Любимые враги - Виктор Гламазин

Юрисконсульт не подвел (есть-таки и среди гражданских порядочные люди). И жалобу накатал по-умному (есть-таки и среди гражданских не дураки). Та дошла до самого верха. И бюрократический механизм Российской Империи завращал шестеренками в мою пользу.

Итогом такого вращения стал приход ко мне начальника Особого отдела «ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ ТИШАЙШЕГО» майор Кокнев. Он сообщил:

— Твоя кляуза, прапор, долетела аж до Земли.

— Прямо, как у Тютчева: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется», — важно проговорил я.

— А чего это, Поленов, тебе у нас не понравилось? — полюбопытствовал Кокнев. — Кормежка, что ли, не та или девиц не хватает?

— Я не маньяк какой-нибудь, чтобы в изоляции провести свои молодые годы. Жизнь проходит стороной. Кому я, одинокий разнесчастный старик, буду нужен, когда через годы выйду из вашенского застенка — седым и болезным?

— Однако…

— Товарищ майор, вот… м-м… скажите, пожалуйста… только честно, какого черта меня тут держат так долго?

— Ты отлично знаешь, Поленов, что там, на Кобо, что-то с тобой произошло.

«А может, даже и не на Кобо, а раньше», — подумалось мне.

— Это ясно, как Божий день, — не стал я спорить с майором.

— «Ясно», говоришь? — Кокнев бросит на него негодующий взгляд. — А вот мне не ясно.

— Чего же, товарищ майор, тут не ясно?

— Мне вот чего не ясно, Поленов. За последние пять лет в нашем Секторе было только две крутые заморочки. На Анаконде и на Кобо. И везде гибла наша база. И везде был ты. И везде ты вышел сухим из воды.

— По теории вероятности…

— По теории вероятности твои шансы на выживание идут как один к бесконечности.

— А совпадение совсем исключается?

— В принципе, все может случится, — майор почесал затылок и усмехнулся. — Но специалисты говорят… Впрочем, они много чего говорят. У меня уже голова болит от их базара.

— Так в чем вопрос? — сухо спросит Семен.

— Надеюсь, ты понимаешь, что тебя в любом случае будут изучать до конца жизни? На Анаконде и Кобо погибли две дивизии Космофлота и его спецы будут землю рыть, чтобы разобраться с этим делом. Оно, кстати, уже стало темой номер один в прессе.

— Я понимаю ситуацию. Мало ли что, может, в меня этот гадюка Шролл чего вставил.

— Дело тут в другом.

— В чем же?

— А никто ни хрена не понимает в чем, — ответил майор после длительной паузы.

— Гм.

— Ты помнишь свой обморок на Анаконде?

— Ха, товарищ майор! Кто ж это, интересно, способен помнить собственный обморок?! Я хоть и прапорщик, но логически мыслить еще не разучился. Дураков лучше искать среди комендантского батальона. Там их до фига. Особенно — среди тех, кто охранял мой больничный бокс. Двоих там точно надо в полные идиоты записать.

— Я хотел спросить про события, предшествующие твоей отключке.

— Не умеете Вы допросы вести, товарищ майор… Уж извините.

— Твоя правда, драгоценнейший, — не стал спорить Кокнев. — Нет у меня такой практики.

— Мало злодеяний на крейсере?

— Для криминала есть корабельный дознаватель. Да и у него-то за последний год было только два «страшных преступления» — кражашестидесяти литров пива из камбуза одиннадцатой палубы да групповой мордобой «без причинения тяжких увечий»… А мое дело — блюсти государственные интересы, а не уголовщиной заниматься. Для того прокуратура есть и военная полиция.

— Скучно, наверное?

— Бывает.

— Я рад бы, товарищ майор, помочь. Честное слово. Однако не знаю — чем.

— Никто не может понять, как ты смог уцелеть на Кобо, Поленов.

— Мне там пришлось нелегко!

— Какое там «нелегко»! Склад, где ты якобы сидел, был из сверхпрочного материала. И все полностью испарилось. Без следов! Там даже от стали ничего не осталось! А ты — жив и здоров!

— У меня палец на руке был вывихнут! И кожа — подрана.

— Тебе его, скорее всего, вывихнули, когда грузили на спасательный катер.

— И плохо мне было. Небось — от радиации…

— Семен, ты же нанотехник, значит, человек материалистического здравомыслия. Твое недомогание — простой шок от случившегося. Нервное, так сказать, расстройство. Тело же твое, и ты не можешь этого не чувствовать, в полном порядке.

— Живот второй уж день болит.

— Не надо было обжираться сладостями.

— Не надо было мне их столько предлагать.

— Ха!

— А что же компьютеры говорят?

— Они-то первыми и капитулировали. Специалисты продержались дольше, придумав около двухсот гипотез.

— Ну вот.

— Гипотез, Поленов. Не версий.

— А в чем разница?

— При придумывании версии не надо закладывать в ее параметры кардинальных нарушений законов известных нам наук.

— Типа, там, на Кобо, все было не так, как в обычном мире?

— Вот-вот. А самая популярная гипотеза — что там в тот момент и тебя-то самого не было. Не мог ты там находиться.

— Это как же… Я и, вдруг, «не мог»?! Непонятно.

— Я и сам уже ничего не понимаю. Зато наши ученые мудрецы в восторге. Твой случай может кое-кому из них сильно помочь в карьере.

— Значит, не все так плохо.

— Для тебя — так вообще все зашибись. Из-за тебя мы летим в космопорт Зыкинска. Кстати, тамошняя прокуратура признала за тобой право на статус военнослужащего. Теперь тебя ждут отпуск и офигенная денежная компенсация.

— А со службы меня, скорее всего, демобилизуют?

— Не думаю. Ты чересчур дорогой экземпляр, чтобы увольнять тебя и отдавать в руки гражданским. Более того, мне сообщили друзья из Генштаба, что скоро оттуда пришлют официальный приказ о назначении меня… м-м… твоим куратором.

— Кем-кем?

— Не спрашивай. Я и сам не знаю юридическую суть такого назначения. Но содержание его весьма простое — наблюдать за тобой.

— До каких пор, товарищ майор?

— Не знаю.

— А в ожидании чего?

— Тоже не знаю. Знаю лишь одно — начальника Особого отдела крейсера ради какой-либо фигни с места не сорвут.

— Думаете заработать на мне подполковничьи погоны?

— Думаю, как бы меня не разжаловали до рядового, если я не разгадаю твою загадку.

— А ее может и не быть. Послушайте, товарищ майор, ну а если мне и в самом деле просто повезло на Кобо? И на Анаконде тоже. Да, я, может, в целом — неудачник. Но вот два раза в жизни все сложилось так, что мне повезло. Может, есть какой-то особый закон, что кому не везет постоянно в мелочах, тому обязательно должно хотя бы пару раз повезти по-крупному.

— Тогда я должен понять секрет такой везучей невезучести и убедительно доложить о нем наверх.

— А если такой секрет разгадать нельзя при современном развитии науки?

— Надо разгадать. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Я получил приказ и выполню его. Выполню — во что бы то ни стало.

— Значит, я прав, все-таки рассчитываете на подполковничьи звездочки?

— Одним подполковником за такое открытие со мной начальству не расплатиться.

— Что же мне сейчас делать?

— Для тебя мундир сварганили. Сейчас принесут. Оденешься. Получишь на шестом складе пятой палубы вещмешок с разной байдой. И топай в отпуск, как приземлимся.

Майор достал из кейса два пакета.

— Вот тебе кредитка, документы и путеводитель по Зыкинску, — Кокнев отдал мне первый пакет.

— А там что? — указал я на второй пакет.

Почему-то мне показалось, будто отдавать его мне Кокнев не горит желанием.

— Возле того места, где тебя нашел спасательный бот, было найдено вот это, — Кокнев вручил мне второй пакет.

Я вытащил из него пару тяжелых темно-зеленых пластинок. И попытался понять, для чего они нужны. Представил себе поверхность покрытую ими. И почему-то подумал о драконьей чешуе.

— Э-э…

— Есть мнение, что это от тела Шролла кусочки. Они состоят из странного вещества. Основные его компоненты — гелий и водород.

— Это, типа, газ?

— О, нет. Сам же видишь — не газ, а броня. Сверхпрочная и сверхлегкая. Ничего ее не берет. Ученым-металловедам — загадка. А военным производственникам — радужная надежда.

— Да-а, Шролл еще та зверюга… А ваши его точно замочили?

— Вроде да. Хотя… Странно, он почти не сопротивлялся. Такое ощущение, что на нас эта структура израсходовала не более сотой части своего могущества.

— В смысле? Где-то подальше от Кобо могут скрываться…

— Нет, мы прочесали все планеты системы Кнарра, куда добрался этот комплекс-убийца и уничтожили все его схороненные там заначки, вычислив принцип их расположения. Удивляет другое. Судя по ретроспективному анализу происшедших на Станции событий, все главные системы Шролла вышли из строя еще до нашего прилета. С нами вели бои лишь автономные отряды сторожевых роботов — жалкая часть мощного механизма Шролла.

— Его тогда, чо, вроде как ржавчина схавала?