История Сочинителя - Игорь Галеев

Такова и сверх-цель Сочинителя. Создать Новый мир, отличный от уходящего мира, "написать Новый роман" с новыми жанровыми принципами и с новыми смыслами.

Человеческое своеволие - есть частичка личностного "я" Творческого Начала в человеческом "эмбрионе" - что и дало ему возможность обладать языком и развивать его. Собственно - развитие языка и есть развитие своеволия. Язык - это воля Творческого Начала. И все достижения в развитии языка и освоении им Художественного Метода дают возможность Авторам развивать своеволие личностное и обретать власть реальную, безвременную, а не социальную и мнимую.

Всё с самого начала было очевидным для человека. Всё с самого начала очевидно и для животных. Нет никаких тайн и непостижимых сил, которые якобы специально скрыты от человека. Но животное не может указать на очевидное и сформулировать его, назвать его. Человек же имеет язык, который и объясняет очевидное и якобы тайное, которое на самом деле всегда явное, но не объяснимое из-за неразвитости своеволия в художественном языке, из-за неосмысленности или отвергаемости, или нежертвенности творчества. Опять же, блистательный пример очевидности и явности: история Коперника и его последователей - соавторов.

Существовало фатальное представление (матрёшка) о том, что Солнце вращается вокруг Земли. Коперник же своим творческим своеволием определил (сочинил), что всё наоборот - Земля вращается вокруг Солнца. И кто "скрывал" эту "тайну", эту очевидность? Просто никому не было дела до творчества и все покорно принимали фатальный закон, и говорили, что "пути Господни не исповедимы", даже тогда, когда очевидность и "тайна" им были преподнесены на блюдечке. Ограниченным и фатальным "знатокам законов" именно казалось, что они будто бы живут и служат "божьей" истине, на самом деле совершенно очевидно, что они одеревеневшие марионетки, воплощающие свои бездарные роли.

Этот пример к тому же служит доказательством и того, что кажущаяся власть и истинность, "реальность", совершенно не очевидна и ложна. Ибо только творческое своеволие способно увидеть явное в тайном.

(Ещё одно пояснение: в те времена вселенная и её звездное, планетарное устройство были податливы для творческой воли, как глина. Ибо своеволие человека ещё не касалось конкретных разработок о вселенной, а как только коснулось, то сочинительские представления быстро повлияли на её доформирование. Допустим, чтобы сейчас изменить структуру вселенной, нужно преодолеть ещё большую фатальность, чем это сделал Коперник. Нужно преодолеть систему Коперника, вобрав её в свою. Это возможно, но, как понятно, глина имеет свойство окаменевать, так что "чем дальше в лес", тем фатальнее законы вселенной, что указывает на её изживание самой себя, на её "закостенелость").

Подобные опыты и прорывы своеволия существуют во всех областях творческой деятельности - от физической до духовной. Своеволие Коперника породило планетарный закон. Но высшего своего проявления своеволие достигает в развитии Художественности. Ибо здесь и развивается личностное "я" Творческого Начала.

Жертвенность Джордано Бруно и жертвенность Авторов Слова приводят к явному и делают его очевидным для всех. Разница только в масштабе власти закона Коперника от масштабов власти закона Автора. Ибо именно Автор придумал Коперника, возжелал его появления, имел о нём мечту и досочинил его в образах Галилея и Бруно.

Если кто-то осознал это, то он просто молодчина. Тогда нужно понять и то, что фатальные люди, марионетки и бездарные, созданы тоже Авторами и неизбежны в этом мире, как горы и моря.

Именно, всё неразвивающееся и несвоевольное является таким же препятствием для своеволия Авторов, как моря и горы для путешественников. Отказ от развития - выбор каждого. И поэтому фатально ограниченным собственно нет разницы и печали - в каком виде и качестве Творческого Начала существовать - в камне, в животном, в траве... Фатальность обретает фатальность. Своеволие обретает своеволие. И важен сам творческий своевольный акт. Важно своеволие, как энергия нового личностного качества, а не принятие на блюдечке очевидного и проповедование его.

После Коперника и Бруно весь земной шар признаёт очевидным их "закон". Но это уже фатальный "закон", а признание его без жертвенного творчества ничего никому не даёт и не развивает своеволие.

То есть, своеволие есть преодоление фатальности внутри себя с готовностью отстаивать и страдать за свои авторские убеждения, готовностью принадлежать собственному мировоззрению, "растворяться" в нём своим "я". Результатом своеволия является особая энергия-память, из которой состоит личностное "я" Творческого Начала. Эта энергия вырабатывается в процессе жертвенного сочинительства, о чём, собственно, я и веду речь на всём протяжении.

Актёрское своеволие также существует в рамках авторского мировоззрения. Ведь и революционеры и фанаты способны как бы приносить себя в жертву идеям и мировоззрениям. Но это уже подражание авторам или исполнение фатального сценария. Это всего лишь "мизансцены" персонажей в "спектакле". Такие крупные Актёры, копирующие иди играющие своевольный акт, входят в социальные проекты и системы, и памятны Творческому Началу в той степени, в какой творчество их Автора является по-настоящему художественным и жертвенным или же "неземным". Жертвенный Актёр всегда волен в выборе Автора. Скажут: страстность натуры иногда толкает человека на участие в социальном своеволии. И мне это хорошо известно. Социальные системы засасывают страстные натуры в свои фатальные сценарии. Тем более, если нет царя в голове. Но от ошибки к ошибке выбор всегда присутствует. Заблудший Актёр порой вычленяется в Авторы, проходя трудный путь матрёшечного перерождения. Но если страстная натура останавливается на каком-то витке развития (заблуждения), то уже принимает правила игры Автора системы и становится Актёром с большой буквы, то есть историческим фатальным персонажем. Тем не менее страстность - есть почва (энергия) для прорастания в авторы. Вот отчего все страстные натуры - несостоявшиеся авторы. И много среди них преступников.

На примере Ф.Достоевского это можно отчётливо увидеть.

Актёрское своеволие чуть не привело его к физической жертвенности. И после аутодафе перед ним стоял выбор: функционировать актёрски или вычленяться в Авторы. Он выбрал последнее. Но эта память об актёрском своеволии, пережитый шок на всегда исказили в нём значение своеволия. Он понимал, что именно страстность завела его в ситуацию, в которой он не был Автором. Он своевольничал по чужой воле. И с той поры он стал бояться даже намёка развития человеческого своеволия (переименованного им во вседозволенность), как в себе так и в других. Но зато своеволие творческое всё-таки увлекло его и развивалось в нём параллельно творческому процессу. А продолжи (выбери) Достоевский путь революционера - быть ему мимолётным историческим персонажем, а то и просто преступником. Так что Выбор есть всегда. И те, кто стали Актёрами, сами поспособствовали овладению собою "пагубной" актёрской страсти.

"Пагубной" - ибо слепыми были рождены, могли обрести зрение, но не захотели. И не в далёкие времена, когда значение творчества ещё не было так очевидно, а во времена явного торжества Художественности. Так что - суди и судим будешь.

Показательна судьба Горького. Страстный "босяк" - актёр, проходящий этапы вычленения в автора, и остановившийся на очередной матрёшке. И очень наглядно, как он выбирал в моменты выбора - между актёром и автором. Попытки прямого участия в революционном сценарии - почти исторический персонаж - и вновь метание в авторство и обратно в персонажность. Знал ли он, что именно своим творчеством мог повернуть ход истории? И ведь знал же, ибо считал, что "накликал бурю". Но страстность соблазняла и соблазняла его ролью "певца революции". И тогда - что за гадость выходила из под его пера! Соблазнённые актёрством авторы, словно попы-расстриги, испытывают мучительные переживания от необходимости вживаться в новую роль. Но, как известно, "домой возврата нет", а творчество, исходящее от социального заказа извращает картину мира, а Нового и даже Своего миров уже никогда не создаст. Впрочем, Горький и опоздал с попыткой создания Своего мира.

Своеволие Горького ещё жило в его художественном творчестве, но на всё том же уровне (матрёшки) вычленения из авторства стихийного в социальное. Ужасная ситуация. "А был ли Горький, может быть Горького не было?" - таково было его ощущение прожитой жизни. Его творчество оставило ему свой "грязный" искажённый мир - и никакого другого будущего. Таков результат его выбора. И отнюдь не "запутавшийся", а соблазнившийся, "задушивший" в себе своеволие. Ведь любой, даже незначительный автор знает цену социальному восхвалению и идеологической славе. Ещё с древних времён знает.