Лучшая страна в мире - Эрленд Лу

Эта формулировка поражает меня, как удар в солнечное сплетение. Ведь я действительно был не такой, как всегда. С тех самых пор, как мне начала сниться вода, я был не такой, как всегда, я был сам не свой, а эти ребята из организации по изучению общественного здоровья хотят, чтобы я припомнил, каким я был до того, как это нахлынуло и все стало растекаться; это же поразительная формулировка, подумал я, ведь это значит, что они тоже знают, знают о наводнении, а все остальные вопросы — это лишь хитрая уловка для отвода глаз, которая используется для того, чтобы, не вызывая лишних подозрений, составить карту наводнения, подумал я; но я разглядел их хитрость, и мне от этого сразу стало легче, ведь это значит, что там, на самом верху существующей системы, заметили и поняли всю опасность происходящего, а это значит, что я не единственный человек, который видит эти потоки, следовательно, подъем воды — это уже общественная проблема, которая таит в себе угрозу социальных и экономических потрясений, так что, в сущности, какое же от этого может быть облегчение; и тут меня охватывает настоящий страх, ведь это значит, что потоп — это не только моя проблема, на самом деле он ширится и растет, и в дальнейшем вода с каждым годом будет прибывать и уровень ее бесконтрольно подниматься, и эту опасность уже заметили люди, которые стоят во главе здравоохранения и соответствующих ведомств, подумал я, они знают, что наводнение надвигается, что его невозможно остановить и по-настоящему всем нам крышка, и вот сейчас они решили выяснить, догадались ли об этом мы, то есть народ> и началась ли среди нас паника, или же мы продолжаем жить как жили, в счастливом неведении; неплохо придумано, решил я, составить опросный лист на восьми страницах с несущественными вопросами о кошках и как бы между прочим самым спокойным тоном попросить людей припомнить, не менялись ли они в чем-то на протяжении последних недель или месяцев, и если это так, то припомните, мол, пожалуйста, что было до наводнения, и ответьте так, как будто ваше «я» ни в чем не изменилось; неплохо придумано, но все-таки недостаточно хорошо, так как я насквозь вижу их замысел, я разобрался, я же работаю в области СМИ и привык во всем разбираться и анализировать, не зря же я столько лет проучился в университете, и, вообще-то, я был уже на пути к тому, чтобы заработать известность, создать себе имя, пока не накатила на меня эта напасть, и теперь мои дела идут под горку, я стал другим, Финляндия потащила меня на дно, и наводнение никогда не кончится; давайте будем честными, оно никогда не кончится, оно утащит меня вниз, оно вышвырнет меня точно так же, как оно вышвырнет тебя, читающего эти строки, и точно так же, как оно утащит вниз и вышвырнет тех, кто их не читает, все нам суждено погрузиться на дно, к рыбам, а затем быть вышвырнутыми в пустое Ничто.

Бим вернулся только поздно вечером. Он несколько часов просидел на скамеечке и не отрываясь читал, рассказывает Бим, он не замечал ничего вокруг и не заметил, как прошло время, потому что Иисус поселился в его сердце и все прочнее в нем утверждается, скоро он окончательно там обоснуется, и поэтому ни время, ни место, ни многие другие вещи уже не имеют значения, говорит Бим; он почти ничего не снимал, об этом он очень сожалеет, но, как ему показалось, чего-то похожего на Финляндию совсем не попадается, удалось выбрать только несколько деревьев, цветов, белоголовых детишек, да еще один саам любезно позволил себя сфотографировать, в Финляндии же есть саамы, а разницу между норвежским и финским саамом может заметить только специалист, так мне кажется, говорит Бим; еще он сфотографировал людей различного этнического происхождения, играющих в баскетбол; это мне показалось хорошо, ведь Финляндия — плавильный котел, и там много играют в баскетбол, белые против черных, желтые против коричневых, одно удовольствие на это смотреть. Но тут мне попалось одно место, которое я не понимаю, говорит Бим, в то время как я загружаю фотографии в компьютер и распределяю их в разные места текста. Там говорится о том, как один хозяин дома стал нанимать сезонных рабочих для работы на винограднике, хозяин пообещал дать им по динарию, они принялись за работу, а хозяин продолжал нанимать еще и еще работников, и некоторые проработали только полдня, а самые последние успели поработать до ве чера только один час, а он все равно каждому дал по динарию, по-моему, это несправедливо, говорит Бим; ведь одни отработали двенадцать часов, а другие только час, а им одинаково заплатили, и тут хозяин им и говорит, чтобы те, что работали дольше всех, не обижались, потому что он хотел быть добрым; а по-моему, это не доброта, а несправедливость; а потом он говорит, что последние будут первыми, а первые последними. Ну скажи, разве это не чепуха, спрашивает Бим, это же страшно несправедливо, ты согласен?[19] Согласен, говорю я, мне тоже кажется, что это очень несправедливо, но, если посмотреть с другой стороны, то ведь те, кто работал целый день, никак не пострадали оттого, что другие тоже получили по динарию, они же получили все, как договаривались. Но если бы они знали, что так получится, они могли бы подольше поспать, не торопясь позавтракать, погулять, ну искупаться, что ли, потому что, похоже, там у них жарко, даже, кажется, очень жарко, а на виноградник пришли бы перед тем, как стемнеет, пособирали бы немного винограду и все равно получили бы те же деньги; нет, знаешь, я этого не понимаю, говорит Бим, между прочим, назавтра к нему никто не придет с утра, все явятся только к вечеру, это уж точно. Ты прав, говорю я, этот хозяин действительно сам себе подставляет ножку; а с другой стороны, если правда, что последние станут первыми, а первые последними, тогда для меня еще остается надежда, подумал я, ибо, по моему разумению, смысл тут может быть только такой — то, что не отвечало требованиям, будет признано отвечающим, а то, что отвечало требованиям, будет признано не отвечающим, и то, что плыло в потоке, перестанет плыть, а то, что не плыло, поплывет ко всем чертям, так что я выберусь из потока, а те, кто сегодня чувствует под ногами надежную почву, в него попадут, и поток их унесет. А вот сказано ли, когда это будет? Хотелось бы знать! Когда последние станут первыми, а первые последними? Скоро ли это будет, успеет ли сбыться к сроку сдачи брошюры? Потому что, говоря по правде, моя брошюра не вполне отвечает требованиям, я первый готов это признать, я лежу на лопатках, я признаю себя побежденным, я — последний, но раз я последний, то должен стать первым, и если этот переворот произойдет скоро, то я окажусь в самом выигрышном положении, для меня такая ситуация кругом выигрышная, тогда то, что мало, окажется много, а то, что много, окажется мало; я очень надеюсь, что финны читали эту библейскую историю, думаю я, я крепко надеюсь на это, ведь финны же вроде бы христиане, я не успел этого проверить, но ведь ясно же, что это так, они люди верующие и крещеные и приняли Иисуса в сердце свое, потому что Финляндия — христианский плавильный котел, да ведь и Иисус, наверное, посещал Финляндию во время своих странствий, Мне кажется, я припоминаю, что он там побывал, но возможно, я и ошибаюсь, я читал об этом очень давно, не в университетские годы, потому что в университете речь шла о дефинициях, о средствах массовой информации и коммуникации и о власти СМИ, я сдал все это блестяще, не могу отказать себе в удовольствии это повторить; но тут надо вернуться в гораздо более давнее прошлое, вернуться к воскресной школе, где я несколько раз побывал и получил специальный жетончик за то, что выступал на занятиях; и вот там, в школе, на стене висела карта, где красными пунктирными линиями был обозначен маршрут чьих-то странствий, и Финляндия, как помнится, тоже была отмечена на этой карте, однако, как я уже говорил, я могу и ошибаться; так что на всякий случай я вырываю соответствующую страницу из Евангелия от Матфея, подчеркиваю слова «и последние станут первыми, а первые станут последними» и срочно отправляю ее по факсу в посольство Финляндии, для меня очень важно, чтобы они их прочитали заранее, а времени осталось всего ничего, ровно столько, чтобы успеть вставить иллюстрации и поспать, потому что завтра уже эстафета, а послезавтра наступает срок сдачи брошюры, и время работает против меня, как всегда, так что ну его к черту; мне досталось бежать десятый этап, так сказала Сестра, маршрут проходит через Фрогнер-парк, от кладбища Вестре-Гравлунд до улицы Нобельсгате, всего тысяча двести двадцать метров, а я ужасно не в форме, это уж точно, и сомневаться нечего, но «Сокол» зовет, и я буду на месте как штык, а как же иначе, я чувствую, что я один из них, а в моей жизни немного кружков, про которые я могу сказать, что я один из них, поэтому на меня произвело сильное впечатление, когда я увидел, что «Сокол» относится ко мне как к своему человеку, это ведь трогательно, мы с «Соколом» братья по крови, я — Серебряная Стрела, и единственное, чего я хочу, — это жить спокойно в моей резервации, но белый человек речист, он говорит раздвоенным языком, и мне все снова и снова приходится вступать с ним поединок, а сестра моя — дикая кошка, так что берегитесь ее.