Куда Уехал Цирк. Дорога1 (СИ) - Лоза Елена

- Далеко, даже грома не слышно, - выдал Дени.

- Красиво! - подвела итог Эни.

Ветер, напоенный влагой, надувал тент натянутый между фургонами. Он вспухал надуваясь, наверное, вспоминал о своей жизни парусом, звенел и пытался улететь.

- И дома порою ночною,

Лишь только раскрою окно,

Опять на ветру надо мною

Тугое поёт полотно.

Неожиданно для всех тихо продекламировал Ник, а Эни резко повернулась к нему и попросила.

- Дядя, спой про Крузерштерна!

Марья тоже помнила, как здорово играл у походных костров Ник, и какой у него приятный баритон.

- Ну, ты придумала, - отмахнулся Ник, видимо уже жалея, что привлек к себе внимание. - Да где я тебе гитару возьму?! - он думал, что нашел стопроцентную отмазку.

- Вай ме, красивый! Будет тебе гитара! - воскликнула Зара, и сделала попытку встать, но Стаси вскочила раньше.

- Я мамину принесу! - и убежала в свой дом на колесах. Мелькнула тонким силуэтом, в освещенном изнутри керосиновой лампой дверном проеме, и почти сразу выскочила назад.

- Вот, мама на ней играть любила, а у меня на стене висит, - девочка прижимала к себе инструмент, не торопясь отдать его в чужие руки. Вздохнула и все же протянула гитару Нику.

Тот осторожно взял инструмент, осмотрел, самую настоящую, русскую семиструнную, погладил ладонью изгиб покрытого светлым лаком корпуса, и тоже вздохнул.

- Бант я сниму, хорошо? - он аккуратно развязал шелковую красную ленту и отдал девочке. Подкрутил колки, тронул струны, прислушиваясь, опять поколдовал, настраивая. Наконец, взял аккорд. Послушал, склонив голову. Зрители и слушатели в одном лице сидели и молча наблюдали за священнодействием. Аккорд отзвучал, а музыкант удивленно хмыкнул и опять тронул струны. Гитарный перелив был низко рокочущим.

- Стаси, а у твоей мамы, был низкий голос? - спросил он девочку.

- У нее был красивый голос, все так говорили, - вздохнула она.

Ник кивнул, поняв, что спросил лишнее. Он на секунду прикрыл глаза и начал играть простенькую мелодию. Для тех, кто слышал его игру раньше, а таких среди ходоков было двое, стало ясно, что он давненько не касался струн. Оле переглянулся с Марьей, и грустно покачал головой. Увидел ответный кивок и стал смотреть в огонь. Разогрев пальцы Ник негромко запел.

Расправлены вымпелы гордо,

Не жди меня скоро жена.

Опять закипает у борта

Крутого посола волна.

Под северным ветром неверным,

Под южных небес синевой

Опять паруса "Крузенштерна"

Шумят над моей головой.

И дома порою ночною

Лишь только откроешь окно,

Опять на ветру надо мною

Тугое поет полотно

Пусть чаек слепящие вспышки

Парят надо мной в вышине.

Мальчишки, мальчишки, мальчишки

Пусть вечно завидуют мне.

И старость отступит наверно,

Не властна она надо мной,

Пока паруса "Крузенштерна"

Шумят над моей головой.

(Александр Городницкий)

Пел Ник на русском, и среди присутствующих, не знающих этого языка повезло только Робину. Невс, пристроившись у него под боком, синхронно переводил. Слова песни звучали из маленькой горошины в ухе. Но все остальные, даже не понимая слов, слушали внимательно.

Потом ходоки пели хором, песню старую как мир, но все равно любимую. «Как здорово, что все мы сегодня собрались»... Ник тихо наигрывал мелодии, его пальцы вспоминали, как касаться струн. Лицо, опущенное к деке гитары, было задумчивым. Прижал ладонью струны, глянул в сторону Марьи и спросил с подначкой,

- Марь, а Марь! Не хочешь тряхнуть стариной и сплясать цыганочку с выходом? - при этом лицо его стало настолько озорным, что Марья вздрогнула и оглянулась. Нет, вокруг был не летний студенческий лагерь, а все те же фургоны.

- А что?! И спляшу! Песок из меня еще не сыплется.

- И я! - подскочила Эни и тут же расстроилась. - Только юбок нету...

- Какая цыганочка без юбок?! А чем мы трясти будем? - рассмеялась женщина. - Зара, одолжишь?

- А у меня своя есть! - запрыгала Стаси, даже не сомневаясь, что ее примут в цыгане.

- Эх, раздевают, разувают, подметки на ходу рвут! Куда бедной цыганке податься, - напоказ запричитала Зара и приказала в спину убегающей Стаси. - А ты поскакушка, как юбку взденешь, приходи к нам за монистами!

- Слушайте, ребята, я же не думал, что она согласится, - растеряно пожал плечами Ник. - Я просто пошутить хотел.

- Дак какое горе, ну спляшут как смогут, - усмехнулся в усы Яков, посасывая пустую трубку. Кашель прошел полностью, но курить ему Ло запретил строго. А единственная попытка втихую нарушить режим, когда он курнул из трубки жены, закончилась приступом такого кашля, что пришлось звать доктора. Ну и ругался же тогда доктор, по-китайски, правда, но смысл был понятен без перевода, - Ну не цыганки, дак кто кроме нас увидит.

Ник хотел просветить цыгана насчет умений завхоза в области танца, но передумал. Мужчины прислушивались к звонкому смеху, девушек и удивлялись, что это их так разобрало? Потом, рассмотрев танцовщиц, разобрало и мужчин.

Марья была на голову выше Зары, и соответственно, одолженная юбка едва доставала до средины икр. Стаси имела ту же длину юбки, хотя и ее собственной. По словам девочки, давно не одеванной, и потому ставшей безнадежно короткой. Для Энни юбка была впору по длине, но вот шириной... Подпоясанная поясом девушка стала похожа на качественно увязанный сноп. В общем, за группу клоунесс оригинального жанра, или в корень обнищавших цыганок, они сошли бы, даже не гримируясь. Нелепый вид не подпортил дамам настроения, наоборот добавил куражу. Танцевать они взялись с таким энтузиазмом, что Яков, а за ним и все остальные стали хлопать в ладоши, и подбадривать танцовщиц выкриками. Зара, не вставая с места, выделывала шалью такие кренделя, что отвлекала внимание от танцующих.

- Очень даже зрелищно, - оценил, смеясь Ло. - При небольшой доработке можно пускать как отдельный номер.

- Это точно, поменять Марью вон на ту раскосенькую, - цыган ткнул пальцем, в Ю. - Юбки по размеру и Зара подучит плясать.

- Эй, эй! Это что за дискриминация, меня любимой?! - притворно возмутилась завхоз.

- Хочешь танцевать- таки, укоротиться надо, - сощурив глаза, заявил Изя, и внимательно посмотрел на Марью. Будто прикидывал с какой стороны сподручней укорачивать, снизу или сверху.

- Вот, вот, - мечтательно прищурился Ник и провел ребром ладони по шее. - Где-то так, тогда по росту впишешься.

- Я вам шо, курица?! Без головы бегать! - расхохоталась Марья, и ее поддержали все присутствующие.

ГЛАВА 18

Город Де Мойн встретил цирк грозой с проливным дождем и потоками воды, превратившими улицы в небольшие реки. Вокруг было пусто, даже полисмены попрятались в подворотнях и парадных. Цирковой поезд втянулся на небольшую площадь, и остановился, возницы попрятались внутрь фургонов. Лошади, одетые в дождевые попоны с капюшонами, вызывали у ходоков прилив веселья, и ни как иначе чем «конь в пальто», не назывались.

Федор косился на шутников неодобрительно и даже крутил пальцем у виска. Ведь в прошлый ливень видели попоны так чего сейчас ржать?

Ник дождался, пока ливень превратится в несильный дождь, открыл большой черный зонт, случайно избежавший боевой раскраски тотемными глазами, и отправился в мэрию.

На конверте, врученном Нику, мистером Тейлором перед отъездом из Айва Сити, стояло, как водится, две фамилии, отправителя и получателя. Отличались они только инициалами, и, естественно, возникало только две версии: однофамилец или все же родственник.

Когда Ник вошел в кабинет мэра, и взглянул на хозяина, первая версия отпала окончательно и бесповоротно. Мистер Тейлор, а-ля Де Мойн, выглядел так как будет выглядеть мистер Тейлор а-ля Айова Сити лет через пятнадцать двадцать.

Плотный мужчина с пышными бакенбардами, переходящими в столь же пышные усы, оторвал глаза от письма, и жестом предложил посетителю присесть. Потом еще раз пробежал письмо глазами и отложил в сторону, Ник молчал дожидаясь реакции.