Дон Кавелли и мертвый кардинал - Дэвид Конти

— И что случилось потом?

— Не могу точно сказать, когда у нас впервые возникла идея покончить с этим. Помню только, как однажды, изучая Библию, я случайно наткнулся на отрывок, который больше не выходил у меня из головы. Вряд ли сейчас я воспроизведу его дословно, но там говорилось примерно следующее: «Начальствующие над священниками и над народом много грешили, подражая всем мерзостям язычников, и сквернили дом Господа, который Он освятил в Иерусалиме. И посылал к ним Господь Бог отцов их, посланников Своих от раннего утра, потому что Он жалел Свой народ и Свое жилище. Но они издевались над посланными от Бога, и пренебрегали словами Его, и ругались над пророками Его, доколе не сошел гнев Господа на народ Его, так что не было ему спасения…»

Рирден откашлялся и продолжил хриплым голосом:

— В конце концов я сказал об этом Маклину, а тот рассказал Ковачу. Первоначально мы обсуждали вопрос чисто теоретически, с точки зрения теологии. Если бы Бог сам, своей волей положил конец беззакониям Кеннеди, это было бы просто прекрасно для страны, для католичества и для нашего братства. Но, как мы все знаем, этого не случилось. Тогда мы поняли, что сами должны стать Божьим орудием.

— О, Господь вас лично избрал, да? — голос Пии дрожал от сарказма.

Рирден на мгновение остановился, но не дал себя сбить.

— Называйте это как хотите. Я и не ожидаю от вас ни понимания, ни прощения. Многие в окружении президента, кроме нас троих, были осведомлены о порочных выходках Кеннеди. Собственно, все в Белом доме это знали. Но остальным было по большому счету все равно. И рано или поздно слухи об этом стали бы достоянием широкой общественности. Слава богу, что большинство людей, которым была небезразлична репутация страны, еще ничего не знали о нависшей угрозе. А те, кто знал и кому было не все равно, не работали в Секретной службе и ничего не могли предпринять. — Он с вызовом посмотрел в глаза девушки. — И только три человека в мире знали, осуждали и могли взять на себя ответственность положить этому конец. Ковач, Маклин и я.

Рирден достал из кармана носовой платок и, прежде чем продолжить, неловко высморкался.

— Остальное оказалось довольно просто. Секретная служба постоянно получала информацию о лицах, которые могли представлять опасность для президента. Нам оставалось только подобрать того, кого мы считали наиболее перспективным. Наш выбор пал на Ли Харви Освальда — он был снайпером в морской пехоте, к тому же был известен как коммунист и как человек, долгое время проживший в Советском Союзе. В конце концов, мы должны были предусмотреть возможность, что Освальда поймают и допросят. Его политические убеждения сыграли нам на руку: так мы, кроме всего прочего, нанесли бы удар еще и по безбожному режиму коммунистов. Затем Маклин связался с Освальдом, выдал себя за агента КГБ, который располагал сверхсекретной информацией о маршрутах передвижения президента. Освальд поначалу был чрезвычайно подозрителен, но Маклин предоставил ему некие сведения, которые могли исходить только напрямую из Белого дома, но и в то же время Освальд имел возможность лично их проверить. Поскольку эта информация оказалась правдой, он полностью нам доверился и стал идеальным исполнителем нашей задачи. Мы снабдили его деньгами, чтобы он раздобыл винтовку, разработали план, сообщили, когда и где будут наилучшие условия для успешного проведения акции. В последний момент нам показалось, что все сорвалось, потому что наше руководство проложило новый маршрут в Далласе, не такой, как мы предполагали. Пришлось бы начинать все с нуля. Почти в последнюю минуту мне удалось убедить начальство, чтобы маршрут изменили так, как это было нужно нам.

— И как же вы это сделали? — спросил Кавелли.

— Я сказал, что у нас имеются сведения, что на пути следования Кеннеди намечается демонстрация кубинских эмигрантов. Тогда, чтобы избежать возможных неприятностей, маршрут проложили по Элм-стрит, как мы и хотели. Кроме того, я позаботился о том, чтобы в последний момент на двух агентов, которые должны были ехать сзади на подножке машины Кеннеди, возложили другие задачи. Возможно, они преградили бы Освальду обзор… Ну а остальное вы, наверное, знаете.

Некоторое время все молчали, затем Пия подняла голову и спокойно посмотрела Рирдену в глаза.

— Вы необыкновенно совестливая свинья, мистер Рирден!

В ответ старик лишь досадливо отмахнулся.

— Именно потому, что у меня есть совесть, я не мог позволить президенту с каждым днем все больше и больше втаптывать в грязь нашу церковь и нашу страну.

— Но как католик, — вмешался Кавелли, — вы обязаны в первую очередь соблюдать десять заповедей. Вы не должны убивать.

— С одной стороны, вы правы, — Рирден назидательно поднял указательный палец, — но не стоит забывать, что существует также эпикея — принцип, сообразуясь с которым человек имеет право нарушить букву закона, если это нужно для установления высшей справедливости. Этот принцип был одобрен Фомой Аквинским и в католическом вероучении даже считается добродетелью.

— И как, по-вашему, это деяние должно было отразиться на Америке? Вы хоть на мгновение задумались о том, что вы творите со своей страной? — Пия смотрела на него, с трудом сдерживая гнев.

Рирден задумчиво повертел свою трость между пальцами, прежде чем ответить.

— Знаете, когда я рос, в Соединенных Штатах не особенно хорошо относились к Японии. Не так-то просто забыть Перл-Харбор. Однако именно это общее неприятие всего японского вызвало у меня любопытство, и я довольно долго и с большим интересом изучал эту чужую культуру. При этом я столкнулся кое с чем чрезвычайно увлекательным, что мне очень понравилось…

Девушка сердито посмотрела на него.

— Вы имеете в виду харакири? Тогда вы просто обязаны поддаться своему желанию и опробовать на практике этот ритуал.

Рирден сочувственно улыбнулся.

— Я говорю об искусстве кинцукурой. Предмет, например разбитая ваза, собирается вновь, но не так, как бы это сделали мы — с помощью клея, — а при помощи жидкого золота. По золотым швам совершенно ясно видно, что вазу собирали из осколков, и теперь она — и это самое замечательное — считается более ценной, чем раньше. Вы понимаете, о чем я хочу сказать?

— Подразумевается, что Америка после убийства стала лучше, чем раньше? — недоверчиво предположил Кавелли.

Рирден улыбнулся:

— Вы уловили суть.

— Кинцукурой, эпикея, — вскипела девушка, — все это полное дерьмо! Из-за вас погибли люди, а в конечном счете — только из-за преданности этому нелепому суеверию!

Лицо старика впервые с начала