ЧВК Херсонес - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Это… довольно больно.
– Боль отрезвляет. Брат считает мой, что ты прошёл проверки в верности музею. Наш клан не так велик, но крепко спаян. И все мы здесь чуть-чуть родня друг другу, но ты иной. Твой мир очеловечен гораздо более, чем наш.
– Так в чём проблема? – уже всерьёз заинтересовался я.
– Лишь в том, что взгляд твой обжигает мне колени…
Кажется, я чуть не подавился оливкой. Если это не был прямой намёк на переход знакомства к отношениям, то что же тогда это было? Возможно, в голове моей ещё вовсю развлекались синюшные черти под красными алкогольными парами? Или же я настолько легко попал в самую простенькую женскую ловушку, когда и отказ и согласие равно рискованны? Ох, да смысл гадать, когда можно просто действовать?
– А расскажите о себе, – предложил я, ненавязчиво обнимая за плечи сестру директора.
Этот метод, вычитанный мной в одной смешной книге про нашего парня с волшебным мечом, попавшего в Срединное королевство, всегда себя оправдывал. Женщины обожают говорить о себе любимых и в этом плане ни разу меня не подводили. А пока они себе болтают, ваши руки, взгляды и многозначительное кивание на фоне разлитого закатного золота тоже делают своё дело…
Однако этим вечером что-то пошло не так.
– Последний юноша, что видел меня, лишённую одежды, разорван был моими псами, – Мила демонстративно, с подчёркнутой холодностью убрала мою руку со своего плеча, а доберманы счастливо зарычали в предвкушении.
– Я ничего не видел.
– Глаз не сводя с моих коленей и углубляясь взглядом в декольте? Проступок малый, что же, наказание быть может соразмерным или… нет? Отважный Александр, человек, что отличает кисть Веласкеса от Гойи, Саврасова не путая с Крамским, Конёнкова с Голубкиной, Родена с Шадром, а Дега с Кандинским. Скажи открыто, кто из нас прекрасней – я или эта… Гребнева Светлана? «Вилы. Каков бы ни был мой ответ, я в заднице, глубоко и надолго…»
Агрессивная феминистка мягко улыбнулась, хотя я не уверен, что не произнёс последнего гекзаметра вслух, а лишь подумал. По факту ответа не было. Потому что любой мой шаг неминуемо грозил либо увольнением, либо покусанием. Псы напряжённо оскалили клыки, и я предпочёл увольнение.
– Мила, вы пытаетесь сравнить два типа женской красоты, но они несравнимы. Если же вам интересно моё личное мнение с точки зрения субъективного эгоизма, то мои симпатии на стороне нашей специалистки по древним росписям.
– Ответ был честен, – после минутной паузы признала она с грустью в голосе. – Не то чтобы понравился он мне, но ты не лгал, ложь боги не прощают.
Вместо ответа я осенил себя широким крестным знамением. Не знаю, что произошло и почему вдруг, но доберманы сорвались с места в ту же секунду. Удар четырёх лап в грудь буквально смёл меня со скамейки, отбросив так далеко, что я чудом не расшиб себе голову о мраморный бордюр фонтана. Над моим лицом зависли две оскаленные пасти, горячая слюна с клыков капала мне на лоб и…
– Хватит, – негромко проворчал чей-то знакомый голос.
– Почему их просто нельзя убить?
– Потому что много раз пробовали и мы, и до нас, это бесполезная трата времени.
– Время – единственное, чего у нас в избытке.
– Но мы можем попробовать убить этого вредного парня из Екатеринбурга.
– И память о Егоре Летове тебя не остановит?
– Милая, одно с другим не связано.
– Угу, вот только скажи мне ещё раз: «Всё идёт по плану», и я дам тебе по башке!
– Нам по башке.
– Ненавижу, когда ты прав…
Доберманы дружно обернулись и поджали купированные хвосты. В дальнем углу сада послышались шаги, и в наступающих сумерках к столу вышел прихрамывающий горбун Церберидзе. В руках никакого оружия – ни палки, ни электрошокера. Не представляю, чем он мог так напугать этих могучих зверей, но они, скуля, словно маленькие щенки, брошенные мамой, наперегонки ринулись прятаться за спину своей хозяйки.
– Сосо? Как ты не вовремя, – Мила Эдуардовна досадливо закатила глаза. – Оставь нас!
Сторож и волосатым ухом не повёл. Дотопал до меня и протянул руку, помогая встать на ноги. После чего, не слушая слов благодарности, просто присел рядом на корточки, словно крымский татарин. В который уже раз этот странный старик спасает мне жизнь?
– Я повторять тебе не буду, раб!
– А мне ты повторишь? – к нам бесшумно вышла золотоволосая девушка, на ходу сжимая и разжимая кулаки. – Фригидная пустышка…
– Жена-изменщица пришла меня стыдить? Смешны упрёки той, которой стыд неведом!
– Ты по собакам всё? Уж лучше б мужика нашла, дура…
– От дуры слышу! Корова с сиськами!
– Стерва-плоскодонка!
Две красавицы встали друг перед другом, как две шаровые молнии, искря так, что зелёный дым начал стелиться по траве. Чёрно-белый полюс энергии против серебристо-розового, блондинка против брюнетки, голубые глаза против карих. На фоне быстро темнеющего неба и алмазной россыпи звёзд это выглядело особенно эффектно.
Потом обе девушки разом рявкнули:
– Диня, хватит притворяться! Уведи Александра.
Мой вечно пьяненький приятель мигом выполз из-под стола и на четвереньках добежал до нас с горбуном. Ушлые доберманы тут же заняли нагретое им место под тем же столом.
– Саня, валим отсюда!
– Но они же…
– Подерутся, помирятся, не первый раз, бро! Светка в период ПМС целый город может разнести, но Милка всё поправит, она ж на экологии повёрнута по самую ватерлинию. А вот лезть под ноги в женской драке – дело неблагодарное и порой даже несовместимое с жизнью.
То есть он практически уволок меня в коридор, хотя я старательно упирался. Не ожидал с его стороны такой силы и энтузиазма. Но оказывается, что этот несуразный тип с изрядным брюшком и едва ли не козлиными ногами, когда ему надо, обладает железными мышцами.
В ту же секунду сзади полыхнуло, и коридор заволокло дымом. Я кое-как сумел вырваться, кинулся обратно в сад и горячей взрывной волной был отброшен обратно, словно осенний лист клёна. Пролетел метров двадцать и затормозил спиной уже у двери в собственную комнату. Денисыч важно отсалютовал мне откупоренной амфорой и выплюнул на пол пробку. Он в своём репертуаре.
Я поднялся, отряхнулся и всё равно пошёл вперёд, потому что обстановка с внешнего периметра явно накалялась. Дважды грянули раскаты грома, запахло порохом.
