Дело огня - Александр Ян

— Я вовсе не намерен смеяться над вами, — возразил Сайто. — Но вряд ли господа Ки Ин и Кари-мэ своими глазами видели то же, что и мы. Если их книги и содержат толику правды, то правда эта густо пересыпана вымыслом, и сведений у нас по-прежнему мало — я имею в виду, сведений, которым можно доверять. Вы согласны?

— Всецело. Но как отделить правду от вымысла?

— Опираясь на собственный опыт.

— У аббата сказано, что vampire пьет кровь, у китайца — что он пьет ки.

— Мы находили обескровленные трупы, так что, похоже, аббат не ошибается; с другой стороны, на моих глазах умерла девочка, на которой не было ни единой царапины. И то, и другое может оказаться правдой.

— Что они не по-людски сильны и быстры — правда, — подхватил инженер. — Ки Ин называет их ночными существами, которые убегают с первым криком петуха, аббат пишет, что иные боятся дневного света, иные нет. Аоки не боялся света, но его подчиненные днем лежали в подвале и ничем не отличались от мертвецов. Думаю, высшие не боятся солнца, а низшие от него прячутся. То, что кёнси передвигается прыжками, потому что якобы не может двигать ногами — вымысел.

— Годится. Отрубив голову, убиваешь это существо наверняка. Какие еще способы указывают ученые мужи?

— В европейских странах считают, что пока тварь спит в своем гробу, нужно вбить ей в сердце деревянный кол. Лучше всего из дерева именуемого осиной.

— У нас оно растет?

— Не знаю. Но Ки Ин считает, что персиковое дерево подойдет. А Эн Бай[86] в книге «О чем умолчал Конфуций» пишет, что семечки жожобы нужно вонзить кёнси в места наибольшей циркуляции ки, — Асахина рассмеялся беззвучно, чуть прикусив костяшку указательного пальца.

Сайто вообразил, как они на причале втыкали бы в контрабандиста семечки жожобы.

— Да, меч пока представляется самым надежным средством.

— Огонь, — продолжил Асахина, полистав китайскую книгу. — Если кёнси поместить в огонь, «от звука ревущего пламени выступает кровь и кости кричат». Аббат тоже пишет, что vampire необходимо сжечь.

Сайто тихо фыркнул. Так и будет он сидеть тихо, пока ты его жжешь. Инженер поймал взгляд, молча кивнул и перелистнул страницу китайской книги.

— Знаки восьми триграмм, если начертать их на теле, — инженер покачал головой. — Клейкий рис и рисовая полова. Бобы адзуки.

— Черти — вон, удача — в дом… — пробормотал Сайто[87]. — Что еще?

— В трактате аббата указаны священные предметы христиан — кресты, освященная вода, тело Бога…

— Тело Бога? — удивился Сайто.

— Оно выглядит, как тоненькие лепешки из муки, но нам все равно его не добыть, забудьте. Ки Ин называет в качестве убийственных средств кровь черной собаки, звук священного колокола, вымоченную в чернилах и высушенную нить, топор и метлу.

— Из всего этого вызывает доверие только топор.

— Да, пожалуй. Но с топором ваш покорный слуга не так ловок, как с мечом. Так что все-таки меч. И огонь, если надо. Вы желаете, чтобы я помог вам в этом деле, — то был не вопрос. — И я помогу. Вы ведь наверняка знаете, где их логово.

Что-то прошуршало совсем близко.

Асахина двигался почти так же быстро, как тот летун в порту, — мгновение, и вот он уже распахнул рывком фусума.

В свете керосинки блеснули глаза мальчика лет восьми, одетого в юката явно с плеча… матери? Нет, по возрасту госпожа О-Аки никак не могла быть матерью этому мышонку.

— Отчего не спишь? — строго спросил Асахина.

Мальчик попытался поклониться.

— В доме чужой. Отец, извините за неловкость…

— Спать, — сурово сказал отец. — Да извинись прежде перед господином инспектором.

— Прошу простить неосторожного.

Неосторожного, надо же. Инспектор кивнул, принимая поклон мальчика. Не советовать же хозяину дома научить сына двигаться, не тревожа воздух, и дышать потише. Захочет, сам и займется.

— Ты много успел услышать? — продолжал расспрашивать Асахина.

— С самого начала. Папка, ты видел кёнси? Страшные они?

Асахина помолчал, подумал.

— Нет демонов страшнее тех, что поселяются у человека здесь, — он показал на сердце. — Злой человек страшнее кёнси. Иди спать, ни о чем не беспокойся. Матери ни слова. И вещи не разбрасывай, — вручив сыну тамадама, Асахина закрыл комнату.

— Как бы то ни было, — сказал он, поворачиваясь к инспектору, — их можно убивать. Когда господин инспектор идет брать их? Завтра? Или уже сегодня?

— Завтра. Или даже послезавтра. Господин инспектор хотел бы, чтобы новости о сегодняшнем визите дошли до всех, кому их положено получить.

Инженер опять кивнул. Даже в случае провала чем больше выйдет шуму, тем лучше.

Задерживаться здесь уже не имело смысла: господину инженеру и так всего ничего оставалось времени на сон перед новым рабочим днем. Инспектор Фудзита откланялся и встал.

— Это было истинное лакомство, — несколько покривив душой, сказал он. — Я пришлю к вам человека. И, похоже, нам обоим придется воспользоваться вашим паровым чудовищем, чтобы попасть на место. Это как раз там, куда вы проложили временную ветку.

— Господин инспектор полагает, что так легче прибыть на место незамеченным?

— Господин инспектор полагает с точностью обратное.

Асахина сам подал обувь и проводил гостя на улицу. Опять показалась луна, и воровской фонарь был пока не нужен.

— У вас прекрасная семья, господин инженер. Чей это мальчик?

— Не знаю. Он сам не помнит. А у господина инспектора есть семья?

— Это имеет значение?

Асахина промолчал. Нет, это, конечно, не имело значения.

Глава 2

Горелый лес

Плоть моя гниет

В почве острова Эдзо,

Но бессмертный дух

На восточных берегах

Господина бережет.

Проехав полчаса в кабине паровоза, господин инспектор понял, отчего вошли в моду черные таби[88]. От угольной пыли было некуда деться, и разговора тоже не вышло: котел гудел так, что приходилось кричать. Было бы тише, не задувай в распахнутые окна ветер, — но тогда они вчетвером с кочегаром и машинистом просто сварились бы заживо.

Асахина привык к такому общению, да и Сайто вскоре научился перекрывать шум голосом, но какой же серьезный разговор может быть, когда орешь через голову машиниста и кочегара? Ах, подумал господин инспектор, надо было взять эту штуку с ручным двигателем. Дышали бы сейчас свежим ветром, а не дымом. Нет же, захотелось прокатиться на драконе.