Заклятие (сборник) - Шарлотта Бронте

– А что герцог? – спросил я. – Доволен?

– Вам ли не знать, лорд Чарлз, что моего хозяина порой трудно постичь. Всю прошлую ночь и весь нынешний день он просидел, запершись в кабинете. Лишь его тесть, леди Хелен Перси и доктор Элфорд были допущены говорить с ним, и только спустя полчаса после рождения сыновей он призвал меня, чтобы дать письменные указания. Когда я вошел, он беспокойно мерил комнату шагами, а лорд Нортенгерленд сидел у камина, погрузившись в печальные думы, словно не жизнь, а смерть вошла в дом. Герцог улыбнулся и весьма сдержанно пожал мою руку. Его ледяная длань дрожала. Я искренне поздравил его с рождением сыновей.

– Спасибо, Уильям, – отвечал он коротко. – Надеюсь, страна испытывает не меньшее удовлетворение, чем вы. Это так по-ангрийски – два вместо одного! В любом случае я рад, что все позади.

Затем, явно торопясь, герцог высказал свои пожелания, а глаза горели неспокойным светом, свидетельствующим, что чувства моего хозяина до крайности обострены. Все это время правая рука сжимала цепочку от лорнета и алую ленту на груди. Тем не менее, полагаю, герцог весьма доволен последними событиями.

Я оставался во дворце до вечера, хотел увидеть Заморну, но тщетно. Я слышал его голос и шаги, но сам он был неуловим. Однако, поскольку я на короткой ноге с мисс Софией Грэм и мисс Амелией Клифтон, фрейлинами герцогини, вчера мне удалось поглядеть на юных принцев.

На цыпочках я вошел в детскую. Здесь все было занавешено серебристым дамастом, а колыбельки покрывал белый шелк с серебряной бахромой и кистями.

Я смотрел на крохотных эльфов сквозь тонкую паутину вязанного крючком кружева. Они были похожи на остальных детей Заморны: утонченные, словно восковые, черты лица, завитки бледно-каштановых волос на белоснежных лобиках – и большие, глубокие отцовские глаза. Удивительно, что наследственные черты (к примеру, нос Нортенгерленда) воплотились в них так полно. В этом они мало отличались от Эрнеста и Юлия.

На следующей неделе их окрестят с всевозможной пышностью. Мистер Максвелл, непогрешимый авторитет в этих вопросах, поведал мне крестильные имена и титулы близнецов, а равно имена восприемников.

Первый, прямой наследник Ангрии и Веллингтонии по праву четырех-пяти минут старшинства, будет крещен Виктором Фредериком Перси Уэлсли, маркизом Арно. Его крестными отцами станут Джон герцог Фидена, граф Арундел, Эдвард Перси и генерал Торнтон, матерями – Зенобия, графиня Нортенгерлендская, и Эдит, графиня Арундел.

Второго окрестят Юлием Уорнером ди Энара Уэлсли, графом Салданы. Крестные отцы: виконт Ричтон (по настоятельному желанию его величества), виконт Каслрей, Уорнер Говард Уорнер и Анри Фернандо ди Энара. Крестные матери: леди Мария Перси и Харриет, виконтесса Каслрей.

Таинство совершат доктор Стэнхоуп, примас королевства, доктор Портеус, примас Нортенгерленда, и доктор Уорнер, примас Ангрии.

Шарлотта Бронте

19 октября 1834 года

Следующая песнь принадлежит перу того неизвестного автора, коему мы обязаны гимнами «В трубы трубите громко над Африки волной» и «Придите, герои»[68].

Ура Близнецам! Бесценный дар!Ваш блеск отразил голубой Калабар!От востока до запада мир озаренСиянием ваших гербов и знамен.И ветер, ликуя, разносит слова:В Риме король – но в Ангрии два!

Рода царственного чада!Вас приветствует народ.Не в печальный час закатаСовершился ваш приход;В ночь планета не склонялась,Тьма, густея, не взбираласьНа беззвездный небосвод;

Но когда явился намНовой Ангрии рассвет,И яснеющим холмамПервый луч послал привет,И в преддверии чудесНа прозрачной тьме небесПламенный оставил след.В позлащенных солнцем кущахСвежий ветер шелестит,В водах, с горных круч текущих,Луч преломленный дрожит,Словно бы земля, богата,Возвращает небу златоИ за все благодарит.

Принцы! Вы проснулись к жизни,Чтоб триумф отца венчать,Чтоб в ликующей отчизнеАрфам петь, рогам звучать,Чтоб Атлантике суровой,Вечно юной, вечно новой,Кликам славы отвечать!

Ангрии счастливый бризПервым вы вдохнуть должны.Мощь и радость собрались,Охраняя ваши сны.Слава детям короля!Обновляется земляВ росах царственной весны.

Дивного отца сыны!Мощь его пребудет в вас.Если же опять войныГрозный грянет час,Все атаки отобьем,Стяг победы разовьем,В небе Ангрии родномПламень не угас.Царствуй же, внушая страх,И в народах, и в сердцах!Пусть твоих побед в моряхПронесется глас!

Ура Близнецам! Бесценный дар!Ваш блеск отразил голубой Калабар!От востока до запада мир озаренСиянием ваших гербов и знамен.И ветер, ликуя, разносит слова:В Риме король – но в Ангрии два!

Крестины и представление

Вчера состоялись крестины и официальное представление близнецов. Я присутствовал на обеих церемониях. Таинство крещения совершалось в соборе Троицы и являло собой впечатляющее зрелище. Приделы и неф заполнила знать и мелкопоместное дворянство Адрианополя. Широкое пространство перед купелью окружили гвардейцы. Когда процессия вступила в собор через северную дверь, хор и орган возгласили «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему, с миром; ибо видели очи мои спасения Твое»[69].

Великолепную процессию возглавляли их королевские высочества герцог и герцогиня Фидена, за ними в надлежащем порядке следовали остальные восприемники. По мере продвижения процессии гвардейцы расступались. Прелаты приблизились к купели, и в это мгновение орган зазвучал громче и ниже, а голоса хористов взвились в торжественном ликовании.

Участники церемонии медленно заняли свои места. Заморна и Фидена встали бок о бок. Первый был почти так же задумчив и мрачен, как и его друг. Постепенно низкий гул затих.

Глубокий выразительный голос Стэнхоупа начал службу. Затем, блистая великолепием нарядов, Зенобия, графиня Нортенгерлендская, и леди Мария Перси приблизились к купели, прижимая к груди юных соискателей, жаждущих войти в лоно святой церкви. Две величественные красавицы преклонили колени на мраморных ступенях купели, передавая драгоценную ношу доктору Портеусу и доктору Уорнеру.

Внезапно стало очень тихо, орган молчал, толпа замерла. Не могу выразить, что я почувствовал, когда слабый крик младенца, которого Стэнхоуп обрызгал освященной водой, и шушуканье дам-восприемниц, получивших обратно своих перепуганных агнцев, раздались посреди величественного собора. Неописуемый, но очень торжественный момент. Двенадцать крестных, произнеся слова отречения от сатаны и сочетания со Христом, опустились на колени для молитвы – джентльмены, обнажив головы, дамы, преклонив плюмажи. Затем они встали, и шорох их одежд потонул в многоголосом рокоте, с которым Гринвуд обрушил на слушателей «Тебе Бога хвалим, Тебе Господа исповедуем. Тебе превечнаго Отца вся земля величает». Когда орган стих, процессия двинулась вдоль алтаря к южному порталу.