Тайна булавки - Эдгар Уоллес

Уоллес Эдгар

Тайна булавки

Эдгар Уоллес

Тайна булавки

Роман

...люки с захлопывающимися крышками, сообщники, переодевания, неожиданно возникающие двойники, тайники в письменных столах, экзотические притоны, скрытые тоннели и подземные ходы, сотканная опытными руками уголовного мира сеть, охватывающая даже аристократические салоны - все это привлекает и завораживает читателя в знаменитых криминальных романах англичанина Эдгара Уоллеса (1875-1932).

Глава 1

Ресторан И Линга был расположен между пустынным кварталом Рид-стрит и ярко освещенным театральным кварталом.

Пустынный квартал, в котором находились бесчисленные модные мастерские и зубоврачебные кабинеты с именами владельцев у дверей, переходил постепенно в людную Беннет-стрит, на которой было шумно и днем и ночью.

Днем улица была местом детских игр и оглашалась пронзительными детскими криками. Отцы и матери малышей, сидя у дверей, выражали так же шумно свои одобрения и порицания.

Сначала ресторан И Линга находился в конце улицы; он славился своими китайскими блюдами.

Постепенно ресторан продвигался все ближе и ближе к главной улице, так как основатель его приобретал все новые и новые дома.

Наконец ресторан очутился на главной улице, владелец пригласил повара-француза и целый штат лакеев-итальянцев под начальством важного метрдотеля сеньора Мачидуино.

Вывеска из золоченых букв гласила: "Золотая крыша". Золоченый лифт поднимал посетителей на первый и второй этажи, где были расположены отдельные залы для обедов и ужинов.

Один из таких залов никогда не сдавался для частных обедов, как бы важны ни были клиенты. Это был зал No 6, расположенный в самом конце коридора, около двери для слуг. Из него через бесчисленные коридоры можно было попасть в старый дом на Рид-стрит, сохранившийся в его прежнем виде. Сюда приходила публика за китайскими блюдами, которые подавались бесшумно передвигавшимися лакеями-китайцами из Ханькоу - родины И Линга.

Посетители старого ресторана были искренне огорчены счастьем, улыбнувшимся И Лингу, и с нескрываемыми насмешками относились к его элегантно одетой клиентуре. Эта богатая публика поглощала дорогостоящие блюда и в известные часы танцевала под звуки знаменитого дорогого оркестра, приглашенного И Лингом.

Сам И Линг посещал новую часть ресторана лишь раз в год, в день китайского Нового года. Он надевал в этот день фрак с белым жилетом и белым галстуком.

Остальное время он проводил в маленькой гостиной, расположенной на полпути между старым и новым ресторанами, стены которой были увешаны картинками, вырезанными хозяином из иллюстрированных журналов.

Здесь он просиживал неподвижно целые часы, одетый в просторный шелковый халат, и выкуривал бесчисленное количество трубок.

Каждый вечер, кроме воскресений, ровно в половине восьмого, он спускался к двери, выходившей на улицу. Это была дверь одного из домов, соединявших оба ресторана. Здесь он некоторое время ждал, положив руку на ручку двери.

Иногда первым приходил старик, иногда - молодая женщина. Тот, кто приходил первым, молча поднимался в зал No 6.

После их прихода Линг снова удалялся в свою гостиную и писал бесконечно длинные письма своему сыну в Ханькоу. Сын И Линга был поэтом и ученым и пользовался у себя на родине всеобщим уважением.

Часто И Линг предавался мечтам о своей новой постройке в Шенфорде.

Он никогда не присутствовал при отъезде этих двух своих посетителей. Они сами спускались к двери, и вскоре после восьми часов вечера зал бывал пуст.

К их приходу кушанья уже стояли на маленьком буфете, и никто из лакеев никогда не допускался в этот зал. А так как дверь зала находилась за портьерой, скрывавшей часть коридора, никто, кроме самого И Линга, не знал посетителей.

В первый понедельник каждого месяца И Линг поднимался в зал No 6 и низко кланялся сидевшему в нем старику. Старик всегда бывал один в эти дни.

В один из таких понедельников И Линг вошел в комнату. Он держал в руке больших размеров лакированную коробку с деньгами, а подмышкой у него была объемистая счетная книга.

Он почтительно поклонился старику и остался стоять, ожидая дальнейших приказаний.

- Садитесь, - сказал ему Джесс Трэнсмир. - Что вы скажете?

- За эту неделю выручка значительно упала, - ответил И Линг, почтительно присаживаясь на кончик стула и держа руки в широких рукавах своего халата. - Благодаря хорошей погоде многие из клиентов выехали за город.

Он вынул руки из рукавов халата, открыл крышку лакированной коробки и вытащил из нее четыре пачки кредитных билетов. Разделив их на две части, три пачки положил перед стариком, а одну перед собой.

Старик взял со стола лежавшие перед ним пачки, засунул их в карман и что-то проворчал про себя.

- Прошлой ночью к нам нагрянули сыщики, - продолжал И Линг. - Они потребовали, чтобы их проводили в подвалы: полиция всегда убеждена, что в каждом китайском ресторане непременно должна быть курильня опиума...

- Гм... - проворчал старик. - Вот как...

Старик спрятал деньги в небольшой чемодан, стоявший на полу у его ног, и спросил китайца:

- Помните ли вы того человека, который работал для меня в Фичене...

- Пьяницу? - быстро спросил китаец.

- Да, именно, - подтвердил старик. - Он приезжает сюда.

Старику на вид можно было дать более шестидесяти лет. На нем был старый потертый фрак, воротничок его крахмальной рубашки был потерт на сгибах, а старомодный галстук, небрежно завязанный бантом, уже потерял всякую упругость и ослиными ушами свисал книзу.

Лицо его было изборождено мелкими морщинами, но глаза не утратили былой голубизны и острого, проницательного взгляда.

- Да, он приезжает сюда, - задумчиво проговорил старик, вынимая из жилетного кармана зубочистку. - Вероятно, он будет здесь уже скоро: Уэллингтон Броун привык путешествовать... И Линг, приезд этого человека тревожит меня... Должен вам сознаться, что я был бы рад, если бы он уже покоился вечным сном...

И Линг покачал головой.

- Убить его здесь невозможно, - возразил он. - Ведь ваше превосходительство сами знаете, что руки мои чисты...

- Не говорите чепухи! - сердито прервал его старик. - Разве я убиваю или велю убивать людей? Даже на Амуре, где жизнь ценится дешево, я не убил, не убил, И Линг, а только предал пытке человека, который украл мое золото, но вы должны знать тайные места...

- Я знаю сотни и сотни таких мест, - поспешил согласиться И Линг.

Он проводил своего хозяина до дверей, а затем быстрыми шагами вернулся к себе в гостиную и вызвал слугу-китайца.

- Пойди сейчас же вслед за этим стариком, - приказал он ему, - и посмотри, чтобы с ним ничего не случилось...

По несколько тревожному тону, которым были сказаны эти слова, можно было бы заключить, что это приказание было отдано китайцем впервые. Однако оно повторялось в тех же словах уже в течение шести лет.

Сам И Линг никогда не следовал за стариком: у него были другие обязанности, которые занимали его иногда до раннего утра.

Глава 2

Трэнсмир шел быстрым шагом и старался держаться более людных улиц. Ровно в четверть девятого он завернул на широкую Пик-авеню, на которой был его дом.

Человек, поджидавший его уже в течение получаса, быстро перешел через улицу и приблизился к нему.

- Простите меня, господин Трэнсмир, - промолвил он.

Трэнсмир остановился и с некоторой тревогой посмотрел на человека, прервавшего его размышления.

Незнакомец был молод, на голову выше Трэнсмира, элегантно одет и добродушен на вид.

- В чем дело? - промолвил старик.

- Разве вы не помните меня? - спросил молодой человек. - Меня зовут Холланд... Я журналист. Около года назад я был у вас в связи с недоразумением, возникшим у вас с муниципалитетом...

Лицо старика тотчас же прояснилось.

- Как же, отлично помню! - воскликнул он. - После этого интервью в вашей газете появилась статья, приписывавшая мне мысли, которых я и не думал высказывать...

Молодой человек добродушно улыбнулся.

- Что же вы хотите? - промолвил он. - Таково ремесло журналиста! Каждая статья должна быть занимательна.

- А что вам теперь от меня нужно? - несколько нетерпеливым тоном прервал его старик.

- Наш корреспондент в Пекине прислал нам воззвание главы повстанцев генерала Уинга Су или Синга Ву... Я вообще плохо запоминаю китайские имена... - ответил молодой человек.

Он вынул из кармана лист желтоватой бумаги, испещренный странными знаками.

- Мы не смогли повидать ни одного из обычных наших переводчиков, пояснил молодой человек. - И, зная, что вы в совершенстве владеете китайским языком, надеемся на вашу любезность...

Джесс Трэнсмир неохотно взял в руки лист бумаги, протянутый ему молодым человеком, зажал чемодан между коленями и надел очки.

- Уинг Суши милостью Неба и предков обращается ко всем жителям Центральной империи... - начал он переводить.