Феодал - Александр Логинов

       - Тута я, хозяин, - татарчонок выглядел весьма довольным, и как не радоваться парню, ведь свершилась кровная месть. Именно воины оглан-царевича разорили родное кочевье Кулчука, не пощадили ни женщин, ни детей. Сейчас от некогда большого рода Кулчука в живых остались меньше двух десятков.

       - Много бесермен убежало? - спросил Андрей, глядя вдаль на мчавшегося прочь степняка. За ним наперегонки в погоню бросились несколько татар с Гришаней-стрельцом.

       - Нет, немного, - парень весело повертел головой.- Но пленные говорят, что полусотня рассыпалась по округе в поисках добычи. Дозволь людей отправить, найдем разбойников быстро.

       - Уланы среди них есть? - Андрею очень не хотелось потерять добрые доспехи, в которых щеголяли татарские элитные воины, под усадьбой в качестве трофеев им достался один металлолом.

       - Уланы спину не показывают врагу, хозяин. Все они тут лежат, - Кулчук рукой показал на поле сражения. - То пастухи в округе промышляют.

       - То-то я думаю, что все пленные нам достались бедноватые, - покачал головой князь. - Значит, говоришь, уланы спину не показывают?

       - Бегство с поля боя и плен у нас караются смертью, хозяин, - гордо вскинув голову ответил парень, смотря прямо в глаза князю. - Мы монголы, а не эти... татары, - не отводя взгляда, твердо произнес парень с гордостью за свой народ.

       - Ладно уж. Иди. Монгол, - улыбнулся Андрей. Ответ Кулчука ему пришелся по душе. Среди степняков сейчас единства нет. Режут они друг друга почем зря. - Посмотри, как там, в деревне, а беглецы от нас никуда не денутся. Возьмешь людей и поймаешь остальных.

       Когда Андрей верхом на трофейном белом коне в сопровождении нескольких всадников появился в деревне, там творился настоящий бедлам. Марфа, жена ключника Тита, тридцатилетняя бабенка толщиной в два полных обхвата и почти под два метра ростом, гоняла по улице Кулчука, лупя почем зря парня мокрой тряпкой. Татарин весело уворачивался от разъяренной бабенки и весело скалился, успевая дразниться.

       - Чего это у вас тут происходит? - спросил князь у улыбающегося Тита.

       - Этот шельмец с нехристями своими появился, как черт, и давай кричать, что весь полон теперь его, мужиков, значит, он посечет, а баб ну того...И давай рассказывать, что он с Марфой будет делать. Понятно, все перепугались, бабы голосить начали, а энтот шельмец возьми и подними личину. Как путы наши перерезал, так Марфа на него осерчала. Вишь, поймала шельму, - довольно заметил Тит, видя, как Марфа догнала хохотавшего во весь голос Кулчука и, отбросив тряпку, стала крепко целовать своего избавителя.

       - Не ревнуешь? - спросил Андрей спокойно смотрящего на это безобразие Тита.

       - Чего? Неа, - Тит догадался, о чем спросил князь. - Сейчас можно. Мы ведь думали, того... сгинем.

       - Это как сгинем? - очень удивился Андрей. - Не верили, что обороню я своих крестьян?

       - Ить, мы как думали, много бесермен прибежало, осадили усадьбу твою они. Хвастались нехристи, что уже на рассвете гулять они будут в усадьбе, - начал оправдываться княжеский ключник.

       - Попировали они. - Андрей ухмыльнулся, вспомнив, как побили они татарскую рать под стенами усадьбы.

       - С энтими татями, что делать будешь, княже? - спросил Тит, показывая на телеги, на которых лежали связанные кожаными ремнями люди.

       - Кулчук! Хватит тебе с Марфой целоваться! Сейчас тебя муж оглоблей поколотит за безобразие такое, - громко крикнул Андрей молодому татарину. - Почему этих не освободил?

       Парень ужом выскользнул из горячих объятий Марфы и задал стрекоча, пока разгоряченная бабенка его опять не поймала. Подбежав к князю, доложил:

       - Так Тит сказал, что это тати. Пронские бояре с воями. Они село грабили, когда татары налетели, - парень произнес это по-татарски, но Тит его понял и сам стал рассказывать, как дело было.

       - Налетели изверги на рассвете, слава богу, никого не посекли. Связали нас, а сами шерстить по избам кинулись. Потом напились меду и завалились спать, а тут бесермены нагрянули. Татарва их отлавливала поодиночке и на телегу. Радовались, что сильные вои попались, да все бронные, дорого продать их можно.

       - А чего? Можно и продать! - Андрей подошел к телеге и внимательно рассматривая сваленных на ней кулями связанных по рукам и ногам пронских горе-вояк. - Продать татарам, а вырученное серебро пропить! - и под громкий хохот собравшихся завершил свою мысль. - Чтобы другим татям неповадно было безобразничать в моих владениях!

 Глава одиннадцатая.  СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННАЯ

       В один из солнечных дней, когда служилый князь и боярин Великого князя Резанского вместе со своим дворецким объезжал сенокосные угодья или пожни, как их тут еще называют, зашел между ними разговор о разведении скота. Андрей искренне удивлялся, почему в деревнях почти нет скотины. Если есть, то порода очень мелкая, коровы необычайно тощие.

       - От того, что сена мало, - Спиридон пришлепнул надоедливую мошку и продолжил. - Вот в усадьбе почитай никого не осталось, окромя стражи, всех отправил я на косьбу. В деревнях то же самое, пустые деревеньки стоят сейчас. Крестьяне сено заготавливают. Только не успеть им накосить потребное. Других дел по хозяйству много, оттого косят почитай все лето. По ночам зачастую тоже. Иной раз с одного покоса по два раза сено берут.

       - Если все лето косят, отчего сена не хватает? - продолжал расспросы Андрей.

       - Так на двор тех пожней приходиться чуть больше чети. Вон смотри лужок -то, - Спиридон махнул рукой в сторону покоса, где ратники Луки, как заведенные, махали косами, - крестьянин этот лужок ден пятнадцать косить будет. В копны скидать потом сено надобно. Трава в копнах стоит в ведренное время по три дня, а в ненастье с седмицу и более. При просушке мечут в стога и скирды, а копны возят на лошадях опутанные веревкой.

       - Мы же много сена заготовили, - возразил Андрей.

       - Так то мы. Косилка твоя конная в день столько накашивает, сколько вся деревня за несколько ден.

       - Не все же косилками косим, вот мужики косами машут. Споро работа у них идет, - снова возразил Андрей.

       - Крестьяне все больше горбушами косят. Спина затекает быстро, если горбушей косить, - пояснил Спиридон.

       - И что, везде сена не хватает или только в нашем княжестве?

       - Где как. По Оке укосы хорошие. А так скотина впроголодь стоит. Иной год крестьяне солому с крыш всю повыдергивают. На Москве луга хорошие, по Москве-реке, по Лопасне, Клязьме. А пустошное и всякое лесное и болотистое сено волокнисто, но не споро для корму.

       - Обычно сколько сена накашивают?

       - С этого лужка, - Спиридон махнул рукой в сторону покоса, - деревенька о три двора запасет в хороший год пять на сорок волоковых копен.

       - А в копне сколько?

       - Пуда четыре.

       - Это сто восемьдесят пудов, - подсчитал Андрей. - И не хватает?

       - Не хватает, знамо дело, - ответил Спиридон.

       Хочешь - не хочешь, а пришлось заняться князю сельским хозяйством со всем вниманием. Увеличение поголовья скота вызывало опасения за сохранность скотины. Как перезимуют овцы и бараны? За лошадей сердце болело. И судя по увиденному воочию, и слова Спиридона и Демьяна это подтверждали, дела у крестьян со скотинкой обстояли аховым образом. Андрей тщательно записывал полученные от мужиков сведения и по вечерам, оставшись один, при свете восковых свечей пытался систематизировать информацию. По всему выходило, что без помощи боярина крестьяне не смогут самостоятельно улучшить ситуацию с содержанием скотины.

       'Действовать прямыми приказами, - думал Андрей. - Не тот вариант. До крепостничества еще далеко. Крестьяне мои - обычные арендаторы. Ведут хозяйство по 'старине'... Стоп. А холопы? Через пять лет холопские семьи получат свободу и землю с хозяйством. Вот с холопов и надо начинать нововведения.

       Крестьянский двор из четырех душ обоего пола имел до набега татар в среднем две лошади, одну корову, пять-шесть овец и столько же свиней. Как обстоят дела со скотиной в других княжествах, Андрей собирался вызнать у купца и Луки, но пока решил отложить это дело на потом. Главное сейчас, разобраться с собственным хозяйством и по возможности повысить его товарность.

       Достаточно высокая мобильность населения, связанная в первую очередь с феодальными войнами, где главная ценность трофеев заключалась в полоне, не позволяла выявить региональную особенность в содержании скота. По всему выходило, что это дело будущих столетий, когда Русь избавиться от татаро-монгольского ига и угрозы Казанского и Астраханского царств. К слову сказать, Казань со своим ханом уже здесь была. Но представляла собой печальное зрелище. Московские рати и новгородские ушкуйники совершенно разорили Казанские земли. В Астрахани же сидел собственный хан, а ханов поменьше, которые не признавали власть Орды или астраханского хана, было, что блох на собаке.