По ту сторону льда - Александр Бушков

– Мы сделаем так, – сказал Бунак. – Среди ребят – тех, кому решительно не по нраву все это похабство – давно уже ходят шепотки насчет мятежа и бунта. Но для удачного мятежа нужен толковый главарь, а вот с этим как раз напряженка. Я не гожусь, честно вам признаюсь. Я уже не прежний. Она меня подрубила, зараза, я ее начал не на шутку бояться, и, прислушиваясь к себе, чую, что может не хватить духу… Вы – другое дело. Ну как же, сам король Сварог, овеянный грозной славой… Короче, я поговорю кое с кем из надежных. Раздую уголечки. И, когда настанет подходящий момент, вывалим всем скопом с вами во главе…

– Если она раньше не прознает, – сказал Сварог серьезно. – И не примет свои меры.

– А у вас есть выбор, государь мой король? – поморщился Бунак. – Вы с нами в одной лодочке, не забывайте. Заперты на «Призраке», как в тюрьме. Джагеддин, конечно, твердит, что обязан вам жизнью и добро помнит крепко – но ведь весь фокус в том, что капитан наш уже не прежний. Кто его знает, что может случиться, что там она ершит на ваш счет… Я ведь вас не запугиваю, сами понимаете, всего лишь излагаю положение дел. Как ступили вы на борт, так и оказались повязаны одной веревочкой… Может, скажете, что я не прав?

– Да нет, – сказал Сварог задумчиво. – Вы совершенно правы, любезный мой палубный мастер, не могу этого не признать…

– Значит, можно на вас рассчитывать?

– Конечно, – сказал Сварог. – И, чтобы не тянуть кота за хвост, с ходу предлагаю план действий. Мы с вами сейчас возвращаемся на корабль, там вы втихомолку собираете полдюжины ребят, которым можете всецело доверять даже в нынешних условиях… Столько-то наберется? Отлично. Мы все вместе идем в каюту к этой стерве и поступаем с ней… решительно. Вполне может оказаться, что правы старики, когда уверяют, что ведьма не способна обморочить толпу…

– Вы серьезно?

– Совершенно, – сказал Сварог. – Мне не особенно хочется, но могу взять главное на себя – я давно уже тружусь королем, а это ремесло очень быстро выбивает из человека излишнюю чувствительность… Ну, а Джагеддина мы поставим перед фактом. Вы сами говорили, со смертью ведьмы обмороченный возвращается в ясное сознание… Что приуныли?

– Да не приуныли вовсе, – досадливо сказал палубный мастер. – Загвоздка в другом… Я до сих пор не знаю, как «Призрак» всякий раз попадает в Винету. И никто не знает, кроме Джагеддина, а у него ведь не спросишь… Хорошо, если это он умеет проводить сюда корабль, а если это ее труды? И если мы ее прикончим, чего доброго, застрянем здесь, вот я чего в первую голову опасаюсь. Вряд ли местные власти – а тут должны быть какие-то местные власти, что бы под этим словом ни понимать – нас после всего этого милостиво отошлют в наш мир…

– Резонно, – сказал Сварог. – Я об этой стороне дела не подумал. Ну хорошо, пусть будет мятеж, когда мы вернемся в более приглядные места… Пойдемте? Мне здесь, честно вам скажу, не нравится.

– Это с непривычки, – угрюмо сообщил палубный мастер. – Жили б вы на «Призраке» последний годик, вам бы эти места показались как раз уютным уголком, безопасной пристанью. Верно вам говорю. На борту давненько уж не жизнь, а расстройство – по ночам какие-то мохнатые, вроде кошки, на вантах раскачиваются, свищут и хохочут так, что у ночной вахты волосы седеют, вдоль бортов порой промелькнет что-то непонятное, но определенно поганое, звуки разные, огни вроде «болотных манков»… А у Джагеддина в каюте и того почище – отрезанная голова.

– Ну, это еще скромно, – сказал Сварог, припомнив капитанскую каюту «Божьего любимчика» и иные ее украшения. – Знавал я одного капитана – он и сейчас здравствует – так у него голов висело на стене с полдюжины…

– И поди смирнехонько висели? Глазами не лупали и не болтали?

– Ну да, – сказал Сварог. – Не припомню за ними что-то подобной посмертной живости…

– Ну, это другое… Голова у Джагеддина в каюте – живая. Ясно вам? Пришпандорена на чем-то вроде блюда, лупает глазами, а по ночам, слуга клянется, с Джагеддином разговаривает почти нормальным голосом. Есть такое подозрение, раздобыл он ее как раз здесь – возвращался однажды с большущим узлом…

Сварог усмехнулся:

– Далеконько у вас зашло, я вижу… Ладно, рук у вашей головы наверняка нет, а это уже кое-что… Пойдемте?

Бросив тоскливый взгляд на бутылку, где оставалось еще немало, Бунак все же побрел за Сварогом. Появился хозяин, с поклоном принял у палубного мастера еще один золотой, но веселее от этого не стал ни на йоту. Почтительно проводил к выходу, бормоча что-то про то, как он будет рад видеть почтенных гостей и в следующий раз – оптимист хренов…

На улице ничего не изменилось, по-прежнему стоял серый сумрак, ни единой тени, ни от домов, каменных тумб и фонарных столбов без огней, ни от двух шагавших людей. Как ни удивительно было вокруг, Сварога отчего-то больше всего поразили эти фонари – четырехугольные, с целехонькими стеклами, и ни один не горел.

– С прежних времен, надо думать, – сказал Бунак, перехватив его взгляд. – Говорят, будто Винета раньше была совершенно нормальным городом, а потом с ней все и произошло – то ли жители нагрешили сверх меры, то ли еще что. Вот и сидят теперь за ставнями… Ага, сидят. А вы что же думали, тут, кроме того кабатчика, и не живет никто? Да вы что, их в городе полно. Забились по домам и сидят себе – а почему, зачем и для чего, не спрашивайте, я и сам не знаю, как-то не было большой охоты выяснять и набиваться в гости…

Они стояли уже меж валунами, откуда к серому морю спускалась извилистая тропинка. Сварог задержался, глядя на спокойную воду, напоминавшую застывающее расплавленное стекло. Из тумана появился корабль и медленно приближался к пирсу. Корабль был странный, непохожий ни на что знакомое – очертания прямо-таки яйцевидные, право слово, разрезанное вдоль исполинское яйцо величиной с обычный корвет, на палубе виднеются длинные надстройки со странными крышами, а мачта всего одна, на корме, без единого паруса, и на ее верхушке крутится нечто вроде тускло светящегося колеса, неспешно, равномерно. Ни парусов не видно, ни шума машины не слышно – однако корабль быстро идет к берегу.

– Не ломайте вы голову, – равнодушно бросил Бунак. – Я тут и не такого насмотрелся, попадались посудины и диковиннее. Говорю вам, тут задняя комната на большой дороге. Порой объявится такое, что и на корабль непохоже, и по улицам болтаются такие, что… Глаза бы не смотрели… Ага, шлюпка на месте – а то я, признаться, тревожился, мало ли как могло обернуться…

Глава шестая

Правила игры на виолоне посреди моря

Пузатый кухарь по кличке «Половник» старательно расставлял на столе тарелки, судки и графины – чересчур уж старательно, держась все время так, чтобы не поворачиваться к Сварогу лицом. Проверки ради Сварог принялся якобы скучающе расхаживать по каюте, но кухарь с невероятным для такого пузана проворством – и, кроме того, весьма искусно притворяясь, что делает это невзначай – все время ухитрялся повернуться так, что взору представала лишь его спина в кожаном жилете. Закончив, он пробормотал что-то, долженствующее означать пожелание приятного аппетита и решительно засеменил к двери, но Сварог вовремя сделал шаг в сторону, преграждая дорогу в последний момент. Тут только толстяк поднял на него затравленный взгляд, пробурчал: