ГИТЛЕР, Inc. - Гвидо Препарата

Тот факт, что в 1920 году падение марки было не столь драматичным, каким оно должно было быть благодаря бегству капитала, обусловлен противодействием иностранного капитала, который всерьёз начал поступать в Германию в 1920 году. В период между 1919 и 1921 годом иностранцы приобрели более 40 процентов немецкой ликвидности (то есть средств в виде наличности и банковских чеков). Интерес иностранцев был чисто спекулятивным: стоило только Германии разочаровать прожорливые устремления и предвкушения инвесторов, как началась бы свалка за реализацию ликвидности (150). Таким образом, то, что германский праздный класс выкачивал из страны, отчасти и временно возвращалось с деньгами богатых «туристов» — британских, американских и французских — во время их беспорядочных набегов, причём эти туристы, платя свои «сильные» валюты, охотились за «дешёвыми, как грязь» немецкими собственностью, товарами и услугами.

Немецкий тезис давал половинчатое и неполное объяснение происшедшего феномена: помимо оправдания бегства капитала, оно ни словом не обмолвилось о той сердцевине, вокруг которой образовался нараставший снежный ком гиперинфляции.

Вполне естественно утверждать, что первопричина краха и расплавления германской экономики заключалась в военном займе (151). Вот какую запись сделал в своём дневнике британский пресс-атташе лорд Ридделл во время своего пребывания в Версале:

Мы говорили о компенсациях и контрибуциях. [Ллойд Джордж] зачитал мне меморандум с предложением конфискации германского военного займа, что принесло бы союзникам восемь миллионов фунтов. Я сказал: «Это смехотворная схема. Она порождает целую проблему». Ллойд Джордж: «Да, это очень претенциозное и глупое предложение» (152).

Совсем непонятно, почему Ллойд Джордж должен был считать конфискацию германского военного займа «претенциозным и глупым предложением». Верной была бы абсолютно противоположная оценка: такая конфискация не «порождала бы проблему», но позволила бы её решить при условии, что «проблема» состояла бы в том, как взыскать с Германии средства, на которые можно было бы восстановить опустошённые области*.

* Это можно было сделать, конфисковав военный заём, заморозив основной капитал, уменьшив ежегодные платежи по процентам и растянув уменьшённую таким образом выплату на два-три десятилетия разрешив при этом Германии в любой момент равной выплатой освободиться от долга. Но в свете той игры, которую начала Британия, игры, целью которой было обнищание простых людей и усиление прогерманской элиты, такие соображения были лишь побочными.

Следовательно, единственным объяснением такой поразительной «небрежности» со стороны британцев можно считать их намерение заложить в этом вопросе бомбу замедленного действия. Конечной целью, как уже было сказано выше, было очищение рейха от военного долга и помочь Германии иностранными инвестициями во второй половине двадцатых годов (ей. следующую главу).

Простые соотношения позволяют сделать интересное наблюдение: между 1919 и 1920 годом деньги, выделенные для выплаты процентов по военному займу и по обеспечению (наличностью) сертификатов, не возобновлённых подписчиками, достигли в сумме 30 процентов от общих расходов рейха: то есть, иными словами, эта сумма эквивалентна 60 процентам всех денег (наличными и в чеках), созданных в Германии за указанный двухлетний период (153).

Действительно, помимо того, что богатые немцы переводили богатства страны за рубеж, они — за период с 1920-го по начало 1922 года — также получили наличные деньги за свои сертификаты военного займа, то есть 50 процентов суммы займа было возмещено государством. Другая половина оставалась на руках мелких инвесторов, которые держались за свои сертификаты до конца, до того момента, когда они вконец обесценились.

Выплата процентов по краткосрочным и долгосрочным государственным облигациям плюс погашение наличными деньгами сертификатов военного займа привели к выбросу на рынок большого объёма денежных знаков, не имевших физического обеспечения: это был чистый «воздух», чистая инфляция.

Общество распоряжалось этой вброшенной на рынок ликвидностью двумя способами. Либо эти деньги превращали в твёрдую иностранную валюту и ценные товары, что ещё больше обесценивало марку. Либо — альтернативно или одновременно с первым способом — эти средства вкладывали в краткосрочные государственные ценные бумаги, которые до конца 1921 года считались «надёжными», — нет нужды повторять, что такой оборот приводил лишь к накоплению процентов на счетах государства.

Именно по этому второму каналу произошло массовое смещение ликвидности в конце 1922 года. В 1920 году иностранцы ещё покупали краткосрочные казначейские облигации рейха, что на короткий срок отодвинуло окончательный крах. Однако падение марки стало уже необратимым: после убийства Ратенау и французского вторжения в Рур началось массовое обналичивание ценных бумаг, что, в свою очередь, привело к лихорадочному выпуску банкнот к концу 1923 года, когда государство, бессильное устоять перед необходимостью массового погашения облигаций, на полную мощность включило даже провинциальные печатные станки. Такова была суть расплавления и краха: повсеместное и полное превращение правительственных облигаций в бумажные деньги.

Хафенштейн отнюдь не «разыгрывал из себя невинную жертву», когда публично жаловался, что у него «связаны руки». «Количество ежегодно выпускаемых банкнот... зависело исключительно (впрочем, так же как и сегодня) от количества казначейских билетов, которое общество было готово обновить, приобрести или, наоборот, не приобрести» (154). В 1941 году в частной беседе Гитлер так подытожил оборотную сторону инфляционной динамики — которой, невзирая ни на что, он и был обязан своим великолепным дебютом на политической сцене:

Инфляцию можно было преодолеть. Решающим здесь был вопрос о военном займе: другими словами, выплата ежегодно 10 миллиардов по процентам при долге 166 миллиардов... Для того чтобы выплачивать проценты, людей вынуждали с завязанными глазами идти по брёвнышку с бумажными деньгами в руках — отсюда и произошло падение курса валюты. Справедливо было бы отложить выплату процентов по долгам... Я бы вынудил лиц, нажившихся на войне, заплатить звонкой государственной монетой за различные ценные бумаги, которые я бы заморозил на двадцать, тридцать или сорок лёт... Инфляция возникла не из-за обращения не обеспеченных золотом денег. Инфляция начинается тогда, когда покупателя вынуждают платить за какую-то вещь больше, чем он платил за неё вчера (155).

Итак, логическая последовательность событий такова: (1) для того чтобы выплачивать проценты по огромному военному займу, государство приказало рейхсбанку выбросить в обращение огромное количество наличных и безналичных денег, что вызвало неуклонный рост цен; (2) когда богачи поняли, что инфляция начинает подтачивать их состояния, и испугались драконовских налогов, введённых Эрцбергером, они начали продавать свои военные сертификаты и переводить капиталы за границу; (3) переведённый в марках за границу капитал превращали там в доллары, гульдены, фунты и франки: это привело к резкому падению марки относительно перечисленных валют («внешнее обесценивание»); (4) недостаточный сбор налогов внутри страны вынудил рейх прибегнуть к краткосрочным заимствованиям: правительство напечатало множество облигаций, половина которых до 1922 года была превращена в наличные деньги Рейхсбанком, а половина приобретена частными лицами в качестве сбережений; (5) для того чтобы выплачивать репарации, Германия покупала иностранную валюту, расходуя марки под залог золота, что ещё больше ослабляло марку по отношению к другим валютам; (6) это усиление внешнего обесценивания повысило импортные цены что, в свою очередь, привело к удорожанию жизни, цены по-прежнему продолжали лететь вверх; (7) рейх всё больше и больше погружался в трясину долга, но в течение приблизительно двух лет (1920-1922 годы) покупка иностранцами и немецкими гражданами правительственных ценных бумаг и облигаций препятствовала переходу инфляции в тотальный финансовый крах и расплавление всей финансовой системы; (8) после французского вторжения в Рур в начале 1923 года окончательный отказ от плавающего долга не оставил государству и рейхсбанку иного выбора — пришлось полностью, марка в марку, оплатить наличными всё сертификаты, которые инвесторы — внутренние и зарубежные — не желали больше возобновлять; с этого момента начинается выпуск новых ценных бумаг, эмиссию которых рейх был вынужден произвести, чтобы оплачивать государственные расходы. Эти ценные бумаги обеспечивались исключительно Центральным банком: он принял всё облигации и превратил их в (ничего не стоящие) банкноты — соответственно, марка окончательно рухнула.

В ходе этого обвала рейхсбанк потерял половину своего золотого запаса, а управляющий банком Хафенштейн в ноябре 1923 года умер от сердечного приступа. Крестьяне придерживали зерно, дожидаясь повышения цен, а люди в городах голодали; пролетариям терять было нечего, а праздные собственники, состояния которых находились в надёжных местах за границей, чувствовали себя лучше, чем в конце войны. Однако мелкая буржуазия (das Kleinblirgertum), представители которой жили на некий фиксированный доход, была практически сметена с лица земли. Гиперинфляция уничтожила накопления среднего класса: в середине двадцатых годов этот обнищавший слой населения начал массами вливаться в ряды нацистов.