Летняя работа - Лиззи Дент

Потом в тринадцать лет ее отправили в пансион, и наша дружба ненадолго прервалась. Помню, в тот первый год Хизер вернулась с розовыми ногтями, и я безжалостно дразнила ее, пока она не сняла лак. А потом я почувствовала себя виноватой и украла у мамы деньги, чтобы купить розового лака и накрасить ногти нам обеим.

Хизер помогла мне понять родителей. Папу понять было легко, он был пьяницей. Но мама сбивала с толку. Дело было не только в ее одержимости теориями заговора; она жила в реальности, отличной от той, которую я видела перед собой, и это заставляло меня чувствовать себя… нетвердо стоящей на ногах.

– Твоя мама сказала учительнице, что это ты виновата, что снова опоздала, потому что она не хочет, чтобы вызвали социальную службу, – говорила мне подруга. Я никогда точно не знала, что могут сделать социальные службы, но это всегда звучало бесконечно страшнее, чем иметь отца, который иногда был очень пьян. Кроме того, у меня ведь была крыша над головой. Еда на столе. Меня не бросили.

И когда Хизер брала свои табели успеваемости домой и прикрепляла их к холодильнику, а мачеха их выкидывала, я праздновала ее успехи вместе с ней. Мы были семьей. Только мы вдвоем, и мы заполняли пробелы в жизни друг друга где только могли.

Неважно, как сильно менялась ее жизнь и каких успехов она добивалась, она всегда возвращалась ко мне. И неудивительно. Я никуда девалась: ни в прямом, ни в переносном смысле.

Я думаю, это Хизер должна была приехать сюда. Это могло бы помочь ей найти связь с матерью, и я не понимаю, почему она так резко отказалась от этой работы. Неужели причина только в Кристиане? Это не похоже на нее. Что я упустила?

Я бросаю камень в воду, и он издает тяжелый, музыкальный звук, прежде чем погрузиться в невидимую глубину.

Я сожалею, думая, что забрала этот опыт у Хизер. Обычно создается ощущение, что поддержка нужна только мне: в конце концов, это у меня ужасные родители. Но Хизер одинока в другом смысле. Я вспоминаю наш разговор у нее дома больше месяца назад, когда я видела, как она рассказывала мне о Кристиане. Ее лицо выражало робкую надежду, что этот парень сможет дать ей ту безусловную любовь, которой ей так не хватало.

Я не вмешивалась, потому что всякий раз, когда я пыталась сделать это в прошлом, Хизер отстранялась и уходила в себя, и я приняла решение всегда поддерживать ее. Таким образом, что бы ни случилось, она знает, что всегда сможет вернуться ко мне. Так, по-моему, должен поступать родитель.

Я размышляю о том, чтобы позвонить ей, но понимаю, что сейчас не могу слышать ее голос.

Стряхнув с себя эти мысли, я поднимаюсь, снимаю грязные кроссовки, закатываю брюки и на цыпочках подхожу к кромке воды, стоя на таком расстоянии, чтобы вода слегка омывала мне ноги.

– Это место не подходит для ныряния, – слышится сзади. Это Билл.

– Привет! – говорю я, немного недовольная тем, что меня прервали.

– Я не успел поблагодарить тебя, – он смотрит на горизонт за озером, – за тот день.

– Не стоит об этом. – Я не желаю это обсуждать. Я уже знаю, что он скажет: «Прости меня…»

– Прости меня, – произносит он.

– Билл. Это не имеет значения. – Я бросаю на него равнодушный взгляд.

– Ты учишься на глазах, – роняет он через некоторое время.

– Я чувствую себя уверенно, – быстро отвечаю я.

– Ощущение, что ты другой человек…

– Ладно, ладно. – Я скрещиваю руки на груди. – Прости за отстойную первую неделю. Но теперь у меня все под контролем. Я не подведу ни тебя, ни Ирен. Обещаю.

Он серьезно кивает, как бы говоря: «Я не сомневаюсь», затем наклоняется, чтобы поднять камень. Пытается запустить его по воде, но тот подпрыгивает только дважды. Я снова вспоминаю разговор, который подслушала между ним и Ирен, поворачиваюсь к нему и улыбаюсь.

– Что такое? – спрашивает он.

– Ничего. Просто. – Я беру камень в руки и провожу пальцем по гладкому овальному краю. – Спасибо, что поддержал меня.

– Я не хочу, чтобы ты облажалась, – признается он.

Я вздыхаю и смотрю на воду. Озеро впечатляет, такое открытое и дикое.

– Думаю, я полюблю это место, – с тоской говорю я. Я бросаю камень в озеро. Он подскакивает раз, два, три, четыре, пять раз.

– Большинство людей, которые приезжают на западное побережье на работу, убегают или прячутся от чего-то, или и то, и другое.

– Большинство людей на западном побережье или большинство людей здесь? – спрашиваю я, глядя на него. – Рокси сказала мне, что это таверна «Последний шанс». Дом Ирен для потерянных душ.

Билл смеется:

– Ну, в каком-то смысле это правда, я полагаю. Ей нравится помогать людям, которым больше некуда идти.

– Правда? – Я оглядываюсь вокруг в поисках своих носков и кроссовок. Становится холодно.

– Зачем ты сюда приехала?

– Куда? На озеро?

– На эту работу? Нет, правда, зачем ты приехала? – Билл застегивает пальто. Я дрожу и засовываю ноги в кроссовки.

Я поворачиваюсь к нему. Я не знаю, чего он от меня хочет.

– В поисках покоя, – беспечно говорю я и улыбаюсь ему, уходя вверх по тропинке.

Глава 20

Странное спокойствие охватывает меня, когда я думаю о предстоящем ужине. Я сделала все возможное, чтобы подготовиться. Две недели ремонта дали мне достаточно времени, чтобы забить голову всевозможной информацией о винной карте. Я записываю все в свой маленький блокнот, чтобы иметь перед глазами напоминание во время смены. Стремление Рокси учиться означает, что у меня есть еще один человек, на которого можно опереться. Билл верен своему слову и следит за мной в свободное время, мягко подсказывая, какое вино предложить, если чувствует хоть малейшие колебания с моей стороны. Возникает смутное ощущение, что он наблюдает за мной. Наверное, так и есть. Но его голос никогда не звучит раздраженно или нетерпеливо. Чувствуется, да благословит его Бог, что он действительно пытается мне помочь.

Самое странное, что люди верят мне. Они верят, что я Хизер, и верят, что я эксперт по вину. Они не видят во мне Элизабет Финч – Птичку для друзей – тридцати одного года, без дипломов и опыта, обладательницу резюме с опытом миллиона различных работ, которая любит рисковать, врать и трепаться, дочь любителей теорий заговора. Они видят Хизер. А может, немного нас обеих.

Ирен собирает всех сотрудников в обновленном ресторанном