ЧВК Херсонес - Андрей Олегович Белянин

– Lupus non mordet lupum, – выдохнув, пробормотал я, – волк не убьёт волка. А уж тем более волчица не съест волчицу.

Света и Мила сидели рядышком у фонтана, очерченные светом лунного серебра, словно две мраморные скульптуры, и беспечно бултыхали ножками в воде. Шумели оливы и яблони, беспечно искрилось небо, никаких следов недавней бомбардировки и близко не было, ни одна травинка не пострадала. Разве что режущая глаза пороховая гарь всё ещё остаточно витала в воздухе, уносимая свежим ветерком. Зашквар…

С меня хватит. Завтра же пойду к Феоктисту Эдуардовичу и потребую объяснений, что и почему, то есть какого чёрта лысого здесь происходит?! Если мы сотрудники музея, то почему занимаемся не рядовыми исследованиями и даже не полевыми раскопками, а каким-то диким участием в приключенческих фильмах? Хотя если подумать, то нам и на раскопках делать нечего, это работа для археологов, в мои обязанности входит лишь…

Вот именно! Я даже границ своих служебных обязанностей до сих пор очертить не могу. Музей искал в штат специалиста по общей истории искусств, но ведь не вербовал ещё одного члена организованной бандитской группировки? Лично я, когда летел в Крым, рассчитывал на спокойную, даже рутинную, работу с описью, бумагами, атрибуцией тех или иных предметов. Добавим сюда консультации сотрудников, чтение лекций, проведение экскурсий для школьников, в конце концов, но никак не всё это!

Не прошло даже недели, а меня уже били, в меня стреляли, меня спаивали, мне пытались отрезать ноги! Меня явно пытались принести в жертву свои же, и я (дебил конченый?) был не против! Потом меня убивали настоящими железными копьями жрецы или воины, нарисованные на стенах! И кроме того, я ежедневно подвергаюсь соблазнению со стороны нашей специалистки по чёрнофигурной и краснофигурной росписи греческих ваз, а сегодня меня чуть не затравила собаками сестра нашего же дорогого директора!

– Какой вывод следует из всего, что я видел собственными глазами? Либо всё, что здесь происходит, является результатом переноса древних мифов в нашу реальность, либо я схожу с ума, у меня биполярное расстройство, и, пока я ещё способен давать себе в этом отчёт, мне необходимо срочно показаться хорошему психотерапевту.

– Всегда есть и третий путь, бро, – раздалось в ответ за моей спиной.

– Пить не буду, – не оборачиваясь, отрезал я.

– А кто говорил о выпивке?

В следующую секунду тяжёлая глиняная амфора разбилась о мою бедную голову. Наверное, я рухнул там же, где и стоял, но не могу поручиться за это в точности, сами понимаете. Взамен логичных и самокритичных мыслей пришли сны. Цветные, эмоциональные и насыщенные, как после прочтения длинной, но очень интересной книги…

Запомнилось не всё, но один момент был особенно ярким. Я вёл своих младших сестёр по узкой тропинке к морю. Близняшки, спускаясь с горы вниз, смеялись и на ходу рвали какие-то синие ягоды с кустарника.

Солнце клонилось к закату, на небе ни облачка, чистое оранжево-розовое полотно от края до края. Народу на пляже почти не было, галька слегка обжигала босые ноги, но это лишь поднимало настроение. Лёгкий бриз, вода наверняка прогрелась, а из морской пены навстречу нам выходила Светлана Гребнева.

Она отжимала мокрые волосы и была целомудренно одета в цельный красный купальник. Что всё равно не скрывало совершенных линий её фигуры, и трое-четверо мужчин на полупустом пляже едва не посворачивали шеи, глядя в её сторону.

Светлана подошла к нам, потрепала за косички девочек, а потом без всякого предупреждения жадно поцеловала меня в губы. Мои сёстры захихикали, показывая друг другу язык. Мы не обращали на них внимания, Афродита целовала меня в шею, в грудь, в солнечное сплетение, в живот и…

Я проснулся. Солнце било в окно. Голова слегка побаливала после вчерашнего, но я помнил, что мне, вообще-то, неслабо досталось. Небольшая, но заметная шишка на затылке только подтверждала нехорошие воспоминания. Меня крепко напоили и зачем-то шандарахнули по башке.

Однако рана на плече оказалась стянута новой аккуратной повязкой, незнакомый травный запах свидетельствовал о наличии какой-то мази под бинтами. Царапина на ноге заклеена широким пластырем. Неожиданно, но приятно.

– Похоже, обо мне кто-то позаботился…

Я высунулся в коридор, скрипнула захлопывающаяся дверь в комнату Гребневой. Значит, она уже освежилась и теперь мне можно захватить душевую. В общем, примерно через полчаса мне удалось полностью собраться, морально подготовиться, настроить себя соответствующим образом и вновь выйти в коридор.

На этот раз я помнил дорогу, это близко: прямо, потом налево и второй поворот направо. Не знаю, стоит ли говорить, что короткий запомнившийся маршрут привёл меня совсем не туда. Мягко выражаясь. Так-то если честно, то уже минут через десять бесплодных блужданий я выражался отнюдь не мягко и даже не по латыни. Есть ситуации, где русский мат практически незаменим в эмоциональном выплеске чувств.

И видимо, небеса меня услышали. Потому что в сумрачном коридоре вдруг совершенно из ниоткуда появился солнечный зайчик, запрыгав у меня под ногами, убегая и возвращаясь, словно предлагая следовать за собой. Я, конечно, сначала осмотрелся по сторонам, пытаясь понять, откуда он, собственно, тут взялся. Но ни одной дырочки в потолке, в стене или дверном проёме, откуда бы мог струиться свет, не было. А зайчик был.

Короче, я пошёл. Буквально за две-три минуты он успешно вывел меня к кабинету директора. Весело попрыгал на позолоченной дверной ручке и пропал. Я даже не успел сказать ему спасибо. Ну ладно, очень надеюсь, что мы ещё встретимся.

Постучать я не успел, дверь раскрылась сама.

– Александр, дорогой мой, – Феоктист Эдуардович привстал из-за рабочего стола, приветливо протягивая мне руку. – Заходите же, мы вас ждём!

Кроме него в кабинете оказалась Мила. У её ног так же лежали два добермана, любопытствующе поводя острыми ушками. Видимо, на лице моём слишком явно мелькнула растерянность, потому что девушка неожиданно прыснула со смеху:

– Да не бойтесь вы уже, я не всегда такая жуткая зануда, как может показаться! И умею разговаривать не только гекзаметром, уж поверьте. Мои ангелочки тоже чрезвычайно милы, вы посмотрите, посмотрите на них… Это же пуськи и няшки!

Я обменялся коротким взглядом с доберманами. Они улыбнулись мне во всю пасть, полную адских зубов, искренне недоумевая, зачем их так обозвала хозяйка? Положа руку на сердце, один укус этих ангелочков – и ты в раю…

– А ведь он ни слова не сказал о вашем вчерашнем… м-м… недопонимании. Грин, может, и не