Марсианин - Александр Богатырёв

В виду того, что командиру экипажа было нечего сказать в дополнение к тому, что он уже отправил ранее, он просто подозвал показавшегося на настоящий момент более вменяемым Василия, и сунул ему в руку микрофон.

— Земля желает знать, что происходит. Твоя версия. — коротко пояснил он приглашая того начать говорить.

Василий, еле унял дрожь в руках. Дрожь особо стала видна, когда он взял в руки микрофон.

— Были у вышки ретранслятора. По словам Дмитрия Жаринова, она не наша. Говорит, что там большая Дыра.

Видно, запрашивал обстановку не тот человек, который был полностью в курсе дела. Что лепечет физик, прикомандированный к конкретному «борту» он явно не понял и переспросил.

— Какая такая «Дыра»?!

Но тут в эфир впёрся кто-то с явно генеральскими замашками.

— Пр-рекратить тр-рёп в эфире! Всем бортам покинуть зону поражения по кратчайшей траектории. Немедленно! По исполнению доложить!

— Есть! — Чётко доложил командир экипажа, и почти сразу же добавил — борт 19 вышел из Зоны. Направляюсь на посадочную площадку городка.

— Борт 19! Доложите о пострадавшем! — тут же снова рявкнул всё тот же генеральский голос.

Василий, снова поднёс к губам микрофон и уже более твёрдым голосом доложил.

— Взяли пострадавшего у вышки. Одет как лыжник. Внешних повреждений не видно. Возможны лёгкие обморожения. И ещё… — Василий судорожно сглотнул, — на груди у лыжника дурацкая надпись. На английском.

— Какого характера надпись?

— Руссиа. Латиницей.

— Какой национальной принадлежности пострадавший не выясняли?

— Нет. Но говорит по-русски и без акцента. Сильно напуган.

Василий скосился на валяющегося на полу вертолёта лыжника. Тот видно, потихонечку приходил в себя и начинал оглядывать окружающее более осмысленно.

— На поле вас встречает группа медиков. Конец связи.

Паникёры

Тем временем на Полигоне, сообщение, что нашли какого-то лыжника, вызвало серьёзный переполох.

Забегали и спасатели, и военные, и «космики».

Так как по рангу и допускам просто спасатели были ниже военных, а военные, что присутствовали на Полигоне, ниже по допускам чем «космики», то верховенство тут же взяли на себя «космики», молчаливо поддержанные представителями КГБ.

Поэтому, жаркая ругань возникшая, поначалу, по поводу пострадавшего за минуту прекратилась. Медиков от спасателей немедленно прикомандировали к группе офицеров КГБ, а к ним же одного из представителей космического ведомства.

Вот в таком составе вся группа и вышла из административного здания, навстречу садящимся вертолётам.

Часть военных тут же отбыла вместе с медиками и пострадавшим, а часть тут же взяла в оборот обоих физиков, настоятельно предложив им пройти с ними для доклада.

Дмитрий, увидев такой расклад, увидев среди военных капитана КГБ из «секретников», тут же ещё больше помрачнел. К тому страху, что прямо проступал на его лице, прибавилось ещё и выражение обречённости.

Капитан из секретников, Александр Григорьевич Куманин который был приписан к Полигону, был личностью весьма весёлой, хоть и, по распространённому стереотипу, должность этому препятствовала. Но если чётко разделять должностные обязанности и просто жизнерадостный стиль жизни, то будет всё в порядке. Впрочем, если надо было общаться с физиками, математиками и прочим учёным людом Полигона, как раз эта самая жизнерадостность ему очень сильно помогала. Хоть его и побаивались.

Побаивались ещё по памяти тех времён, когда незабвенный Лаврентий Палыч, вёл Атомный Проект. И как напоминание всяким прочим балбесам, портрет Лаврентия Павловича Берия, вместе с портретом основателя «конторы» Дзержинским, висел в кабинете капитана. По традиции.

Также, по традиции, самому капитану пришлось вникать в то, чем и как заняты на подведомственной ему территории, учёные. В этом ему очень сильно помогло то образование, что изначально давали ему при обучении. Впрочем, если бы он не был бы первым на курсе в области точных дисциплин, его бы вряд ли направили курировать такой проект. Полковник, которому он попал в подчинение, сначала отнёсся к новичку с сильным подозрением, но когда убедился, что молодой подчинённый может разговаривать на многие темы с учёными на их языке (хоть и не полностью на их уровне) успокоился и просто нагрузил новичка работой.

У каждого (или почти у каждого) выпускника высшей школы КГБ, есть некий пунктик, который многие игнорируют, и который со временем, с практической работой, просто исчезает.

Когда они выбирают эту специальность, то представляется она им как непрерывный бой с врагами Отечества, со шпионами и диверсантами. Некоторым смешно, если они узнают это. Но они забывают то, что сами были такими в молодости (если уже не молодые), или сами же такими романтиками являются (если молодые). Просто этот романтизм (далеко не всегда детский, — и что очень хорошо, как бы его не хаяли мещане и обыватели) проявляется у каждого человека и у представителя каждой профессии по-разному.

По прошествии лет это «проходит», но всё равно остаётся много из того, с чем начинал путь в жизни. Так и с капитаном: начинал он с «мечт» о ловле шпионов, а ныне, ознакомившись с тем, ЧЕМ занимаются здесь учёные, даже несколько пожалел, что не выучился изначально на физика, чтобы вот так, рыться с бешенным энтузиазмом в тайнах матушки Природы.

Тут же, в настоящий момент, с аварией постигшей Полигон, у него вдруг появилась работа как раз по той части, с чего он начинал. Вот только жаль, что того самого весьма странного лыжника, взял лично под свой контроль полковник уехав вместе с медиками в полевой госпиталь, поручив капитану разбираться в той «дичи», что устроили физики при «поимке» этого странного человека.

Возможно, этот странный человек окажется каким-то чудаком из современной молодёжи, которая из избытка энергии шарахается по самым диким из возможных областей увлечений, и, создав из этой области мимолётный культик, вешает себе на грудь как ордена, разнообразыне надписи и эмблемы. Типа как знак принадлежности к посвящённым в Тайну. И «тайны» те, собственно говоря, чаще всего и выеденного яйца не стоят.

Как те, что он «раскрывал», будучи ещё стажёром, разбираясь с «Группой Изучения Магии» (чего только на просторах родной страны не встретишь!).

Когда всей группой подошли к кабинету, то по дороге многие из военных «рассосались». В результате из сопровождавших двоих физиков офицеров, остался только сам капитан, да и ещё коллега-подполковник из космического ведомства. Оба были давно знакомы по предыдущей работе капитана (где, собственно, он капитанские погоны и получил) и дружили. Поэтому, без свидетелей они предпочитали разговаривать, невзирая на чины.

— Итак, ребята, вы тут пару минут подождите, а потом, нам доложите, что да как, — сказал подполковник, двоим физикам, — мне надо перекинуться парой слов с вашим капитаном.

Прикрыв дверь, подполковник сел напротив капитана и сразу же «взял быка за рога».

— У нас тут, кажется полный бардак, из-за накладок творится, поэтому ТЕБЯ спрашиваю прямо: ты в курсе, что ищем мы в этом районе, и из-за чего тут такой переполох?

— Нет, — просто ответил капитан и добавил, — пока что мне хватало неприятностей и проблем со вчерашней катастрофой. А то, что не говорят, так это в нашей конторе обычное дело. Я это и воспринял как текущие погоды за окном.

— Ясно, — подполковник выпрямился и посмотрел прямо в глаза собеседнику, — тебе это понадобится. Так что вот… Вчера, как раз перед тем, как у вас тут случилась авария, наш военный спутник сошёл в нештатном режиме с орбиты и совершил аварийную посадку. Так как посадка была весьма нештатной, то спутничек перелетел свой нормальный район и место посадки, и ухнул где-то среди лесов в районе вашего Полигона.

— Спутник разведки или исследовательский?

— Пополам. Часть аппаратуры была совершенно экспериментальной. Возможно, из-за этого амеры и перевозбудились. Предполагается, что они его «волновиком» приложили. Сдуру или со страху — сейчас не выяснишь. Надо найти потерянное «железо». В правительстве очень сильно злы, и думают, что это, всё-таки, злой умысел со стороны амеров. Готовы отдать команду на «симметричные меры». Ведь мы их спутники до сих пор не сбивали.

— Нда! Это многое объясняет. Из того, что тут на нас после аварии свалилось…

— У нас же возникли вопросы по поводу характера вашей аварии и того, что тут реально разрабатывается. «Разработки в области ЕТП[25]» оно как-то слишком теоретически выглядит.

Подполковник, посмотрев на скептическую мину капитана, молча достал документ и сунул через стол капитану.

— Вот мой допуск. Так что насчёт секретности можешь не переживать.