Пять рассерженных мужей - Людмила Милевская

— Тома, не могу, — прошипела я.

— Почему? — удивилась Тамарка. — Мама, только не ври, что его там нет.

— Он здесь, — честно призналась я, — но говорить с тобой не может. И я не могу. Все. Извини. Потом позвоню.

Тамарка как сумасшедшая завопила:

— Когда?

— Минут через десять.

Я отключила телефон и, извиняясь, посмотрела на Мишеля. Он не отрывал глаз от поляны. Там, в свете костра, гоблины кряхтя и ухая, пинали ногами распластанного на траве пулемётчика. За этой Тамаркой я не заметила, как они его отловили.

Когда пулемётчик перестал подавать признаки жизни, гоблины дружно отёрли пот и успокоились. Вован полез в «Лендровер», вытащил мешок и зачем-то натянул его на голову полумёртвого пулемётчика. Признаться, я была о Воване лучшего мнения.

— Зачем он мешок бедняге на голову пристроил? — спросила я у Мишеля.

— Чтобы тот не видел этих, как ты их называешь?

— Гоблинов, — подсказала я. — Полагаешь, он может видеть? После всего, что они с ним проделали?

— Я — нет, но гоблины полагают.

Расправившись с пулемётчиком, гоблины расслабились и тут же обнаружили «сервированный» шашлыками и пивом стол, точнее пень. Не долго думая, они приступили к трапезе.

— Эй, мужики, — тщательно пережёвывая шашлык, проорал Вован, — выходи, потолковать надо!

Из баньки не донеслось ни звука, хотя я точно знала как сильно переживает Архангельский за шашлыки, припасённые для господина Папикакиса.

Гоблины, не получив ответа, зашевелились, бросили пиво и подтянулись к баньке.

— Хорош дурить, мужики, — обеспокоено воззвал к закрытой двери Вован, — говорю же, потолковать нужно. Слышите, мужики?

В ответ тишина.

— Та-ак! — сказал Вован задумчиво. — Братва, а ну быстро сгоняйте кто-нибудь вокруг баньки, гляньте, нет ли там, бля, окна?

Двое гоблинов сорвались с места, я и Мишель с головой нырнули в крапиву. Я лежала, едва дыша, и, компенсируя возможность подглядывать, напряжённо прислушивалась к происходящему.

— Ну чё там? — гаркнул Вован.

— Да ничё! — раздалось у меня над ухом. — Окон нет, а вокруг обежать нельзя! Тут, бля, одна крапива!

— Давайте тогда сюда! — скомандовал Вован.

По топоту я поняла, что приказание выполнено, и позволила себе покинуть крапиву. Щека горела, как ошпаренная, но я быстренько прочитала себе лекцию о пользе крапивы и успокоилась.

А Вован, вот, не успокоился.

— Слышь, мужики! — снова завёл шарманку он. — Выходи, да? Надо потолковать! Мы к вам с лучшими намерениями!

Тишина.

В конце концов Вован не выдержал.

— Довыё…сь! — пообещал он. — Спалим вместе с хатой и будь здоров!

С минуту другую реакции не последовало, видимо, шёл процесс обдумывания угрозы. В конце концов её признали реальной, дверь предбанника отворилась и на пороге появился Женька.

Глава 41

Я порадовалась. Мой бывший муж не ударил в грязь лицом перед мужем будущим. Он не струсил, держался перед гоблинами вполне независимо и с лёгкой развязностью спросил:

— О чем толковать будем?

Вован в подробности входить не стал, а только рукой махнул.

— Давай, — предложил он Женьке, — чисто конкретно выводи своих.

— Зачем? — флегматично поинтересовался Евгений.

— Сядем ладком, пивка припьем, мы тут со всем своим. Слышь, ну точно, мы к вам с полным уважением, харч с собой привезли, угоститесь, если не побрезгуете, а там и о делах побазарим.

Женька покосился на автомат, висящий на его плече, и презрительно гмыкнул.

— Да не боись, — успокоил его Вован. — На толковище приехали. Была б нужда, всех бы давно положили. Вы нам ещё по ящику водяры должны.

— Это за то, что сразу не пристрелили? — мрачно поинтересовался Евгений.

— Это за того вон чудилу, что с мешком на голове доходит. Он вас расстреливал тут, как куропаток. Что делали бы, кабы мы не прикатили?

Вдруг Мишель дёрнул меня за руку и шепнул:

— Пригнись.

Я так увлеклась разговором Женьки и Вована, что не заметила как другой смышлёный гоблин достал из кармана миниатюрный фонарик и, направляясь в нашу сторону, пошёл по следу пулемётчика, отмеченному примятой травой.

— Ох ни хрена себе! — воскликнул он, достигнув места, где пулемётчик сложил оружие. — Ну, е-моё, он совсем гребанулся, этот придурок!

— Что там? — крикнул Вован.

— Да пулемёт, бля, в траве лежит!

Гоблин вернулся к костру и швырнул лязгнувший металлом пулемёт неподалёку от его владельца. Вован посчитал, что событие произошло очень вовремя и тут же обратился к Евгению.

— Ну что, видал? Пацан шёл делать из вас дуршлаги, говорю вам чисто конкретно. Кабы не мы, изрешетили бы вас из этой дуревины.

Вован задумчиво почесал затылок и с лукавой ухмылочкой взглянул на Евгения.

— Не, — заявил он, — меньше чем по два ящика водяры с носа за такую услугу не возьмём.

Я разозлилась: «Да что такое? Почему Вован с моим Женькой заигрывает, как гомик какой-то? То гонялись, стреляли, вязали, а то вдруг ласковыми стали. Ничего не пойму.»

Однако Женька на контакт не пошёл и благодарностью не преисполнился. Он покосился на лежащего у костра пулемётчика, на его пулемёт и вежливо поинтересовался:

— Братва, вы отсюда не отвалите?

Вован крякнул и совсем ласково попросил:

— Пацаны, кончай кобениться, мы приехали мировую пить. Да, были у нас разногласия, но в прошлом они. Выходи, народ, потолковать нужно.

Евгений оглянулся.

— Пошли, — скомандовал он.

Из предбанника показались Даня, Тася и Пупс. Они двигались к костру на полусогнутых. Шествие замыкал Архангельский, который изрядно поотстал. Он испепелял гоблинов грозным взглядом, но те приветливо ему улыбались.

Я с отвращением смотрела на то, как наши непутёвые мужья скромно пристроились у пня и, будто кролики на удава, уставились на гоблинов. Лишь мой Женька к пню не присел и на гоблинов не смотрел, он сразу занялся изучением пулемёта.

Гоблины же повели себя демократично, полезли в «Лендровер» и для начала выгрузили на поляну ящик пива и культурный чемоданчик. Справедливости ради нужно отметить, что они не обманули и действительно заявились со всем своим. На пень легли очень приличные закуски, у меня даже слюнки потекли.

«Пребывание в крапиве непредвиденно затянулось, — с грустью подумала я, — от ужина не осталось и следа. И граф мой, наверное, проголодался. Ах, он по-другому, бедняга, собирался провести эту ночь.»

Я глянула на Мишеля и с удивлением обнаружила, что он и не замечает меня, так увлёкся происходящим на поляне.

«Чудо, а не мужчина, — порадовалась я. — Как никто умеет жить моими интересами. Мне фантастически повезло.»

А на поляне жизнь шла своим чередом. Выложив на пень гостинцы, гоблины притихли, Вован же к столу, то бишь к пню подсел, крякнул и обвёл присутствующих жизнеутверждающим взглядом.

— Значится так, мужики, — решительно начал он. — Понимаем, что мы вам не ровня, вы дюже крутые, мы против вас пацаны, но что поделать, коль нам честь выпала с предложением к вам подрулить.

Я была потрясена. Открыв рот сидела, соображая, издеваются гоблины или что-то задумали. Уж слишком витиевато заговорил Вована, даже не предполагала, что он способен так складно свои мысли излагать, если конечно эти мысли его.

— Да что вы нам можете предложить? — мрачно поинтересовался Евгений, игнорируя ласку Вована. — С вами, бандюгами, на джипе шаблаться да честных людей по рёбрам пинать.

Вован хохотнул.

— Ну ты бля, даёшь! Насчёт честных людей, Астров, ты сильно хватил. Честные люди в тех местах, куда мы ездим, и по большой случайности не встречаются. Это я тебе, Астров, чисто конкретно говорю.

— А ты откуда фамилию мою знаешь? — удивился Евгений.

— Ну ты гонишь! — обиделся Вован. — Как вас не знать? Такие люди! Слышь братва?!

Он на гоблинов своих оглянулся, те загалдели:

— Такие люди! Круто! Круто!

— Слышал? — кивая на гоблинов, спросил у Женьки Вован. — И они понимают. Конечно, мы ребята неграмотные, но кое в чем тоже сечём. Вы нас простите, если когда что не так вышло, на то воля божья — нам платят, мы выполняем.

Тут я подивилась:

— Как они вольно божью волю трактуют.

Мишель откликнулся:

— Вообще ничего не понимаю, что это за люди? Чего они от мужей хотят?

Я удивилась ещё сильней: «А он-то что тут собрался понимать? И, главное, зачем? Вот увлёкся!»

В этом месте Архангельский решил встрять в разговор, просто удивительно, что он упустил из своих рук инициативу.

— Пацаны, — как-то неубедительно спросил он, — что-то не врубаюсь, вы к нам с чем?

Вован отвечал ему с поклоном:

— Господин Архангельский, мы к вам со всем своим уважением, я же про то вам уже базлал. Можно я буду вас по имени отчеству? — неожиданно поинтересовался Вован и, не дожидаясь разрешения, продолжил: — Ты, Иван Фёдорович, конечно, крутой, ну да и мы кое-что в жизни повидали, поэтому каяться к вам пришли. Черт попутал и начальник дурак, сразу неправильную выдал команду, а теперь, когда разобрались, нас отдуваться послал, а мы люди подневольные. Хотите режьте нас, хотите ешьте, только не гоните.