Марсианский стройбат (Войны Марса) (СИ) - Михаил Белозеров

В предвкушение сытной еды и долгого сна, он на исходе последних сил отправился в «угольный» лес. «Не забудь к обеду вернуться!» – крикнул ему Жуков. Сергей только махнул рукой. Он и раньше обходился глотком воды. А лес ему нравился. Он будил древние инстинкты, дремавшие из поколения в поколение всех его предков, вынужденных жить в городах. Чувствовалось, что лес обитаем. Множество тропинок были испещрены отпечатками птичьих и крысиных лапок. А ещё кто-то большой ради забавы отламывал верхушки «деревьев» и бросал вдоль тропинок, словно метя территорию.

Сергей присел на косогоре и прислушался. Ветер налетал порывами, совсем как на Земле, и свистел в ветках угольных «деревьев». Впереди лежал голый песчаный склон, поросший по краям белыми лопухами и чёрными грибами на кривых ножках. За ними торчали чахлые «деревья», а за «деревьями» начиналась пустошь с клочковатыми зарослями узловатых колючек, а уж за пустошью темнел настоящий лес. Самые высокие «деревья» в нём были, почти как корабельные сосны.

Через пустошь Сергей не пошёл. Мало ли что, рассуждал он? Кто-то ж её изрыл. Может, там ловушки, рассуждал он по старой сталкеровской привычке. Он двинул краем леса, невольно держа путь на те высокие «деревья». Белые лопухи создавали иллюзию защиты.

Скафандр его потихоньку очищался от копоти, и на коленях, животе и боках стали появляться светло-бежевые проплешины. Наверное, я весь такой пегий, думал он, радуясь непонятно чему. Оказывается, совсем неплохо, когда за тобой не охотятся, в тебя не стреляют и можно побродить в лесу почти, как на Земле. Пусть этот лес и выглядит совсем не по-земному. Он вспомнил, как они с Варенькой в девятом классе ездили за грибами и тайком ото всех робко целовались на опушке леса, и как он шёл за ней по тропинке и в голове у него крутилась одна и та же мысль – как бы её поцеловать, но так, чтобы она не заметила. А оказалось, что она тоже думала о том же. Потом их долго дразнили «жених и невеста». Целых два года. Он действительно считал её своей невестой, хотя они об этом никогда не разговаривали. Давно это было. Целую вечность тому назад. Потом у него появились другие знакомые девушки, с которыми он порой встречался, но Варя из его жизни не исчезала. И все уже как бы привыкли, что она приходит в гости, что она знакома с его родителями, а он знаком с её родителями. И как родители радовались их дружбе. А потом он вдруг стал стесняться этой дружбы, потому что на них с Варей все смотрели с каким-то ожиданием, и даже был рад, что ушёл в армию. А потом в его жизни появилась Дронина, и он понял, что существует «юношеская» и «взрослая» любовь, и что это две большие разницы. Хорошо, когда у тебя есть любовь, думал он, бредя по марсианскому лесу, и эта любовь совсем близко, в каких-нибудь трёх часах ходьбы. Мысли о том, что крикуны со своими танками могут прийти в Городок-Один показалась ему дикой. Генерал Зуев не допустит этого. Ведь должны быть у него какие-то планы для подобных ситуациях. О том, что таких планов может и не существовать, он даже думать не хотел, иначе дело попахивало катастрофой, провалом всей экспедиции.

В полукилометре от дома птичьих следов стало ещё больше. А затем он увидел их обладателей – бескрылых птиц с острыми, как шило, зубастыми клювами. Птицы ловко бегали между «деревьями» и охотились за юркими длинноногими крысами. Все попытки подстрелись хотя бы одну из них, не увенчались успехом. Слишком мощным был посох. Да и прицела как такового у него не было. Чистая энергия посоха или сжигала угольное «дерево», или не оставляла от птиц, ничего, кроме перьев. Вот где пригодилась бы лазерная винтовка крикунов. И хотя птицы были непугаными, Сергею только с десятой попытки едва удалось подбить одну из них таким образом, чтобы от неё осталось хоть что-нибудь съедобное. Намучившись и добыв всего лишь трёх птиц и одну крысу, он обнаружил, что заблудился. Он знал, что река, как и жёлтое искусственное солнце, слева и что он раза три менял направление. Пришлось раскручивать свои же следы в обратном порядке.

Потом он совершенно случайно попал в старое русло реки, заросшее толстыми угольными «деревьями». А меж «деревьями» ветвилась хорошо протоптанная тропинка с огромными человеческими следами, которые Сергей видел лишь на поверхности Марса. Камбун, подумал Сергей, или ложный камбун. Хотя какая разница, я не знаю. Следы были не совсем свежими. Как минимум, двухдневной давности, решил он, потому что гребни отпечатка под действием марсианской гравитации сгладились. Сергей научился читать следы ещё в Чернобыльской Зоне. Там без этого нельзя было ни ногой. А натаскивал его легендарный Калита. Эх, его бы сюда, вздохнул Сергей. Он бы мне подсказал, что делать, потому что я вроде бы всё понимаю, но мне кажется, что принимаю неверные решения. Да и путешествие в пещере затянулось. Может, действительно, уплыть вниз по реке? Ведь она куда-то же вытекает. С другой стороны, как бы не стало хуже. Нет, думал он, надо к своим возвращаться. Со своими надежнее, да и они, поди, уже воюют? Он прислушался, но со стороны города не доносилось ни звука. Наоборот, стояла гробовая тишина, только свистел ветер. А это было плохо. Сергей гнал от себя дурные мысли. Не такой генерал Зуев простак, думал он. Не допустит он гибели Городков.

Вдруг он учуял тяжёлый животный запах. Камбун так не пах. Камбун пах почти человеком, точнее – аборигенами. Стало быть, это ложный камбун, сообразил Сергей и увидел «дом» в стиле Антонио Гауди.

«Дом» стоял на берегу высохшего русла и был окружён таким густым лесом, что если бы не тяжёлый запах, можно было пройти в трёх шагах и не заметить.

Сергей вспомнил местность, которую видел в последние минуты полета, и этот «дом», который находился очень далеко – почти на горизонте. Вот куда я забрёл, сообразил он.

Ещё одна тайна, думал он, не зная, что предпринять, обойти ли его, вернуться ли и бежать к своим или же войти внутрь. Сам не зная почему, но он выбрал последнее. Глупое человеческое любопытство, думал он, воинственно сжимая боевой посох. Скольких оно погубило? Но ноги сами собой несли его вперёд.

Сухое русло реки превратилось в сеть мелких оврагов, засыпанных ветками угольных «деревьев». Ступени, выбитые в песчанике – огромные, для великана – вывели к самому «дому». Только у его подножия Сергей понял, что это не дом в человеческом понимании, а нечто, что с небольшим преувеличением можно было назвать сказочной готикой – с каким-то ложными маршами, которые никуда не вели, со слепыми окнами, в которые не попадал тусклый марсианский свет, и с контрстенами, которые ничего не подпирали. Крыша же больше походила на очертания угольных «деревьев» – хаотичные, под разным углом, ломанные в самых невероятных ракурсах, готовые рухнуть, но по какой-то причине до сих пор не рухнули. Вот почему я его плохо разглядел, сообразил Сергей, непривычен глазу. Но это не может быть домом Пантигера. В его распоряжении целый город. Зачем ему одинокий дворец?

Сергей думал, что внутри должно быть темно, как в погребе, ведь окон как таковых не было, и даже включил фонарики у себя на скафандре, опустив предварительно стекло шлема. РС тут же тихо-тихо заработал. Сергей почему-то вспомнил о кастете в кармане и о пистолете АПС. Они не могли пригодиться, но придавали уверенность, словно были амулетами удачи.

Сквозь слепые окна странным образом проникал жёлтый свет марсианского солнца.

В первом же зале он увидел скелеты – сотни, тысячи. Они висели везде: меж окон, на центральной стене, в нишах и над переходами, убегающими в скрытые помещения. Они висели даже под потолком, в своих странных одеяниях. Серые, словно огромные мыши. Высохшие в сухом марсианском воздухе. Гоблины. Много гоблинов. Целое поколение. А в других залах – ещё больше. Горы из черепов, сложенные аккуратно, можно сказать – с любовью. Черепа с перекусом и без них. Женские отдельно. Детские отдельно. Позеленевшие и совсем свежие с остатками кожи и с тусклыми глазами в глазницах.

Охотник, думал Сергей. Настоящий охотник. Паразит города. Вот кто по-настоящему уничтожает цивилизацию на планете. Поэтому аборигены их и боятся, как смерти.

Он поднялся по одной из боковых монументальных лестниц и попал на второй этаж. Здесь в десяти залах под светом, падающим через витражи, лежали поколения белых муранов. Их вожди и воины, их жены и дети. Их надежды на счастливую марсианскую жизнь. Всё было упаковано по годом и столетиям.

И только наверху из трёх залой два были пустыми, а в последнем он увидел то, что ждал подсознательно – весь экипаж второго звездолёта первой советской экспедиции. Их был пятеро. Четверо мужчин и женщина с белыми волосами. Они сидели в креслах, словно живые. Их скафандры были целы, а стекла шлемов опущены. Лишь у капитана оно оказалось поднятым, словно ложный камбун приходил пообщаться с ним, чтобы узнать, откуда прилетели земляне.