Играй и умри - Андрей Буторин

Тохасианин лишь вполуха слышал спор между сценаристом и Айной, а когда перевел взгляд на Фира, с изумлением увидел, как рука клетчатоголового парня отлетает в сторону.

Сценарист непонимающим взглядом уставился на свою отдельно лежавшую руку, потом перевел его на фонтанирующий алой кровью обрубок и лишь тогда по-детски жалобно закричал.

Айна, тут же забыв о Соме, рванулась к любимому, но Теонг жестко остановил ее, рванув за руку. Ему очень хотелось рявкнуть на девушку, однако он сдержался и сказал твердо и сухо, тоном, не допускающим возражений:

– Вернись к сталкеру и закончи перевязку. Фиром пока займусь я.

Не сразу, но до Айны все-таки дошел смысл сказанного. Она, белая, как перья на крыльях Теонга, неуверенно кивнула, и тогда тохасианин отпустил ее руку. Постоянно оглядываясь на Фира, девушка возобновила перевязку Сома, а Теонг усадил сценариста на пол, прислонив спиной к брустверу. Затем, оглядевшись, он увидел валявшуюся неподалеку верхнюю половину тела статиста в зеленом галстуке, присев, дотянулся до нее и подтащил поближе. С трудом развязал заскорузлый от высохшей крови-краски узел, вернулся к начавшему закатывать глаза сценаристу и туго перетянул галстуком культю. Кровь сразу перестала фонтанировать.

– Я остановил кровотечение, – громко сказал Теонг Айне. – Закончишь с Сомом, займись своим парнем.

Девушка, до сих пор испуганная и бледная, послушно кивнула.

– И возьми себя в руки! – строго добавил Теонг. – Не время для соплей и обмороков.

Автомат Макура захлебнулся и стих.

– Патроны!.. – выкрикнул земляк Теонга.

– Нет больше патронов. Возьми автомат Фира, он все равно не стрелок.

Сказав это, тохасианин посмотрел на свой автомат. Что же получается? Стрелять сейчас могут только они с Макуром. Когда закончит перевязку, к ним присоединится Айна. И то лишь в том случае, если для нее не найдется новой перевязочной работы. А там и патроны кончатся. Потом и гранаты, которых всего-то штуки три осталось, если он не сбился со счету… И – все?.. Киберы их уничтожат, тут и к дедке не ходи, как говорит Сом. То есть все напрасно? Они умрут просто так, будут валяться здесь, как эти вот пустышки-статисты? Нет, так не пойдет. Так не годится, валять твою кладь! Нужно идти до конца! Есть единственный выход, и единственный исполнитель задуманного – он сам. Значит, надо идти и погибнуть. Погибнуть с чистой совестью, с ощущением, что сделал все возможное… Нет, так тоже не годится. Нужно сделать это все возможное и даже больше того, а погибнуть – дело нехитрое, всегда успеется. На кону сейчас не только собственная жизнь, но и жизни друзей – старого и новых.

Теонг повернулся к Фиру. Сценарист был смертельно бледным, но находился в сознании. Берет он давно потерял, и его короткий ежик волос в крупную черно-белую клетку выглядел клоунской шапочкой. Крупные капли пота сбегали по лбу на лицо Фира и, собираясь там в ручейки, стекали за ворот рубашки.

– Послушай, – тронул его Теонг за здоровое плечо. – Ты должен мне объяснить, как выбраться отсюда и где находится установка, которую нужно уничтожить.

– Ты не сможешь… – прошептал сценарист сухими, потрескавшимися губами.

– Я не о своих способностях спрашиваю, – осклабился тохасианин, и на его птичьем лице эта ухмылка выглядела жутковато и даже зловеще. – Я спрашиваю, как выйти отсюда, как найти установку и как ее уничтожить.

– Выйдешь… как зашла Айна… Спроси у нее… Установка в четырех кварталах отсюда на север… в сторону гор… На площади в виде треугольника… Там здание… Серебристо-черный куб… Он охраняется… Не знаю, как ты попадешь внутрь…

– А сам ты как собирался?

– Не знаю… Наобум… Думал, там видно будет.

– Я кое-что знаю, – продолжая палить уже не очередями даже, а одиночными выстрелами, сказал слышавший все Макур.

– Говори! – Теонг перебрался ближе к нему.

Макур заговорил, четко и сухо, почти как автомат в его руках:

– Меня туда водили. Когда не знали еще, что на тохасиан установка не действует. Нас «обслуживали» на четвертом этаже. В здании есть лифт, но нас было много, вели по лестнице… Там длинная комната, посередине – транспортная лента. По обеим сторонам от нее – кресла. На передних ножках и подлокотниках ремни с защелками, чтобы фиксировать… донора. Над каждым креслом колпак. Его надевают на голову и… через пятнадцать-двадцать минут человек – овощ. По сути труп. Снимаются держатели, тело падает на ленту и увозится… не знаю куда. Меня вывели так же, как и привели. А люди, их было около сорока, падали на ленту и уезжали, уезжали… У них были пустые глаза. Совсем пустые. Стеклянные, мутные. Страшно.

– Но где же сама установка?

– Где-то внутри. Мне ее не показывали. Можно посмотреть, куда идут провода от кресел. Только я думаю, саму установку искать бессмысленно. Вряд ли это что-то маленькое. Может, все здание – это и есть установка. Как ты его уничтожишь?

Теонг не ответил. Макур выстрелил, но боек щелкнул вхолостую.

– Патроны!.. – бескрылый тохасианин с досадой отшвырнул автомат.

– Возьми мой, – отдал ему оружие Теонг.

– А ты?

– У меня есть граната. У Сома тоже должна остаться одна. Возьму еще его нож. Думаю, он не обидится.

– Нож… не дам… – прохрипел сталкер, который, хоть и лежал с закрытыми глазами, словно мертвый, оказывается, все слышал. – Ножом… никак… Гранатами… гадов… у них… оружие… – При каждом слове, произносимом Сомом натужно и отрывисто, в его груди хрипело и булькало.

Тохасианин понял, что имел в виду друг, и, хоть тот этого и не видел, согласно кивнул.

Макур взял автомат Теонга и вновь принялся экономно стрелять одиночными патронами.

– Есть мысль… – как бы между делом бросил он после очередного выстрела.

– Не тяни, – поморщился Теонг.

– Эта ментальная энергия как-то ведь передается киберам. Они не ходят за ней в то здание, они ее получают сразу. Значит, там есть передатчик. А на крыше того здания имеется конструкция… Можно подумать, украшение. Но киберам не нужны украшения. Так что, скорее всего…

– …это антенна! – закончил вместо земляка Теонг. – Тогда ее нужно вывести из строя!

– Но если мы ошибаемся… – начал Макур.

– …тогда мы проиграли, – вновь завершил мысль крылатый тохасианин. – Но другого варианта все равно нет. Так что моя цель на крыше, ковать твою медь.

– Что ковать?.. – не понял Макур.

– Будем ковать все, что куется, и валять все, что валяется. А также и наоборот, – ответил Теонг, зловеще прищурив глаза.

– И солить… – булькнул Сом.

– И солить, – согласился тохасианин. – Все их хренучие круглые плеши.

Айна, занятая уже обработкой культи Фира, рассказала, как пройти из павильона в подсобные помещения.

– Дальше я сама плохо знаю, меня ведь Черте… Фир вел. Ищи выход. Или через окно… Там есть окна, только высоковато, не спрыгнуть. Может, найдешь веревку или что-нибудь такое. Там полно всякой всячины.

– Высоковато? – удивился тохасианин. – Разве павильон не прямо на земле стоит?

– Нет. Под ним ведь всякие механизмы, машины… Так что мы примерно на высоте третьего этажа. Прыгнешь – ноги сломаешь.

– Там разберемся, – ответил Теонг.

Он взял у Сома гранату и положил в подсумок к своей. Макур хотел отдать ему последнюю, но тохасианин возразил:

– Не надо, вам нужнее.

Макур молча кивнул. И тот, и другой понимали, в каком случае скорее всего пригодится эта граната. Патроны автоматов и аккумуляторы лучемета рано или поздно иссякнут, причем рано куда более вероятно, нежели поздно. А одной гранатой всех киберов не уничтожишь. Но и сдаться – значит попасть в ментальную установку и стать кормом для себе подобных. Так не лучше ли уйти всем разом в никуда, избежав подобной участи? Правда, в этом случае напрасно погибнет Макур, да и то как сказать… Вряд ли киберы оставят его в живых после того, что он делал.

Теонгу же гранаты были нужны для осуществления его плана. Как минимум одна – чтобы по совету Сома добыть лучемет. А вторая – чтобы свалить антенну ментальной установки. Вот только хватит ли для этого гранаты? Но гадать нечего, лучше уже идти и смотреть, что там и как. Вернее, идти и делать. Как угодно, несмотря ни на что. Хоть зубами грызть! Тук тебя в так…

Теонг поймал себя на мысли, что ведет себя, говорит, рассуждает, даже использует порой специфичные фразы, почти как его друг сталкер Сом, а не как тот пугливый доходяга, которым тохасианин совсем недавно был. Наверное, это изменение происходило постепенно, и уж конечно тут не обошлось без находящегося с ним рядом «примера для подражания», а по сути – настоящего учителя и наставника. Но все же кардинальный скачок произошел в нем после приобретения крыльев. И, конечно, не в самих крыльях тут было дело. Просто вместе с ними он получил и боевой дух, и бесстрашие, и все прочие прогрессивные черты, присущие некогда его крылатым предкам и утраченные тохасианами в процессе эволюции. А точнее, инволюции, или, если уж совсем точно и правильно, – деградации.