Познание смыслов. Избранные беседы - Гейдар Джемаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Ленин был не трус. А почему он был не трус?
Во-первых, он приехал в гущу событий, узнав о Февральской революции.
Он забрался на броневик, он вышел на балкон Кшесинской. А это ещё хуже, потому что он просто выступал перед людьми, идущими по улице, и выступал день за днём, и любой мог бы вытащить браунинг из кармана и достать его. Потом, когда его Керенский начал искать, уехал в шалаш в Разлив с браунингом в кармане. Его вытащила партия и заперла в Выборге с телохранителями, чтобы вступить в соглашение с Временным правительством и начать подготовку к Учредительному собранию. Узнав об этом, он, нацепив парик, с браунингом опять же, обманув свою охрану, приезжает и врывается в партийную явочную квартиру, как раз когда идёт беседа с эсерами о том, как будут делить места в Учредительном собрании. И просто разгоняет это всё. Ленин отнюдь не трус. Но трус бы и не смог жёстко рулить такими людьми, которые были вокруг него. Он же их строил своей харизмой. Сталина строил, который ему мешки с «эксов» носил. Стал бы Сталин, который рисковал жизнью в кавказских эксах, трусу носить мешки с деньгами? Нет. Ленин был тоже пассионарий ума и тела.
Потенциально всё же есть прообраз той элиты, которая придёт требовать своё, – именно та, которая поднимается после 1991 года. Это именно пассионарии ума и тела, которые это соединяют в себе. Это люди, которые несут в себе Танатос, и это, конечно же, аристократы. Но не «аристократы» старого образца, не какие-то банальные рабовладельцы или помещики крепостные. Это новые аристократы, которые несут на себе бремя обязанности перед людьми, которые защищают людей, а не имеют их.
Революционное неравенство: кто заменит пролетариат в роли «гегемона» (продолжение)
30.03.2016
Давайте продолжим нашу беседу и поговорим о том, кто же будет новым гегемоном…
Эта тема не так проста, как могло бы показаться. Она не решаема с ходу, потому что прежде всего требуется определить само понятие. Что означает «гегемон»? Гегемон ведь действует не в безвоздушном пространстве. Гегемон в определённой ситуации, в определённом общественно-политическом контексте осуществляет свою гегемонию над кем-то. Скажем пролетариат, который был для нас примером изначально, был гегемоном при социализме и осуществлял свою диктатуру над «непроизводительными» классами. Над бывшими эксплуататорами, но не только: трудовая интеллигенция, крестьянство – над ними тоже диктатура. Потому что «диктатура пролетариата» – а не «пролетариата и крестьянства» или «пролетариата, крестьянства и прослойки в виде интеллигенции». Диктатура одного пролетариата. А все остальные были объектами этой диктатуры.
Хорошо, а был ли кто-то, претендовавший на роль гегемона до этого?
Если мы посмотрим немножко назад – не пускаясь в историю, просто чуть-чуть открутим в рамках понятия, – то буржуазия рвалась к тому, чтобы стать гегемоном. Но у неё это не получилось принципиально, потому что она вынуждена была противопоставлять своим оппонентам – феодализму, абсолютистской монархии – идею демократии. Правда с имущественным и гендерным цензом: до середины ХХ века во многих странах Европы женщины не допускались к выборам. Но тем не менее – демократия, причём электоральная. Тут какая может быть диктатура?
Если мы ещё открутим, то мы попадаем в феодализм. При феодализме можно было говорить о некоторой диктатуре – специфической, особой, – потому что там силовые структуры и класс, осуществлявший диктатуру, совпадали. Ведь дворянское сословие – это воинское сословие. Не служиво-бюрократическое, а именно воинское, обладающее независимостью, группирующееся вокруг своего лидера, который являлся коронованным носителем благодати, помазанником божьим, который в германских племенах, разрушивших Римскую империю, поднялся из племенных германских вождей. Это очень интересный, глубокий феномен, потому что вся история Европы – это борьба воинов против жрецов, торговцев и мелких производителей, которую они проиграли. Воины в Европе проиграли. Но в те времена действительно диктатура реально осуществлялась теми, кто на неё претендовал, – от их имени, непосредственно ими самими, и они же были как раз сами силовой структурой.
Естественно, для того чтобы осуществлять диктатуру, нужны силовые структуры, которые, правда, имеют тенденцию в современном обществе эмансипироваться от того, от чьего имени эта диктатура осуществляется. Но, когда мы подходим к этому вопросу, мы должны тогда понять, в каком пространстве будет действовать будущий гегемон, какие цели он будет иметь и, самое главное, на какую экономику, на какие источники и ресурсы он будет опираться. Он же будет гегемон не в безвоздушном пространстве – вокруг него будут люди. Во имя чего, как он будет ими править, и, главное, какие цели, какие задачи? Гегемон не может быть просто захватчиком и узурпатором. Если этот гегемон – захватчик и узурпатор, то это просто некий условный сегмент бандитизма, который людьми не принимается. И такой гегемон социально-исторически быстро пролетит.
Поэтому нужно разобрать эти вопросы и дать ответ на то, каким будет то пространство, в котором гегемон этот проявится, в котором он придёт к власти.
А в принципе, какое-то из сословий обязательно должно в какой-то момент доминировать или какая-то группа людей всегда будет доминировать в обществе? Сейчас мы уже пришли к какому-то равноправию, к условной демократии, каждый человек имеет один голос, и вроде бы размыты те сословные границы, которые в своё время существовали…
Сословные-то размыты. Кастовые продолжают функционировать, потому что они не зависят от этих «брендов». Люди всё равно рождаются принадлежащими к тому или иному психосоциальному типу, который органически проявляется. Причём в отличие от традиционных консервативных обществ, сейчас наследственный принцип воспроизводства этого психосоциального типа – «в семье брахмана рождается брахман» – не работает или работает очень ограниченно; как правило, это происходит скачками…
Я правильно понимаю, что с каждым новым поколением будут рождаться воины, будут рождаться торговцы, будут рождаться жрецы, будет рождаться обслуга?
Потому что это заложено в человеческий архетип. И это более фундаментально, чем деление на расы. Потому что деление на касты проходит через расы – оно вертикально. Жрецы и воины есть у чёрной Африки, есть у жёлтой Азии, есть у белой Европы. Это не зависит от расы. И чёрные жрецы ближе
