Речные заводи (том 1) - Ши Най-Ань

– Ну, как видно, у меня ничего так и не выйдет! Лучше уж засветло вернуться за вещами и отправиться в какое‑нибудь другое место искать пристанища!

Но в это время разбойник указал ему на что‑то рукой, промолвив:

– Ага, наконец‑то! Посмотри‑ка, там как будто идет человек!

– О! Судьба все же смилостивилась надо мной! – воскликнул Линь Чун.

Вдали они увидели человека, который спускался с горы. Подпустив его на близкое расстояние, Линь Чун взял на изготовку свою пику и неожиданно выскочил из засады. Заметив его, испуганный прохожий только крикнул: «Ай‑я!» и, бросив свой груз, пустился наутек. Линь Чун бросился за ним в погоню, но где уж там было его догнать! Незнакомец, словно ветер, перемахнул через холм и исчез.

– Вот видишь, какая у меня горькая участь! – сокрушался Линь Чун. – Целых три дня ждал я, пока покажется одинокий путник! И когда, наконец, он показался, я упустил его!

– Ничего, – заметил разбойник. – Хоть тебе и не удалось убить человека, зато ты получил его добро и представишь это, взамен поручительства.

– Тогда отвези это все в лагерь, – сказал Линь Чун, – а я подожду здесь еще немного.

Разбойник взял коромысло с кладью и едва только вышел из лесу, как вдруг увидел какого‑то огромного человека, который показался из‑за холма.

Завидев этого человека, Линь Чун сказал:

– Наконец‑то небо оказывает мне милость!

Но великан с мечом в руках, заметив Линь Чуна, громовым голосом вскричал:

– Ах ты, недорезанный разбойник! Куда это ты тащишь мои вещи? Я собирался выловить вас всех, а ты еще осмеливаешься сердить меня!

С этими словами он вихрем ринулся вперед. Линь Чун тоже выступил вперед и приготовился к битве.

Если бы этот человек не схватился с Линь Чуном, в стане Ляншаньбо не стало бы двумя могучими тиграми больше, а в разбойном стане у крутых берегов не собралось бы еще несколько удалых молодцов.

О том, кто вступил в борьбу с Линь Чуном, вы, читатель, узнаете из следующей главы.

Глава 11

повествующая о том, как Линь Чун вступил в банду разбойников в становище Ляншаньбо, и о том, как Ян Чжи продавал свой меч в Бяньцзинчэне

Во время боя Линь Чун разглядел своего противника.

Ростом он был в семь с половиной чи. На лице у него виднелось темное пятно, на щеках торчала жидкая рыжая бороденка. На нем была высокая войлочная шляпа, украшенная на макушке пучком красных конских волос, боевой халат из белого атласа, подпоясанный пестрым льняным кушаком, штаны, подвязанные внизу полосатыми лентами из белой и черной материи. Ноги были обуты в длинные теплые чулки из шкурок сайги и меховые туфли из невыделанной воловьей шкуры. На боку у него висел кинжал, а в руках он держал саблю.

Незнакомец откинул шляпу за спину и остался в косынке, завязанной по углам узлами. Выпятив грудь и подняв саблю, он закричал:

– Отвечай, разбойник, куда ты дел мое добро?

Линь Чун не стал даже отвечать. Он был сильно зол, усы его стали дыбом. Вытаращив глаза, с саблей в руках он ринулся на противника.

Снег перестал идти, и небо прояснилось. По краям река затянулась тонкой полосой льда. У воды лицом к лицу столкнулись два храбреца, готовые уничтожить друг друга. То наступая, то отступая, они схватывались уже более тридцати раз, но пока еще нельзя было сказать, чья возьмет. Они сошлись еще десять раз, но в самый решающий момент боя с горы раздался голос:

– Эй вы, молодцы! Хватит драться!

Линь Чун выпрыгнул из круга. Противники, не выпуская мечей из рук, взглянули наверх. Там стояла толпа разбойников и среди них Ван Лунь, Ду Цянь и Сун Вань. Они спустились с горы и на лодках подъехали к месту битвы.

– Вы храбрые воины, – сказал Ван Лунь. – Его мы знаем – это наш Линь Чун, – продолжал он. – Можем ли мы узнать, кто вы и как вас зовут, темнолицый удалец? – спросил он незнакомца.

– Я потомок трех поколений военачальников, – отвечал тот, – внук знаменитого Яна, получившего высокое воинское звание; фамилия моя Ян, а имя Чжи. Я скитаюсь по западным окраинам страны. В молодости я держал экзамены по военному искусству и был назначен командиром в дворцовое войско. Вскоре после этого император пожелал устроить в своем парке искусственную гору и послал для этого на озеро Тайху десять военачальников из своего войска, в том числе и меня. Нам велели привезти в столицу мрамор для постройки искусственной горы. Но судьба сыграла со мною злую шутку. Мы уже добрались с мрамором до Хуанхэ, когда началась буря. Нашу баржу перевернуло, и весь мрамор пошел ко дну. Конечно, после этого возвратиться в столицу я уже не мог. Мне пришлось бежать, спасая свою жизнь. Сейчас вышло помилование, и я, собрав все свои ценности, решил вернуться в столицу и преподнести их тайному совету, в надежде получить прежнее место. Проходя здесь, я нанял носильщика, но никак не ожидал, что вы отнимете у него все мои ценности. Может быть, вы вернете мое добро?

– Не вас ли зовут Черномордым зверем? – спросил Ван Лунь.

– Это я и есть, – ответил Ян Чжи.

– В таком случае, – продолжал Ван Лунь, – разрешите пригласить вас в наш стан выпить и закусить, а веши мы вам вернем.

– Добрый человек! – сказал Ян Чжи. – Раз вы знаете меня, то лучше просто верните мои вещи. Это для меня важнее, чем приглашение выпить вина.

– Уважаемый военачальник! – сказал Ван Лунь, – еще несколько лет тому назад, когда я ездил в столицу держать экзамены, мне приходилось слышать ваше славное имя. Сегодня же я имею счастье познакомиться с вами. Разве могу я отпустить вас без угощения? Очень прошу вас погостить в нашем стане и побеседовать с нами. Никаких других намерений у меня нет.

После этого Ян Чжи не оставалось ничего другого, как отправиться с Ван Лунем и всей компанией в лагерь. Чжу Гуй также был приглашен. Они прибыли в парадный зал, где слева стояли четыре кресла: для Ван Луня, Ду Цяня, Сун Ваня и Чжу Гуя; справа были поставлены еще два кресла. В первое из них усадили Ян Чжи, второе занял Линь Чун. После того как все разместились, Ван Лунь велел зарезать баранов и устроить пир в честь Ян Чжи.

Не вдаваясь в подробности, все же скажем, что после того как было выпито по нескольку чашек вина, Ван Луню пришла в голову такая мысль: «Если я оставлю Линь Чуна здесь, то он скоро затмит нас всех. Лучше уж я проявлю человечность и оставлю также и Ян Чжи, который может соперничать с Линь Чуном».

Тогда, указывая на Линь Чуна, он сказал Ян Чжи:

– Наш друг Линь Чун – наставник восьмисоттысячного войска Восточной столицы. Командующий Гао Цю не терпит около себя порядочных люден и устроил так, что Линь Чун был осужден, заклеймен и сослан в Цанчжоу. Но и здесь Линь Чуну не повезло: он провинился перед властями и теперь вот попал к нам. Вы сказали, начальник, что направляетесь в Восточную столицу, надеясь получить там место. Не подумайте, что я уговариваю вас, но я сам когда‑то бросил гражданскую службу и стал военным, а затем пришел сюда и занялся разбоем. Ведь за вами числится преступление, и, хотя вышло помилование, трудно рассчитывать, что вас восстановят в должности. Вся военная власть в руках Гао Цю, и вряд ли он примет вас на службу. Не лучше ли вам остаться в нашем лагере. Добычу будем делить справедливо, пить и есть вволю и станем хорошими друзьями. Как вы на это смотрите?

– Очень благодарен вам за теплый прием и сердечное ко мне отношение, – отвечал Ян Чжи. – Но в Восточной столице у меня остался родственник, который пострадал из‑за меня, а я ничем еще не помог ему. Я надеюсь, что вы вернете мне вещи, а если и нет, то я все равно отправлюсь туда, даже с пустыми руками.

– Что же, раз не хотите оставаться здесь, – смеясь, сказал Ван Лунь, – мы не станем насильно вас удерживать. Но, может быть, вы окажете нам честь и останетесь переночевать, а завтра тронетесь в путь.

Ян Чжи охотно согласился. Пирушка продолжалась допоздна, и лишь глубокой ночью все разошлись. На следующее утро разбойники и гости встали рано, и Ван Лунь устроил прощальный завтрак в честь Ян Чжи. После завтрака предводители велели одному из разбойников принести вещи, которые накануне были отняты у Ян Чжи, и пошли проводить его с горы. Внизу они простились с гостем, приказали нескольким разбойникам переправить его в лодке на другой берег и вернулись в стан. Только теперь Ван Лунь согласился, чтобы Линь Чун стал четвертым предводителем, а за Чжу Гуем осталось пятое место. С этого времени разбои и грабежи совершались под предводительством всех пяти главарей, о чем мы говорить больше не будем.

Теперь вернемся к Ян Чжи. Выбравшись на дорогу, он отпустил провожавших его разбойников, нанял в носильщики местного крестьянина и двинулся в путь. Через несколько дней он прибыл в Восточную столицу, отыскал там гостиницу и остановился отдохнуть с дороги. Он расплатился с носильщиком, и Тот поспешил домой.