Алакет из рода Быка - Роман Николаев

— Дедушка! Чужие всадники на горе!

Разбрасывая в сторону траву, выбитую из земли копытами, неслись прямо на селение в облаке пыли неизвестные воины. Женщины заговорили все разом. Из нескольких юрт выскочили мужчины с копьями и луками в руках.

Старик в черном халате, прикрыв от солнца ладонью глаза, вглядывался в приближающийся отряд. Ветер поднимал длинную бороду, кончик которой попадал деду то в один, то в другой глаз, и тот фыркал как рассерженный кот. Но вот он с достоинством выпрямился, пригладил бороду рукой и, обернувшись к женщинам, произнес с видом превосходства:

— О, неразумные! О, глупые, как овцы, и пугливые, как антилопы, женщины! Неужели не видите вы по узорам на халатах, что это братья наши — люди племени тюльбари, которые…

— Это кто же здесь хвастается? Кто женщин поносит? — словно из-под земли перед дедом выросла сгорбленная косматая старушка в красной длиннополой безрукавке поверх халата. — Уж не почтенный ли и отважный и многими подвигами украшенный муженек мой?

Держа в одной руке глиняный горшок, подбоченясь, старушка начала наступать на деда, и тот с опаской попятился.

— Кыш-кыш, старая! — забормотал он и вдруг поспешно исчез в юрте.

Мужчины, опустив оружие, тоже направились к своим шатрам…

Кенгир-Корсак, Бандыр, Гюйлухой и Алакет одновременно влетели в селение.

— Ну, еще… чуть-чуть… — судорожно шептали губы Бандыра на ухо буланому, но вдруг… Бандыр невольно сдержал коня.

Два карих глаза смотрели на него из-за ковра над входом в ближнюю юрту, тоненький носик с веснушками чем-то напоминал любопытного мышонка, выглядывающего из норки.

— Кто ты, девушка?

Румянец смущения залил лицо девушки, и веснушки словно утонули в нем. Но ответ не заставил себя ждать.

— Кто я? Дочь моего отца и моей матери, дочь превосходного народа большар!

И она весело рассмеялась.

— Но как зовут тебя? — продолжал допытываться Бандыр.

— Об этом узнает тот, в чью юрту я войду хозяйкой. — Лукавая улыбка пробежала по губам девушки, а карие глаза исчезли под опущенными ресницами.

— Адах! — раздался голос из юрты. — Иди сюда, Адах.

— Вот я и узнал твое имя! — Теперь смеялся Бандыр. — Видно, судил тебе солнечный Ульгень кыргызов войти хозяйкой в мой шатер!

Но ковер над входом уже опустился. Когда Бандыр выехал на противоположный край селения, весь отряд Кенгира уже собрался. Большарцы стеной окружили тюльбарийских всадников, наперебой приглашая их в свои юрты. «Гость — счастье для дома!» — гласит вековой степной закон.

…— А хорошо, что Гюйлухой обогнал нас хоть на конскую голову! — хохотал Кенгир-бег. — Ведь мы с тобой, Алакет, прискакали сюда в одно время, а ни тебе, ни мне не нужны полберкута! Теперь он будет принадлежать славному сыну народа Ухуань… А вот и Бандыр! Куда же ты девался, Бандыр? Ты так упорно шел рядом со мной, что я думал: беркут достанется тебе!

— Он получит взамен беркута кое-что другое, — усмехнулся Яглакар.

Солнечным днем к холму, усыпанному красными цветами, возвышающемуся на берегу небольшой степной речки, направлялись многочисленные группы всадников в праздничных одеждах из шелка и пестрых тканей. Лица их выражали торжественность и спокойствие; ни одной женщины не было видно среди них.

На холме стояло несколько воинов с копьями и рабы. На этот раз невольники были в чистых кожаных куртках и сапогах.

На торжестве ничто не должно было оскорбить взор небесного повелителя стад — всемогущего Изых-хана.

Рабы держали под уздцы великолепного, серого с голубоватым оттенком коня, еще не ходившего под седлом. От расположенных вдали полукругом белых юрт к холму приближался отряд воинов, впереди которых бок о бок ехали Кенгир-бег и невысокого роста, широкоплечий и тонкий в поясе брат повелителя большарцев. Шелковые кафтаны их и остроконечные шапки оторочены лисьим и собольим мехом. Время от времени они негромко перебрасывались словами.

Когда поднялись на холм, от белых юрт отделилась еще одна группа всадников, несущихся во весь опор. На них были причудливые одежды, увешанные цветными лентами, ремешками, перьями и подвесками, которые, словно многочисленные диковинные хвосты, полоскались и плясали за спинами всадников.

Впереди несся старик с исступленно выпученными глазами. Верх его зеленой шапки украшен головой и крыльями сокола, который, казалось, парил над ним. И плащ, сплошь обшитый перьями, подобен был огромным крыльям за плечами старика, знаменитого большарского шамана — кама, которому предстояло совершить обряд.

Обогнув подножие, кам со своей свитой взлетел на холм и поднял на дыбы коня прямо перед лицами бегов, лошади которых, храпя, попятились назад.

— Что медлите, нерадивые сыны земли?! — грозно взревел шаман, и беловатая пена выступила в углах его губ. — Владыка стад — великий и светлый Изых-хан — ждет!

Большарский бег спешился и подошел к коню, предназначенному для свершения обряда.

Раб с низким поклоном подал бегу большой деревянный сосуд с молоком, покрытый снаружи пластинками чистого золота.

Бег принял сосуд и начал тщательно омывать гриву коня молоком.

В это время спешился и шаман, стал перед бегом и, воздев руки к небу, хрипло запел:

Ульген-хан звездоносный, солнечноликий, лук-радугу,стрелы-молнии в руках имеющий!Помоги девяти душам моим ввысь подняться!Темир-хан огненноглазый, железнобокий,каменные горы потрясающий!Помоги ногам моим твердо на земле стоять!Ветры степные! Предки племен кыргызских!Хиргис-нура воды священные!Песнь мою от четырех земли концовдо верхнего неба донесите!

Горящие глаза всадников, окруживших холм, впились в голубую высь, словно ожидая, что и впрямь перед ними появится лик кыргызского владыки неба — Ульгеня. А кам, окончив обращение к многочисленным большим и малым богам и духам, уже взывал к самому повелителю стад:

О, великий Изых-хан!Прекрасна голова твоя, полумесяцем бычьих рогов                                                                            украшенная!Прекрасны глаза твои, глазам барана                                                          подобные!Прекрасны стройные ноги твои, ногам небесного коня                                                                                  подобные!Голубого скакуна в дар прими, о Изых-хан!Стада того, кто дар тебе приносит, на этом                                                               коне объезжай!Чтоб скот его здоров был и                                             хорошо множился!Чтоб духи болезней семью и род его стороной                                                                 обходили!

Между тем бег омыл гриву и хвост коня, вплел в гриву две красные, синюю и зеленую ленты и снял узду.