Три желания для рыбки (СИ) - Май Лаванда

— Люд, — шутливо протягиваю ладони в успокаивающем жесте, — не нервничай так! Всё хорошо! Просто я рассказал Лине о девушке, которая мне нравится.

Вижу, как Лина начинает неловко ёрзать на своём стуле и совершать больше движений руками: то пончик подвинет ближе, хотя всё ещё ест салат, то рукава свитшота одёрнет. Но молчит, не думая меня останавливать. Да! Мне не показалось. Мне не показалась та скромно прячущаяся печаль в её глазах, когда Беляева, полыхая от злости, уходила от меня в субботу. А после я вспоминал и анализировал и другие странные моменты: не сильно-то и счастливый вид девушки в утро после перемирия с Бутчем, активное согласие идти со мной на физический контакт, когда отвечала на мои поцелуи… Мне всё это не привиделось из-за моего потаённого желания смешанного с надеждой. Это всё было правдой и теми сигналами, поверить в которые было достаточно сложно. А сейчас что? Она сидит, не зная куда деть глаза, и мило смущается, даже не подозревая о том, что я вижу, как подрагивают уголки её губ в сдерживаемой улыбке.

— Ты всё ещё сохнешь по ней? — интересуется Ажинова.

— Есть такой момент, да, — отвечаю, глядя только на Лину.

— Она, наконец, ответила тебе? — продолжает допрос. Быстро же мы перешли от темы Бутча ко мне!

— Не знаю, — пожимаю плечами, — надо у Лины спросить.

— У Лины? — Людмила в недоумении переводит взгляд на Беляеву, которая спешно наполнила свои щёки остатками салата.

— Долго жевать будешь? — спрашиваю у виновницы повисшей интриги за столом. — Мы тут с Людмилой, вообще-то, умираем от любопытства! — пародирую интонацию Ажиновой.

— Ну, — выдыхает Лина, проглатывая остатки пищи, — она ответила ему.

И сразу покраснела. Тяжело быть блондинкой, наверное. Чуть что — сразу розовые пятна по лицу. Усмехаюсь, наблюдая смущение девушки, не в состоянии сдерживать себя. Я просто безумно счастлив и ничего с этим не поделаешь.

— Так, а кто она? — Людмила хмурит брови, переводя взгляд на меня.

— Какие же вы обе непонятливые, — качаю головой. — Узнаешь скоро, когда моя девушка будет готова к такому откровению. Долой ваниль, а то скоро затошнит! Лучше вернёмся к нашим котам. Судя по твоим словам, — обращаюсь уже к Беляевой, — он тот ещё гад. Будь осторожна: такие, как он, просто так не сдаются.

— А такой хороший, вроде… — бормочет Ажинова.

— «Не всё то золото, что блестит» — слышала такое? — не скрываю своего раздражения.

— Слышала, конечно, но не ожидала, что это про Пожарского… Я вот расстроена теперь, ведь один из моих воздушных замков только что рухнул. Ещё и у вас какой-то общий секрет, который мне не известен. Твоя девушка это какая-то знакомая Лины?

— Не важно чья она знакомая, — отмахиваюсь под предостерегающим взглядом Беляевой, — главное, что мы вместе.

Глава 41. Взросление

Лина

Получается, вчера мы тайно стали парой. Вау. Я сплю или моя реальность настолько сильно изменилась за столь короткое время, что я сама за ней не поспеваю? Вдруг взгляды изменились на более откровенные, слова и движения стали смелей, голос веселей, а улыбки шире. Хоть ничего объявлено и не было, всё равно никакого стеснения и желания прятаться по углам. Даже странно, что никто из друзей и одногруппников за весь вчерашний день так ничего и не понял. «Ты думала, получишь тонны внимания и сочувствия к своей персоне? А не много ли возомнила о себе? Вот, смотри: никому и дела до тебя и твоего расставания с Пожарским нет!», — с облегчением смеюсь сама над собой. Всем стало известно про меня и Глеба, и всем оказалось всё равно. «Вы расстались? Ничего себе!», — поохали пять минут и тут же забыли, переключаясь на тему следующих зачётов. И вот из-за этого были мои переживания? Похоже, к концу этого года я усвою один важный урок: все слишком заняты собой, чтобы обращать на меня своё внимание. Никто не стал советовать искать нового парня или вернуть Глеба. Никто не заметил наших с Князевым гляделок. А между тем мы вместе, и мы пара. И ещё раз: вау!

Теперь это точно никакой не театр — я в самом деле уверена, что хочу этого. На этот раз мной руководят не чьи-то слова или взгляды, а мои собственные желания. А самое невероятное заключается в том, что и Михаил тоже хочет этого и, как оказалось, хотел давно. Как много времени упущено! И всё из-за моей собственной глупости и неуверенности в себе. Да какая разница, что там говорили подруги и одногруппники? Мне не стоило брать их мнение в учёт, ведь только я знаю, чего хочу на самом деле и как сделать себя счастливой. Какую же глупость я совершила, поддавшись чужому мнению… Да, они были восхищены моим бывшим парнем, его ухаживаниями и сладкими речами. Но сколь же быстро забыли о нём, когда как я мучилась неделями, лишь бы угодить непонятно кому и зачем.

Ещё большим вчерашним облегчением для меня стал откровенный разговор с Михаилом и Людмилой о Глебе и его странных методах манипуляций. Словно камень с шеи сняла. Зачем ходила с таким грузом всё это время? Очередная глупость! Ох, лишь бы ни в коем случае не подумали, что я несчастна! Просто ужасно глупо — больше нечего добавить.

— И знаешь, что ещё я поняла? — сказала я Людмиле, когда мы вдвоём решили уединиться во время большой перемены в одном из пустующих коридоров корпуса.

— Не знаю, уж просвети, подруга… Столько нового сегодня от тебя узнаю, что даже сессию бояться перестала!

— Помнишь ту сентябрьскую вечеринку, где я с ним и познакомилась?

— Помню, конечно, — подруга весело усмехается. — Мне Андрей всё ещё припоминает мою шатающуюся походку и неуклюжий стриптиз в стиле коровы на льду, когда домой на такси вернулась!

— Я тогда Золотой рыбкой оказалась, а он Котом в сапогах. В общем: появилась такая странная шутка, что он теперь может загадывать мне три желания. Казалось, просто шутка, но она воплотилась в реальность.

— Он загадал тебе три желания?

— Успел только два. Первое заключалось в том, чтобы я пошла с ним на свидание, а вторым желанием стала моя ночёвка у него в квартире. Но мои желания при этом не исполнялись. Я просила свободы передвижения — это даже желанием не назовёшь! Это моё человеческое право!

Ко мне вдруг вслед за чувством вины пришла злость на Пожарского. И чем больше я рассказывала о нём, тем сильней распалялась. Все подавляемые и не высказанные слова лились водопадом, желая подтверждения в том, что мои претензии не беспочвенны, и меня в самом деле, вообще-то, тоже обидели.

А позже, уже вечером, когда я и Михаил сидели у него дома и целовались за просмотром фильма, сюжет которого никто из нас не вспомнит, я поняла ещё одну вещь: мои собственные желания всё это время исполнял именно Князев. Хочешь помощь по экономической социологии? Я здесь, рядом. Негде переночевать? Дверь моей квартиры открыта для тебя. Лишилась шапки и теперь мёрзнешь на морозе? Держи мою шапку… Мой бывший одноклассник даже каким-то образом всё это время находил в себе силы не мешать моим отношениям с Глебом, считая, что я счастлива, и он не вправе моего счастья меня лишать. Более того: продолжал поддерживать со мной дружеские отношения, искренне дорожа ими. И охранял мой покой, следя за тем, чтобы у меня всё было в порядке. Вот они — мои три желания, а не чьи-то ещё. Три желания для меня. Не для Леночки Барановой, исполняющей роль старухи в школьном спектакле, не для Кота в сапогах, которому на меня словно плевать.

Тогда, в далёком детстве, я заявила, что больше не хочу играть роль Золотой рыбки, терпеть сети на своей голове и исполнять чужую прихоть. Тогда, в восемь лет, я заявила: «Пусть рыбкой в следующий раз будет Миша — он же рыжий! Золотой!». И он ею и стал. Без моих просьб, не прося ничего взамен. Не держал меня в неволе тогда, во время выступления, не держал и сейчас.

Неужели взросление только так и происходит? Через ошибки и боль. Видимо, да. Я бы хотела не расставаться врагами, а поговорить так же откровенно, как с Ажиновой недавно, но и на это моё желание Глебу всё равно.