Сделка на ложь (СИ) - Катрин Гертье

— Да о ком ты говоришь? Кто в этом замешан?! — мама опять нетерпеливо повторила вопросы.

— Васенов с Турбиным, шельмы! А я ведь Андрея, как родного принимал. Пригрел змею на груди. Как сын мне был…

Тут даже я чуть не охнула и не выдала нас, хорошо Сашка мне рот рукой прикрыл, напоминая, чтоб тихо стояла.

— Турбиной? Это тот?.. — мама пробормотала, рот открывая пораженно.

— Да, он. С универа ведь с ним общались. Он еще на тебя поглядывал, но ты меня выбрала.

— Миша! — мама смутилась, взгляд отвела. — Я кроме тебя никого рядом с собой не видела.

— Знаю…

Минутка родительской романтики быстро кончилась, стоило маме про второго участника вспомнить.

— Так Андрей… — продолжила мама, непонимающе, и ахнула.

— Да, — протянул отец, сморщившись. — По случайности вышло, не иначе. Я сначала без Андрея ехать в машине должен был, Ника карты спутала, со мной напросилась, а этот гаденыш ее, наверное, губить не хотел, другим путем, возможно, повезти собирался… В общем, тут не знаю, выясняют еще детали по аварии, — отец вздохнул тяжело, на койке удобней устраиваясь. А я стояла и в голове услышанное переваривала, чувствуя, как гнев к Васенову поднимается.

— Ника ведь нравится ему… доченька наша. Тьфу! Думал породнимся. Убью, гаденыша!

У меня щеки покраснели от папиных откровений. Отошла от двери, уступая место мужу. Слушать больше не хотелось — стыдно было перед Устиновым. Нас ведь обманули! И этот побег… Андрей мне предлагал конечно, но ведь я не соглашалась! Он, что, насильно увезти собирался? Но как? Что за план такой?

Мысли не желали складываться в единую цепочку. Не понимала всей картины. Из-за переживаний опять голова закружилась, и тошнота подкатила.

— Саш, давай уйдем, пожалуйста, — схватившись за рукав Устинова, в шею ему прошептала прижимаясь. — Пойдем, молю…

Сашка явно желал еще тут постоять, послушать, а то и в палату ворваться, чтобы подловить на горячем, но я мешала. Мне не нужно было всего этого больше. Никому не нужно…

Потянула его от двери настойчивей. Он недовольно посмотрел на меня, на родителей, которых видно было через щель в двери. Насупился, нервно по волосам рукой провел.

— Ладно, — выдохнул он. — Идем. Я уже понимаю, с чем дело имеем. Дальше сам все выясню!

В палату мне возвращаться совершенно не хотелось. Я понимала, что Сашка уйдет, а что дальше будет — боязно. Чуть не захныкала от бессилия. Как же плохо было морально от того, что я тут, в больнице и предпринять ничего не могу.

А что могла сделать? Я вот совершенно не представляла кто такой этот Турбиной. Потянула мужа в сторону кафе, что на первом этаже располагалось. Там еще выход в парк имелся. Погода солнечная, теплая, можно прогуляться или там посидеть. Наедине.

— О чем ты думаешь? — спросила у мужа, когда заметила, как он хмурится и молчит.

— Думаю, что мне все это не нравится. Злюсь.

Мы присели под зонтиком, за маленький столик для двоих. Я чай пила, Сашка — кофе.

— На меня тоже? — зачем-то уточнила.

Устинов внимательно на меня посмотрел, сощурился.

— Не знаю пока. Определюсь…

— Это как?! — хихикнула нервно я. — Ты не уверен, что на меня? Или злишься наравне со всеми, а сколько от общей злости — моя доля не знаешь?

— Примерно, — усмехнулся он и сделал глоток из чашки. Обстановку немного разрядить удалось, но не сильно.

— Что теперь делать будем? — никак не успокаивалась я.

— Ник, я со всем разберусь. Сам. Хорошо? — я кивнула, губы, пересохшие от участившегося дыхания, облизнула. — Не волнуйся. Я справлюсь.

— Легко сказать… — пробормотала я, на пальцы свои посмотрев, что чашку сжимали. — А ты знаешь, о ком отец говорил? Я этого Турбина не знаю совсем. Даже и не слышала о нем никогда.

— Да, знаю, — мрачно Сашка подтвердил. — Тоже один из конкурентов. Рынок наш небольшой, что касается ключевых персон — все на виду. Этот с крупной компании. У них акционерка. Он в доле. Был.

На лице мужа желваки появились, видимо вспомнил что-то и еще сильнее разозлился.

— Саш, отцы разберутся с ним… — стала уговаривать я, понимая, что он влезть в это может. А мне бы не хотелось, чтобы Алекс пострадал. Не он же в этом замешан. Не его война.

— Нет, Ника, — отрезал холодно Сашка, с вызовом и раздражением опять на меня взгляд бросив. — Хватит с наших стариков. Не тянут. Пора мне за дело браться.

— А… — попыталась снова возразить.

— Ник, из-за этих уродов репутация моей семьи рухнула. Ты даже представить себе не можешь, что нам пришлось пережить. Турбиной ведь стравил наших отцов, в штаты ехать пришлось, жить заново начинать. А ведь он «помогал» моему. Якобы. И, как оказалось, твоему тоже. И вашим, и нашим, короче! А по факту выходит, на чужом горбу — в рай! Блть, да нас с тобой грохнуть, скорее всего, он хотел! Вы с отцом не просто в больнице оказаться могли — на тот свет отчалить!

— Может не надо, — опять попыталась отговорить я. — Раз он так опасен…

— Во мне сомневаешься или за Васенова переживаешь?!

По-хорошему же хотела, а он что надумал? Меня от его хлесткой ироничной фразы в жар бросило. Ощущение было будто пощечину получила. Обиделась. Отвернулась. И сидела, стараясь слезы сдержать.

— Вероника… — понимая, что перегнул, у ног моих сел. — Извини, вырвалось.

— Ты меня теперь всегда им упрекать будешь? Андреем? Если так, то ничего у нас не получится. Лучше разойтись.

Сердце прямо кровью обливалось. Опять вспомнила слова отца: «Я дочери жизнь разрушил.» Это ведь он Сашку имел ввиду? У меня никого больше и не было кроме него. Любила, страдала. Только сам Устинов-то об этом не знает… А ведь я так и не придумала, как ему про Лизку рассказать. Сейчас точно момент был неподходящий: похоже будет, будто после предательства Андрея, на Сашку хочу ответственность перевесить за ребенка — переобуться, как удобней. Да и слова его осуждающие… в общем, решила — не скажу.

Всхлипнула горько, палец к носу прижимая — щипало сильно.

— Ника, ну прости. Не хотел обидеть, — повторил муж. — Меня просто злость распирает от того, что он мою семью развел, репутацию нам подпортил, а сынок его с женой МОЕЙ кувыркался и… ребенок этот ваш общий, — добил меня Сашка.

У меня от его слов ком в горле встал. «Ребенок этот ВАШ…»

— Нельзя так к детям. Они ни в чем не виноваты, —