StarCraft: сборник рассказов - Майкл Когг

Выше. Еще выше.

Или падите навеки.

Алараку всегда нравилась ясность. У истоков цепи вознесения стоял Амун, а каждый талдарим был ее звеном. Низшие звенья повиновались высшим. Высшие повелевали нижними.

Все просто.

Хочешь подняться выше? Еще выше? Вызови высшее звено на бой. Рак-шир. Сильнейший выживет, слабое звено в цепи будет убрано, а народ талдаримов станет только сильнее. Все просто.

На самом деле, разумеется, просто никогда не было. В вопросах жизни и смерти это невозможно. Но Алараку такое положение вещей нравилось.

В ритуале на любой стороне могли сражаться другие воины. Множество воинов. Ограничений не существовало. Каждый талдарим любого ранга имел право выступить против тебя или сражаться с тобой плечом к плечу. Некоторые ритуалы представляли собой одиночные дуэли. В других на каждой стороне сражались тысячи противников. После таких побоищ в священной цепи зияли огромные дыры. А еще они давали возможность подняться вверх сразу на пять, десять, сто порядков. Именно так и произошло стремительное восхождение Аларака. Даже избранные Амуна были подвержены гордыне и тщеславию. Алараку мастерски удалось убедить многих высших посвященных без страха принять участие в Рак-шире. Они слишком поздно поняли, что он бросил их на растерзание огромному воинству.

Многие битвы планировались заранее. Следовало быть уверенным в том, что удача на твоей стороне. Иногда ритуалу предшествовали месяцы напряженной подготовки и заговоров — оба бойца хотели привлечь на свою сторону как можно больше союзников.

Но не в этот раз. Сейчас на это не было времени.

По телу Аларака пробежала дрожь. Может, в этом и состоял план Нуроки? Скорее всего. Нурока обладал разумом истинного стратега. Всего месяц назад он уничтожил форпост терранов, закрепившихся в ближайшей системе. Он так быстро нашел бреши в их защите, что у людей даже не было времени отправить воззвание о помощи — красные клинки талдаримов пронзили их намного раньше.

И здесь он решил придерживаться той же тактики. Напасть на противника тогда, когда он меньше всего этого ожидает.

«Цель — это я», — понял Аларак. Зениш, третий посвященный и верхний Аларака, был воякой до мозга костей. Никакой гибкости ума. Над Зенишем стояла Гураж. Она была хитра, даже слишком, но объединяться с ней для достижения общих целей не стоило. Она была способна играючи заронить в разум противника семя порчи, заставляющее членов его фракции гнить изнутри и беспрестанно схлестываться друг с другом. Но здесь, у самой вершины цепи, фракций почти не было — здесь значение имели лишь собственные амбиции.

Из всех посвященных только Аларак сполна владел искусством манипуляции и обретения союзников. Все его конкуренты были мертвы. Он об этом позаботился.

Каньонная тропа оборвалась, и мелкие бледные камешки под ногами протосса уступили место тяжелой брусчатке, потемневшей от многовековой грязи и копоти. Эта копоть служила напоминанием о тех временах, когда джунгли Слейна страдали от еженощного гнета удушающего терразинового тумана. (Аларак считал, что их уничтожение было не слишком высокой ценой за обладание Дыханием Жизни.) Перед ним как манифест постоянной готовности к войне дерзко вздымались ввысь мощные талдаримские строения, так не похожие на помпезные памятники тамплиеров. «Глупцы, какие же они глупцы», — подумал Аларак. Талдаримы в полной мере ощущали значимость боли. Конфликт для них был сущностью жизни. Лишь невежды могли попытаться сгладить его видимостью союза и возведением сияющих цитаделей.

Спустя несколько минут Аларак достиг границы заставы. Было чуть за полдень. Между строениями сновало множество протоссов невысокого ранга, их восторженные мысли возбужденно гудели. Для них Рак-шир был всего лишь развлечением. Пока ритуал не закончится, других тем для разговоров не будет.

Аларак шагнул прямо в толпу. Перед ним расступились.

Покои высшего посвященного Нуроки были недалеко. Ведущая в них дверь выходила на улицу. Пробраться внутрь незаметно не получится. Аларака увидят. Поползут слухи. Вторые и третьи посвященные очень быстро узнают, где я был. Он прикинул, можно ли обратить это обстоятельство себе на пользу.

Когда Аларак вошел в дом, его накрыла волна горячего влажного воздуха. Нурока воссоздал здесь атмосферу своего родного мира. Высшему посвященному никогда не нравился засушливый и суровый климат Слейна. Дверь за Алараком закрылась. Он преклонил колени. Нуроки в комнате не было, но он был где-то рядом, и потому определенные формальности следовало соблюдать — даже накануне Рак-шира.

— Я служу и повинуюсь, — автоматически произнес Аларак.

— Ты опоздал, — откликнулся Нурока. Его по-прежнему не было видно, но голос раздавался ясно и четко.

— Прошу прощения, господин.

— Ты разговаривал сегодня с Гураж или Зенишем?

Аларак подавил в себе раздражение. А ты? Вот что было интересно ему в первую очередь. Начал ли Нурока подготовку? Удалось ли ему склонить на свою сторону кого-нибудь из них? Возможно, обоих? Не зная этого, Аларак был слеп перед лицом завтрашнего Рак-шира. Но спрашивать не имело смысла, ибо ответам нельзя было доверять.

— Нет, — только и сказал он.

Наконец Нурока вошел. Свет в здание проникал сквозь крошечные окошки, и Алараку потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть его. На высшем не было традиционной брони посвященных. Он был облачен в простой серый наряд.

Наряд, покрытый свежей кровью.

Аларак вскочил на ноги и обнажил клинки. Наемные убийцы! «Сколько их было? Где они?» Неразимы. Наверняка это были они. Или — Владыка? Он вполне мог подослать к конкуренту убийц…

— Разве я позволил тебе встать, четвертый посвященный? — Нурока был спокоен. И даже, кажется, получал удовольствие от происходящего.

Одно короткое мгновение было слышно лишь шипение энергии клинков Аларака. Затем он убрал их и вновь встал на колени. Сердце перестало бешено стучать.

— Прошу прощения, господин, — осторожно сказал он.

Нурока оставил его коленопреклоненным дольше, чем было необходимо.

— Можешь подняться, — наконец промолвил он.

Аларак почувствовал, как внутри вновь закипает раздражение. Но он не стал выплескивать его наружу и молча поднялся. — Что случилось, высший посвященный?

— Мне нужно кое-что передать. — Нурока закатал рукава своего наряда, обнажая истерзанную кровоточащую плоть.

— Кому?

— Владыке и Амуну.

Аларак постарался ничем не выдать свои чувства. Прямые линии порезов на руках Нуроки складывались в идеальные квадраты, с которых была содрана кожа. Тот, кто их наносил, делал это весьма решительно. Может, Нурока сам поранил себя? Это многое бы объяснило. Нурока столь внезапно вызвал Владыку на Рак-шир, потому что сошел с ума.

— Отнюдь нет. Не сошел, — холодно произнес тот.

Аларак мысленно выругался. «Не выдавай своих мыслей, идиот!» Хорошо хоть, у них не было Кхалы, способной сообщать эмоции. Аларак не представлял, как тамплиеры живут с этим. — Не понимаю, господин. Зачем ты это делаешь?

Синяя кровь Нуроки тоненькими струйками стекала вниз и капала на каменный пол, издавая неприятные чавкающие звуки.

— Я хочу, чтобы завтра все было предельно ясно, — в его словах зазвучало зловещее веселье. — Я хочу, чтобы Владыка Ма-лаш все понял. Впрочем, он проживет недостаточно долго, чтобы ощутить всю горечь этого понимания. Ткань рукавов вновь скрыла раны. — Когда я был молод и еще не занимал высокого положения, я вырезал слова Амуна на своей плоти. А ты?

— Я — нет, — ответил Аларак.

— Ты сомневаешься в Нем?

— Я — нет, — повторил он. Просто он никогда не видел в этом смысла, даже когда был фанатиком низшего звена. Приверженность учению Амуна можно было выразить и другими способами.

Нурока провел пальцем по рукавам там, где когда-то в его кожу врезались слова. — «Служите мне, и будете править. В День Вознесения порочный цикл прервется. В День Вознесения вы станете выше любых господ». Помнишь эти слова?

— Конечно. И все остальные тоже. Вздымайтесь вверх. Выше. Еще выше…

Нурока посмотрел Алараку прямо в глаза.

— Как ты думаешь, почему я их содрал?

В воздухе запахло ересью. Аларак чувствовал, как она окутывает его.

— Не знаю, — ответил он.

— Потому что День Вознесения, которого мы так ждали, не наступит, — ответил Нурока. — И именно поэтому мне нужна твоя помощь. Завтра я стану повелевать талдаримами. И тогда… ты поможешь мне уничтожить Амуна.

Часть третья

Аларак всегда гордился своей выдержкой и самоконтролем. Но тут он, не помня себя, бросился на Нуроку с обнаженными клинками.

«Что ты делаешь?» — вопрошал его разум.

«Убиваю предателя», — ответствовало сердце.