Галльские ведьмы - Пол Андерсон

Стряхнув грусть, он сказал:

— Мы собирались завтракать…

Он не договорил, в дверь постучали.

— Мой господин, мой господин! — раздался голос старшего слуги Бодилис. — Простите, но пришел ваш солдат. Он говорит, что должен немедленно вас видеть.

— Что? — Грациллоний с негодованием спустил ноги на пол. Почему они не могут оставить его в покое? Он схватил висевшее на деревянном колышке платье и оделся. Бодилис приподнялась и удрученно посмотрела на него.

В атриуме его ждал Админий, он был в гражданской одежде, в которую, судя по всему, он облачился с не свойственной военным поспешностью. Он поздоровался с Грациллонием.

— Умоляю простить меня, господин. — На его тонком лице, в котором выдавались неровные зубы, было написано отчаяние. — Боюсь, у меня плохие новости. Но я надеюсь, что центурион все уладит.

У Грациллония не осталось и следа еще недавно переполнявшего его счастья.

— Говори.

— Вам бросили вызов. Он ждет вас в Священном лесу, господин. Вас искал один из лавочников, но я решил предупредить лично.

Словно вихрь ворвался с улицы и закружился вокруг Грациллония.

— Что тебе еще известно?

— Ничего, господин. Но, если хотите, узнаю. — Грациллоний покачал головой.

— Не надо, — мрачно сказал он. — Подожди.

Он вернулся в спальню Бодилис, которая, едва прикрыв наготу, последовала за ним и все слышала. Она стояла у двери с побледневшим лицом.

— О нет, — прошептала она, протянув к нему холодные руки. — Только не сейчас.

— Я уезжаю из Иса, — резко сказал Грациллоний и прошел мимо нее в спальню.

Когда он вернулся, с сандалиями и плащом, она даже не пошевельнулась. Увидев ее расширенные глаза, он почувствовал угрызения совести. Он остановился, обнял ее за плечи и сказал:

— Прости. Я не подумал, насколько это тяжело для тебя. Прибыл совершенно незнакомый человек, может быть, даже второй Колконор. Не бойся. — Он перешел с латыни на исанский. — Нет, не бойся, сердце мое. Я уничтожу этого несчастного, с твоей головы не упадет ни один волос.

— Я даже не смею молиться, — прошептала она. — Все в руках Божьих. Но я буду надеться и тосковать по тебе, Граллон, которому так чуждо возложенное на него бремя.

Он поцеловал ее и быстро вернулся к Админию. Пронизывающий ветер срывал мертвые листья, они кружились в вихре и опускались в грязные лужи. Небо затянуло тучами, сквозь них проникал свет, едва освещавший крыши домов. В темноте пролетели грачи. На ветру одежда трепетала, как будто люди собирались взлететь.

— Вы победите его, господин, как обычно, — сказал Админий. — Он провел бессонную ночь под дождем. Он поступил бы умнее, если бы отложил поединок до завтра.

Грациллоний кивнул с отсутствующим видом. Правило, гласящее, что король, если только он в городе, должен сразу принять вызов, без сомнения, доставило бы Таранису несказанную радость; оно давало ему преимущество. Но правила меняли редко, даже если монарх был политическим ничтожеством.

— Если вы вдруг проиграете, — сказал Админий, — хотя Господь этого не допустит, ему придется встретиться с нашими парнями.

Грациллоний прорычал:

— Нет, ни один легионер не посмеет его и пальцем тронуть. Это приказ.

— Но вы префект Рима!

— Тем более я должен соблюдать закон. Включая проклятые законы Иса. Мы не можем позволить, чтобы в городе начались беспорядки. Разве ты не понимаешь, что это краеугольный камень всего, что я заложил в Арморике? — Грациллоний задумался. Его ум был быстр и ясен, как солнечный луч. — Если я погибну, доложи об этом Сорену Картаги. На первое время правителем будет он. Накажи ему, чтобы продолжал мою политику на благо Иса. Дашь ему все, что он потребует. Если он не послушает тебя, отведи легионы к правителю и оставь их в его распоряжении.

— А как же вы, господин?

— Сожгите меня, а пепел развейте над морем. В Исе так поступают со всеми поверженными королями. — А я вернусь домой, к Дахилис — мои братья в Митре отслужат по мне ритуальные службы.

Грациллоний тряхнул головой.

— Довольно, — сказал он, — я не собираюсь умирать. Шагом марш, солдат!

У Дома Дракона он переоделся в доспехи центуриона. Все двадцать четыре воина проводили его до Верхних ворот. Когда о случившемся стало известно, на улицы высыпала толпа. На перекрестке Церемониальной дороги и Аквилонской выстроившиеся в ряд моряки сдерживали народ. Сквозь завывания ветра Грациллоний расслышал пожелания победы.

Это его обрадовало. Он много сделал за свою жизнь, и еще многое мог бы сделать. Человек, бросивший ему вызов, вряд ли так же жалок, как Орнак, скорее всего, этот мерзавец хотел испытать свое счастье. Он вполне мог быть варваром. Ему даже доставило бы удовольствие убить франка. В любом случае Грациллоний не ждал легкой борьбы. Но он никогда не допускал возможности, что может потерпеть поражение. Думать об этом он считал слабостью.

Дорога повернула к западу, за холмами показался Лес. Еще недавно медно-красные деревья обнажились — ветер сорвал с них все листья. Стволы и ветви были по-зимнему серыми, под ними пролегли глубокие тени. Под ногами хрустели ветки. Ветер немного успокоился, но продолжал завывать.

Около щита с молотком его ждали шестеро моряков. Они поприветствовали короля. Неподалеку стояли их лошади и нетерпеливо грызли поводья. Если кто-нибудь из противников сбежит, его догонят и вернут на поле смертельной битвы.

Одетый в красное платье Сорен слез с гнедого коня. Он не стал терять время на переодевание; его обязанностью, как обычно, было всего лишь провести церемонию.

— От имени священного Тараниса приветствую тебя, король Иса, — сказал он.

Ради Дахут, ради Бодилис, ради Рима Грациллоний склонил голову перед богом, которого он ненавидел. Митра его поймет.

— Ваш противник выбрал оружие и ждет, — сказал Сорен. Ни словом, ни взглядом он не выдал своего волнения. Он был всего лишь орудием Тараниса. Он повернулся и крикнул: — Выходи, о ты, который хочет стать королем Иса!

Из темноты вышел гибкий, длинноногий молодой человек. Его движения были быстрыми и ловкими, но неуверенности в них не было. Раздвоенная черная, аккуратно подстриженная борода скрывала испорченные редкие зубы, из-за шрама на правой щеке уголок рта немного приподнимался, отчего казалось, что он презрительно усмехается. Из снаряжения он выбрал шлем, плащ до колен, плотные штаны с подвязками, чтобы защитить икры, маленький круглый щит и длинный галльский меч, в другой руке он держал дротик. Очевидно, он собирался сразить своего более крупного противника ловкостью.