Вера в сказке про любовь (СИ) - Чепенко Евгения

- У птички что есть? Клюв, - вслух бормотала я. – Еще вот крылья и хвост. Ты голубя, наверное, видел, да, Тём?

Над ухом у меня затихли и протяжно тяжело со всхлипами вздохнули. Честно признаться, я сама не поверила. Осторожно голову повернула, а он к краю подполз и вниз, на рисунок смотрит. Мне аж самой заплакать захотелось. Я и не думала, что настолько напряжена.

- У птиц перья. Ты знал?

Тём снова всхлипнул.

- Голуби серые, иногда встречаются белые. И сидеть он будет на веточке.

Малой позу не сменил, только подушку дивана зубами рвать начал. Хватает и тянет на себя обивку, пока та из его мертвой хватки не выскользнет. Клац, клац, клац… У меня холод по спине прошел.

- Я б листья изобразила, но у меня зеленого нет.

Голубь получился почти похожий. Я медленно подняла рисунок, приближая его к глазам Тёма. Клацанье прервалось так же неожиданно, как и началось. Продолжая всхлипывать, парень сел и забрал у меня лист.

- Это-это?

- Это птичка, - уверенно произнесла я, не сводя с его лица напряженного взгляда.

- Птичка, - шепнул Тём и поднес рисунок близко к глазам. – Птичка, - уже мягче повторил он и улыбнулся. На этой улыбке у меня сложилось ощущение, что я сейчас в обморок-то и уйду, как самая что ни на есть настоящая нежная леди. Жаль, расслабляться было рано.

Я осторожно протянула руку к Артёму. На этот раз он не отбивался. Погладила его по спине, по рукам, потом ноги помяла. Он все позволил, голову только не дал, отклонился. Минут пять спустя, мне уже удалось его полотенцем влажным умыть и футболку переодеть. Дальше я и вовсе обнаглела: забралась на диван, на колени себе его посадила, обняла, глажу и по рисунку про голубей рассказываю, причем в лицах. Никогда не думала, что умею правдоподобно курлыкать.

Рудольф сообщение прислал, что с мамой все хорошо. Я в ответ ситуацию свою обрисовала и попросила его любой ценой свозить мамочку куда-нибудь поужинать. Знаю ее, отбиваться же начнет. Мол, тут ей доверили, а она не справилась. Пусть погуляет, на свидание сходит, как нормальная женщина.

Я успела телефон отложить, когда в дверь зазвонили. Открывать пришлось с Тёмом на руках, слазить с меня он категорически отказался. Свет хмуро оглядел нас обоих, без слов зашел и закрыл входную дверь.

- Где мама?

- С Рудольфом. Это ты его позвал?

- Да, он ближе всех был.

- Иди, - вмешался в наш диалог малец. Причем, команда адресовывалась мне. Я возражать не стала, сразу как-то поняла, чего хочет. Развернулась и пошла обратно на диван.

- С ней все нормально?

- Да, все хорошо, на улицу их отправила - ответила я через плечо.

Больше Пересвет ничего не спросил, только я отчетливо ощущала, что ему паршиво. И сложно описать насколько паршиво. Быть бессильным и беспомощным там, где должен быть решением всех проблем – страшно. Еще хуже мчаться куда-то, где должен быть решением, и по прибытии оказаться опоздавшим. Человеческая натура проста, он сейчас чувствует себя ненужным. И это никуда не годилось! С сыном разобралась, на очереди папа. Поехали, Вера.

- А дальше что делать? – я вопросительно взглянула на Пересвета.

Сын целиком и полностью твой, и только ты знаешь его, и можешь что-то решить, можешь научить меня. Ты мне нужен сейчас. И ему очень нужен сейчас. Слышишь?

Он услышал.

- Тём, хочешь гулять?

- Хочешь гулять, - оторвался от рисунка ребятенок и проворно соскочил с моих колен. Я беспомощно недоверчиво и совсем не весело хихикнула. Не удержалась. Уж, больно резко они это со мной вдвоем. Напряжение сказалось.

- А ты хочешь гулять? – понял мое состояние Свет и окончательно взял бразды правления в свои руки.

Я нервно закивала головой. Конечно, да, тем более ты уже явно решил за меня – вопрос скорее утвердительно прозвучал, нежели вопросительно.

- Тогда обувайтесь. Поехали машину забирать.

- Откуда? – не поняла я.

- Оттуда, где я ее бросил. На метро быстрее, - с этими словами он наклонился, взял немного онемевшую меня за плечи и поднял. – Идем?

- Аг… Да.

Мы пошли. Сначала в коридор, где на Тёма без лишних слов натянули кроссовки, потом на улицу, где меня совершенно неожиданно обняли за талию. Так обыденно, как будто привычно. Наверное, стресс сказался, соображала я туго и оттого бурной внешней реакции не изобразила. А может, дело было в Тёмке, ладошку которого отец не отпускал ни на минуту. Было страшно потревожить.

В метро меня продолжили из личного пространства не отпускать. И вроде не навязчиво, не неприятно, не грубо, но такое отношение все равно смущало. Я по началу не догадалась, что с моей головой такое, а потом поняла. Слишком привыкла быть одна, слишком сама по себе, чтобы понять, что он сильнее, тем более принять. И речь не о физическом неравенстве - я женщина самая что ни на есть обыкновенная, а потому редкий мужик слабее меня. Нет. Речь о силе иного толка: быть ведущим в мгновение, когда женщина в состоянии быть только ведомой, когда женщина слаба.

Сколько раз прежде, в момент, когда мне действительно нужна была поддержка, нужен был кто-то уверенный рядом, оказывалось, что этот кто-то занят, в командировке, на объекте, на охоте и еще бог знает где, но только не со мной. И ведь нельзя меня отнести к вечно страдающим по любому поводу дурочкам или немощным барышням, способным лишь разглагольствовать о том, сколько всего много и сразу им должен «настаящий мущина». Все мы люди, и если ты слабый, сильной буду я, но и если я слаба, будь сильным ты. Все просто. Не раз я становилась во главе состава, не раз принимала решения и тянула за собой, когда была нужна, вот только взамен той же отдачи не получала. Как вдруг…