Я и мое отражение - Тихонова Карина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ничего подобного, – отказался Виктор. – Я эгоист до мозга костей.
Я судорожно вздохнула. Запуталась. Может, я его не так поняла?
– Приказывайте, – предложил собеседник все тем же уравновешенным тоном.
– Что приказывать?
– Что считаете нужным!
Я грустно усмехнулась.
– Знаете, я подумала – и поняла, что вы мне помочь не можете.
– Вот как!
Спокойные серые глаза внимательно осмотрели мое лицо.
– Вы изумительно выглядите.
– Спасибо.
– Тогда, может быть, мы с вами встретимся еще раз? Вы на досуге обдумаете ситуацию, и кто знает?.. Возможно, я вам пригожусь?
Я задумчиво почесала нос. Есть у меня такая малоэстетичная привычка. Спохватилась и быстро опустила руку.
– Ну что же… Давайте так и сделаем.
– Я могу с вами созвониться?
– Нет! – ответила я быстро.
– Понимаю.
Виктор еще раз внимательно оглядел мое лицо.
– Тогда запишите мой номер.
– Я запомню.
Виктор негромко присвистнул.
– Все настолько плохо? – спросил он после небольшой паузы.
Я только вздохнула.
– Запоминайте, – начал он и продиктовал мне несложный шестизначный номер. Выходит, Виктор, как и я, пользуется услугами здешнего оператора связи.
– Запомнили? – спросил он.
Я повторила номер.
– Позвоните, когда все хорошо обдумаете, – сказал он.
– Я позвоню, – пообещала я.
Виктор немного поколебался.
– Пообещайте мне…
– Что? – удивилась я.
– Пообещайте, что позвоните в любом случае. Даже если решите, что моя помощь вам не нужна.
Я почувствовала, что уши мои покраснели.
Итак, блистательный внешний вид сделал свое дело. У меня появился поклонник. Не уверена, что сейчас в нем нуждаюсь, но все равно приятно.
Дьявольски приятно! Женщина просто обязана ощущать себя востребованной!
– Я… постараюсь, – ответила я кокетливо. И тут же испуганно добавила:
– Я не всегда могу пользоваться своим телефоном.
– Даже так, – пробормотал Виктор.
– Так, – подтвердила я, понурившись.
Мой собеседник вскинул руку и взглянул на запястье.
– Вам пора, – напомнил он. – Долгое отсутствие выглядит подозрительно.
– Да, – согласилась я. Немного потопталась на месте и сказала:
– Спасибо.
– Пока не за что, – откликнулся Виктор.
Я поднялась на пару ступенек, обернулась и спросила:
– А вы еще долго пробудете в городе?
Виктор пожал плечами.
– Думаю, что теперь долго.
В его тоне не было никакого намека на комплимент, но отчего-то я почувствовала себя польщенной. «Теперь долго…»
Получается, из-за меня?..
Додумывать эту мысль я не стала. Побоялась. Уж слишком она была приятной.
Я поднялась в обеденный зал. На моем столе уже были расставлены красивые тарелки, накрытые фарфоровыми колпаками, но я не обратила на них никакого внимания. Сейчас меня мучили два вопроса.
Первый: каким образом мой неожиданный поклонник может мне помочь?
Второй: а он действительно мой поклонник?
И, если говорить откровенно, я не знала, какой вопрос для меня важнее.
Наверное, все-таки второй.
Остаток дня прошел в приподнятом состоянии духа. После обеда, по времени больше похожего на ужин, я погуляла в парке. Потом спустилась к морю и побродила вдоль водной кромки. Собрать мысли и настроиться на деловой лад я так и не смогла.
«Стыдно, барышня! – укорило меня благоразумие. – Речь идет о твоей жизни и о твоей смерти, а ты в облаках витаешь! С чего бы это? Подумаешь, малознакомый мужчина вызвался тебе помочь! Что с того? Да он мгновенно передумает, когда узнает, в какую историю ты вляпалась! И потом, с чего ты взяла, что он тобой увлекся? Может, это обыкновенный курортный джентльмен в поисках необременительной интрижки? Может, у него пятеро детей? И вообще, брось думать о ерунде! Думай о главном! Как тебе выбраться из всего этого дерьма!»
Я смиренно признавала правоту благоразумия, но в голове пели райские птицы, а на душе царило приподнятое чувство.
Я точно знаю, что нравлюсь Виктору! Откуда? А откуда женщины знают такие вещи? Знаю, и все!
В общем, остаток дня прошел под флагом эйфории.
Дома я сразу поднялась к себе, отклонив предложение дворецкого поужинать с родственниками.
Видеть дядюшку с тетушкой мне в моем приподнятом настроении совершенно не хотелось.
Однако пришлось.
Дядюшка нанес мне визит уже под утро. Растолкал меня, не дав досмотреть приятнейший сон, и шепотом потребовал:
– Пошли в ванную!
Потомок Кисы Воробьянинова. Помните бессмертное: «Поедем в номера»? Похоже, правда?
Спорить я не стала. Вылезла из-под теплого одеяла, нашла халат, валявшийся на полу. Завернулась в него, затянула пояс и, зевая, побрела за родственником на производственное совещание.
Дядюшка впустил меня в ванную, запер дверь и решительно уселся на опущенное сиденье унитаза. Занял, так сказать, лучшее место.
Мне ничего не осталось, как присесть на край ванны.
– Ну? – сразу приступил к делу дядюшка. – Ты все обдумала?
Я вздохнула.
– Я болела, – напомнила я.
– Ну и что?
– Не до того было!
– Понятно…
На лице дядюшки снова заиграла неприятная ухмылка, которую я видела в прошлый раз.
– А когда будет «до того»? – поинтересовался родственник.
Я не ответила. Просто молча почесала нос. При том разброде и сумятице, которая царила в голове, лучше мне сейчас говорить поменьше.
– Понятно, – повторил дядюшка.
Облокотился на бачок, закинул ногу на ногу.
– Что ж, – начал он, – ты, видимо, не понимаешь всей серьезности положения. Объясняю: после шестнадцатого ноября твоя жизнь будет стоить пять копеек. Вру, она и того не будет стоить. Тебя тихо-мирно уберут со сцены, никто даже не поинтересуется причиной смерти.
– Почему не поинтересуется? – удивилась я.
– Во-первых, потому, что Женя была наркоманкой.
Я вспомнила то, что мне сказала Ольга, и перебила дядюшку.
– Кстати, это правда, что Женю посадили на «колеса» именно вы?
– Не я, – быстро отказался дядюшка. – Лена.
– Зачем?
Он пожал плечами.
– Чтобы лучше контролировать, разумеется! Вот и подумай хорошенько, сильно ли удивятся окружающие, если наркоманка со стажем умрет от передозировки?
Я плотнее стянула халат на груди. Меня начинало знобить.
– Ты чего? – забеспокоился дядюшка. – Снова заболеваешь? Не вздумай! Времени нет!
– Не заболею, – пообещала я. – Не бойтесь.
– Я не за себя, а за тебя беспокоюсь…
– Да-да! – перебила я снова. – Я поняла. Вы дело говорите, не нужно лирических отступлений.
Дядюшка посмотрел на меня с тихой ненавистью. Он органически не переваривал женщин, которым не нравился. А мне он не нравился настолько, что я не могла этого скрыть.
– Что тебя интересует? – спросил он.
– Объясните, что должно произойти на этом дне рождения, – сказала я. – Меня должны кому-то предъявить живой и здоровой. То есть не меня, а Женю. Правильно?
Дядюшка поколебался.
– Ну, в общем, правильно.
– Подробнее, пожалуйста, – велела я.
Дядюшка вздохнул.
– После тридцатилетия Женя, по условиям завещания своего отца, получает весь основной капитал.
– А Женин отец ее когда-нибудь видел?
Дядюшка покачал головой.
– Хороший человек, – пробормотала я. – Деньжат дочке отстегнул, и хватит с нее.
Дядюшка снова ничего не ответил. У меня складывалось ощущение, что он не хочет говорить об этой темной семейной истории.
– Продолжайте, я слушаю, – поторопила я.
– Для того, чтобы получить капитал, нужно исполнить некоторые формальности, – неохотно продолжал дядя. – Ну, и конечно, наследница должна быть жива-здорова. Приедут душеприказчики…
– А они Женю раньше видели?
Дядюшка кивнул.
– Раз в год. На дне рождения.
– Значит, они с ней практически не общались?
Он покачал головой.
– Они знают, что Женя употребляла наркотики?