Книга монстров (СИ) - Брэйн Даниэль

Усилили свои посты и Аскеты, которые благодаря обширной сети информаторов всегда чуяли приближающиеся неприятности. Они и принимали главный удар тварей, поскольку даже остававшиеся настороже стражники предпочитали идти в бой вторыми, когда ряды противника несколько прорежены. Разумеется, исключения были, но факт, что люди полковника не любили связываться с нежитью, был известен всем. Я прочитала два отчета городской стражи об уничтожении «невиданной, мерзкой Единому нежити». Аскеты, похоже, были недовольны тем, что городская охрана беззастенчиво присваивала себе их подвиги, забывая даже нормально переписать отчеты, но мрачно молчали, проповедуя знаменитое смирение.

Но на лицах и тех, и других уже были видны следы усталости — красные от лопнувших сосудов глаза, мешки под ними и общий бледный вид. Оставалось надеяться, что нам с Гусом удастся найти Книгу прежде, чем эти ребята сдуются окончательно.

Догматы Единого не позволяли вредить телам усопших, но те восставали с завидной регулярностью. Тех же, кто погиб в стычке с минуталями, едва успели похоронить — с почестями, в склепах, только прикрыв гробы тяжелыми каменными крышками, как они восстали и добавили в мрачную окраску города новые чернильные пятна.

Я думала, почему твари лезли в город, а потом заметила, что это были местные восставшие — единицы по сравнению нападением минуталей. Восставшие бездумно шатались по городу, хрипели и почти не представляли опасности, поскольку были медлительны и вялы. Или же, если они не могли выбраться в город, бродили по местам своего упокоения. Такое происходило и раньше, и скрепя сердце я предпочла не обращать внимания на единичные случаи. И еще мне очень, до безумия, хотелось оказаться правой в своей теории, ведь иначе мы снова подвергаем себя ненужному риску. Иначе я подведу Гуса и дам повод Аттикусу, который после разговора с Самуэлем пугал меня так сильно, что все чувства, что я ощущала к нему, прятались где-то глубоко внутри, снова меня спасать. А значит — я дам себе повод оказаться ему должной, позволю ему вновь заболтать меня и забуду об осторожности, о себе.

Мне казалось, что я растворялась в этой тьме.

За пару дней, пока мы с Гусом планировали вылазку в Каирны, бродя по городским лавкам в поисках оружия, я практически не снимала с себя невидимости, хоть и до ужаса устала бояться. Так что пути наши проходили по полузатопленным канализациям, куда восставшим пробраться было сложнее. Гус же, в отличие от меня, не унывал, с тех пор, как услышал о моем браке, вел себя куда мягче, так, словно и вправду друг — шутил, разумеется, обзывал кошечкой и душой, но за смешными, а иногда и не очень, каламбурами ощущались доброжелательность и желание поддержать. И мне было приятно, даже несмотря на поглощающую Фристаду мглу.

Отправиться в Каирны мы решили на рассвете, в надежде хоть на какое-то освещение в начале пути — во времена строительства самых верхних уровней гробниц было принято выдалбливать в потолке небольшие окошки. Но как всегда мы получили обратное — туман, появившийся после ночного шторма, не позволял видеть ничего дальше вытянутой руки. Зато идти по улицам было очень просто, в большинстве случаев, заслышав стражу, я скрывалась в небольших тупичках со статуями или горгульями.

Гус встретил меня на небольшой улочке, названия которой я не помнила — в Грейстоуне. Он был лохмат и при виде меня дружелюбно и широко улыбнулся. За его спиной виднелась большая, но компактная сумка, похожая была и у меня.

— Привет, душа моя. Представляешь, всегда мечтал ощутить, что значит, когда женщина перекладывает на тебя всю ответственность. И вот ощутил. Как думаешь, мне понравилось?

— Можно подумать, — тихо ответила я, увлекая его в небольшую глухую щель между домами и внимательно оглядывая. — Я всего лишь предложила использовать штуки Теней для поиска магического следа. Такое бывает, так что не строй из себя барышню, будь я на это способна, сделала бы без вопросов.

Но Гус, как оказалось, шутил, потому что на мою реплику он весело и немного нервно разулыбался, дернулся было ко мне, но тут же неловко отступил.

— Я очень плохой Тень, Дайан, сама знаешь, так что в следующий раз зови Аттикуса, уверен, он тебе не откажет ни в чем. Кстати, надеюсь, не звала, иначе я буду сердиться. Шучу, шучу, не делай этого ни в коем случае. Пошли, пока не рассвело.

Город еще спал вместе с жителями и стражниками, похрапывавшими на своих постах. Но на этот раз их разгильдяйство не вызывало неудовольствия — все-таки они переживали не лучшие времена. Даже жаль было ребят, ведь несмотря на беспробудное пьянство большинства из них, стража всегда приходила на помощь горожанам, попавшим в беду. Если последние, конечно, не находились где-нибудь в бедняцких трущобах, куда даже самые смелые стражники побаивались ходить поодиночке.

— Чтобы он меня в очередной раз спасал? Нет уж, спасибо, мне неуютно чувствовать себя принцессой, прикованной к камню. Причем спасает он от мелких зверей, а не от дракона. Так что забудь о нем. Хотя нет… знаешь, мне не дает покоя мысль...

Несмотря на все сложные чувства, что я ощущала к Аттикусу, говорить о нем мне нравилось, казалось, будто я узнаю его с безопасного расстояния, снова смотрю в спокойные серые глаза, а он вновь улыбается. И мне… мне просто хорошо. Но, Тишь, как же объяснить это кому-то, когда сама я блуждала в потемках разума.

Гус расфыркался, как кот над сметаной, подмигнул мне и на миг стал серьезным, но всего лишь миг.

— У меня свои источники, душа моя. И поверь, не стоит в них сомневаться.

— Просто забудь, — буркнула я, решив, что разберусь с Аттикусом сама, без назойливого веселья Гуса, делавшего вид, что он все понимает.

Но, ныряя из улицы в улицу, я сознавала, что присутствие Гуса не напрягает, как было вначале. Он стал… ну, более теплым и отзывчивым, и мне нравились эти перемены. И даже «кошечка» не так бесила, потому что означала совсем другое — не глупая девочка с симпатичным личиком, а просто невинное прозвище из тех, что никогда в жизни не отлипнет.

— Тихо, кошечка, — шепнул мне Гус, и я едва не расхохоталась, изо всех сил сдерживая нервную дрожь.

На Рыночной площади, которую невозможно было обойти другими путями, нам пришлось вспомнить, что мы не самые законопослушные жители Фристады, и затаиться. Что произошло, я не смогла понять из-за тумана, но стража вместе с Аскетами кого-то искала. Скорее всего, либо вора, случайно наткнувшегося на сонного патрульного, либо убийцу, впрочем, кто его знает, там могла оказаться и нежить. Я уже собиралась было скрыться, но тут мимо места, где мы прятались, пробежал маг Аскетов с посохом наготове. Дело оказалось куда как серьезнее — если того бедолагу найдут и начнут атаковать, я могу случайно попасть под заклятие и подставить Гуса. Ничего приятного в этом нет.

— Однажды ты поймешь, что есть куда больше путей отхода, — тихо сказал Гус и потянул меня между еще спящих домов. — Смотри. Я покажу тебе настоящую Фристаду, без всяких дурацких улиц и задниц.

— Прости, тебя что — заело на задницах? — не удержавшись, спросила я.

Гус сверкнул улыбкой и кивнул на небо.

Я долго всматривалась и наконец заметила то, на что он указывал — длинную балку, выступавшую из основания крыши дорогого трактира. В который раз мысленно поблагодарив Самуэля, в свое время нещадно меня гонявшего и учившего, как легко и тихо взбираться почти на любую высоту, я достала веревку с крюком и под одобрительный кивок Гуса закинула его на балку.

Взбираться наверх всегда было сложно — мне не хватало сил в руках, но Гус, поднявшийся первым, без труда втянул и меня.

— А как ты поняла? — ответил он. — Я люблю задницы, если они не жизненные, конечно. Вот как сейчас. Посмотри, кошечка, оглянись и запомни. Возможно, из-за тебя я вижу это в последний раз.

Глава тридцать шестая

Со смятением я оглянулась в густом влажном воздухе — вид действительно захватывал дух: крыши высились нестройной, разнокалиберной колонной шпилей, горгулий и треугольников с редкими дрожащими огоньками в окнах. Город тонул в тумане, окунался в полупрозрачное молоко, а там, внизу, где-то бродили и скалили пасти твари. Фристада, тем не менее, жила, не обращая внимания на набегающие волны событий — она была единым организмом, огромным муравейником, к которому то приходили, то отплывали морские караваны. И мы с Гусом как две блохи, вообразившие, что способны найти язву в покосившейся стене.