Боги в изгнании - Юрий Слащинин

скрыть».

«Надо помочь «не скрыть», - подталкивал Ворх.

«Как?»

«Предлагаю провести кастовый траур».

«Кто?…»

«Я, Верховный», - поклонился Бишон,

«Тонко придумано, Бишон. Получишь знак отличия».

«О Верховный. Ты щедр. Я стараюсь не ради наград, только во имя

эгрегера, который ты так славно возглавляешь».

Бишон кланялся, кивал головой и ловил на себе завистливые взгляды.

«Траур - хорошо, мы добьем Дабера. Но это - тактическая задача, а нам надо думать о стратегии, предпринять экстренные меры по спасению Нового Порядка».

В ментальном поле установилась тишина, и явственно почувствовалась вибрация страха. Не понимая, что произошло, Ворх оглядел своих потупившихся пособников. Что случилось?

«Ты оговорился, Верховный. Неточно выразил мысль, - робко пролепетал толстощекий Жираз. - Сказав «спасение», ты как бы выразил сомнение в жизненности, а значит, и в правоте Нового Порядка. А мы, как ты знаешь, наказываем сомневающихся. Надо говорить, что мы заботимся о дальнейшем

совершенствовании Нового Порядка, об его укреплении, расцвете, развитии… Поверь, нам не хочется терять тебя, если враги придирутся к словам…»

«Кто еще так думает?» - обвел взглядом Ворх сидящих за столом и по

смущенным, растерянно-взволнованным лицам понял: все! Не падения строя

боятся - своего падения. Те, кто специально возвеличены, чтобы иметь право

думать и охранять интересы касты, защищать Новый Порядок. Какой абсурд!

«Мы триста лет учим, что такое хорошо и что - плохо. Твои слова…»

«Стоп! Триста лет… А если за эти годы хорошее постарело, подохло

и смердит - все равно будем твердить, что оно хорошее?! Кселензы, одумайтесь!

Принаряженная правда - ложь. А на лжи не сделаешь правильных выводов.

Нужна голая правда, как бы она ни была неприятна нам. Наша система рушится.

Скуды не хотят работать на нас, баянны не хотят за нас думать, а сами мы не умеем

ни думать, ни работать».

«По наследственным способностям мы призваны управлять и властвовать».

«Властвовать - это постоянно побеждать. А побеждают сейчас не сильные мускулами, а изворотливые мыслью. Мы же стали рабами своих рабов».

«Ты говоришь страшное, Верховный».

«Вас пугают слова, а дела будут страшнее. Я их уже вижу». У пособников постепенно проходил испуг, вызванный свободомыслием Предводителя, они начали заражаться его тревогой.

«Если мы позволим вывезти с севера всех рабов, чтобы передать Баукам в носители, то тем самым возвеличим Дабера».

«И он получит Гильорт».

«Он не достоин, Ворх».

«И он не может так гениально рассуждать, как ты, Верховный».

«Прекратить! Мне нужны ваши советы, а не лесть. Мы на краю кратера разбуженного вулкана. Нужны срочные меры, чтобы потушить его».

«Вулкан?! Потушить?!»

«Иначе погибнем со всеми своими претензиями на вечность».

«Что же делать, Ворх?»

«Думайте, мыслители. Только вам дано право думать о судьбах мира», -иронизировал Ворх.

«Что ты предлагаешь?»,

«Не знаю… Может быть, вернуть кселензам мозги?» Ворха не поняли. В ментальном поле установилась тишина. «Давным-давно жил повелитель, который умел заглядывать в чужие головы и забирать все умное себе, - стал рассказывать Ворх, поглядывая на своих пособников. - Пригласил он полководцев, поковырялся у них в головах и забрал себе все их воинские таланты, чтобы стать непобедимым. А полководцы хоть и остались в мундирах, но превратились в дураков. Потом приводили повелителю других военачальников, пушкарей, ученых и поэтов, пахарей и портных. Все таланты присвоил себе повелитель и однажды остался без обеда и без штанов. Все все позабыли, началась разруха. Увидели это рабы и сообразили, что они теперь самые умные, раз вокруг дураки. Подняли восстание и пошли на дворец. Рассердился повелитель, велел армии покарать бунтовщиков, а полководцы не умеют командовать, пушкари - стрелять. Ни один гений не заменит солдата там, где надо применить силу. Так рабы всю армию кулаками переколотили, а повелителя и его мудрых пособников власти пинками выгнали из дворца…» Ворх ждал. Пособники надменно молчали.

«Не пронял!»

«Почему же… Только обидно: какой-то сказочник учит нас».

«А у вас нет времени обижаться, вам надо вулкан тушить. Ну так тушите. Ты!…» - уперся взглядом Ворх в высокомерного Жельмета, обычно претендующего на всеобщее внимание.

«Надо усилить контроль!» - изрек тот с видом победителя и потух под насмешливым взглядом Ворха.

«Тебе уже ответил сказочник, что дает твой контроль. Ты!» - перевел Ворх вопрошающий взгляд на соседа

Жельмета, высокородного Тапуза…

«Я не…»

«Как же ты вышел в пособники?»

«Нет, я… не о том. У меня есть баянна. Очень умная. Если ее…»

«Посадить сюда вместо тебя, хочешь сказать. Они как раз готовят это».

«Но я использую ее… как мыслительный инструмент».

«И еще кое для чего, - засмеялся Ворх и перевел взгляд на третьего

пособника. - Ты!»

«Для решения таких глобальных и экстренных задач надо собрать эгрегер».

Мысль понравилась, и ее поддержали несколько голосов: «Правильно. Для этого он и создан!»

«Энергетическая подпитка усилит мыслительные процессы».

Ворх вспылил:

«От того, что будут тужиться десять тысяч сцепивших руки дураков, не прибавится извилин там, где их не было. Ты!…»

«Я согласен с тобой, Верховный».

«В чем?» - ехидно прищурился Ворх.

«В том, что ты не дождешься от нас помощи».

«Равным тебе нельзя быть, Ворх», - прибавился еще один льстивый голос.

«Ты мудрый…»

«Великий…»

«Хватит! Это же страшно, кселензы. Вы, цвет мыслительного эгрегера, призванного управлять миром, не можете думать! Мы погибнем».

«Говори, что делать, Верховный».

«А что вы можете?…»

«Все, что скажешь».

«Думать, - сказал Ворх и глубоко вздохнул, как бы набирая воздуха для прыжка с высоты. - Оценивать, решать, предлагать. Ты, Бишон…»

«Нет, нет, - задрожал трусливо, поджался Первый пособник. - Я не критикан…»

«Говори!» - рявкнул Ворх.

«Не… Не могу…» - Бишон судорожно дергал ворот; лицо его деревенело, выпученные глаза закатывались. Он повалился на соседа.

«Обморок!»

«Привести в чувство, - распорядился Ворх, поднимаясь из-за стола. - И думать! Всем. Иначе я вас не выпущу отсюда, ни одного»,

Ворх ушел во внутренние покои, чтобы не видеть непривлекательную картину приведения в чувство Бишона и дать время прийти в себя подавленным пособникам власти. Он был взбешен, а потому полон решимости довести угрозу до конца - не дать никому тихонько отсидеться, а потом обвинить других в критиканстве. Почему трусят? Разве не понимают, что не себя надо спасать, а в том числе - себя! Строй, вся его система потеряли питающие соки. Когда-то мы дали блага, и ради них кселяне гнули спины. Ради богатства они не жалели друг друга. Ради бессмертия не пожалели народ и превратили его в касты новых рабов. А в душах рабов со временем появилась ненависть к хозяевам. А теперь нужен новый стимул, ради которого рабы снова станут послушными. Что это может быть?… Что?