Народ, да! - Автор неизвестен

Наконец змея открыла глаза и стала извиваться, желая высвободиться, а Старина Пайк стал увещевать ее, говоря, что ничего плохого ей делать не собирается. Корчиться змея перестала, но поглядывала на Пайка испуганно и с недоверием, Тут Пайк вспомнил о мышке. Он знал, что змеи очень любят мышей, и, хотя ему было больно и неприятно, он решил пожертвовать мышью, чтобы задобрить змею.

Другого выхода он просто не видел.

Змея мигом проглотила мышку и поглядела на Пайка уже с благодарностью. Да и вообще пыталась проявить такое благорасположение, что Пайк рискнул снять ногу с ее головы. А потом заговорил с ней; он вообще любил разговаривать с животными и уверял, что они его понимают. Он пожаловался ей на свое бедственное положение. Змея заморгала и, казалось, задумалась. Но тут же начала действовать. Влезла Старине Пайку на руки и свилась там калачиком. А потом стала раскачивать головой, и Пайк смекнул, что она раскачивается, чтобы совершить прыжок до верхнего края шахты. Глубина шахты была изрядная, даже для такой длинной семифутовой змеи, как эта, но игра стоила свеч.

Раскачавшись, змея напряглась всеми своими мускулами, подала знак Пайку, он подбросил ее, и она взвилась вверх. Змея допрыгнула до крестовины подъемника и вытянула шею — собственно, всякая змея состоит до половины из шеи, а потом идет хвост. Так вот, она вытянула шею и впилась зубами в крестовину. Повиснув на зубах, она постепенно подтянулась наверх вся и тут же исчезла из виду.

А Старина Пайк сидел внизу и ждал, что будет дальше. По правде говоря, он был слегка обескуражен. Выходит, он и мышку ручную потерял, и от змеи ничего не получил — ни тебе спасибо, ни до свиданья. Он остался совершенно один на дне глубокой шахты без всякой надежды на спасение.

Прошло сколько-то часов, сгустились сумерки, они были такие плотные, что Старина Пайк решил устроить из них мягкое ложе, чтобы поспать. Но голод не давал ему спать, пришлось достать нож и отрезать носок башмака, чтобы пожевать его и слегка подкормиться. И как раз в это время сверху в шахту с шумом посыпались камушки. Старина Пайк поднял глаза. Что-то медленно спускалось вниз.

Пайк закричал от радости, решив, что это его друг вернулся, чтобы спасти его. Но тут же упал духом. То был его друг, но только не напарник, а гремучая змея, да не одна, а с себе подобными. Держа друг дружку за хвост, они вытянулись в длинную веревку, которая достала до самого дна шахты. Самая верхняя змея обвилась вокруг столба, словно зацепилась за якорь. У Пайка защемило от волнения сердце, когда до него дошло, наконец, зачем вернулась сюда гремучая змея со своей спасательной командой.

Змея мотнула Пайку головой, он ухватился за скользкий чешуйчатый канат и, перехватывая руками, полез наверх. Он был просто счастлив, так бы и обнял всех своих спасителей по очереди.

Еще не добравшись до середины шахты, он вдруг услышал, будто кто-то тоненько попискивает у него в кармане. Вот так так! Да это его мышка с седыми усами! Оказывается, гремучая змея из дружеских чувств взяла да вычихнула мышку целую и невредимую, разве что за ушами у нее чуть вспотело.

Когда Старину Пайка видели в последний раз, ручная мышка была все еще при нем, пряталась в его кармане. Он ведь был от природы большой любитель животных, мухи бы не обидел, не попадись только она ненароком под хлопушку, которой он обмахивался в жаркую погоду. Что же до гремучих змей, их Старина Пайк считал и вовсе лучшими друзьями человека.

Большинство с этим может не согласиться, но ведь большинство и не падало на дно глубокой шахты. А потом, может, в наши дни гремучие змеи стали уже не те, что были сто лет назад, хотя только на прошлой неделе рассказывали историю про змею, которая училась играть на гитаре. Правда, не всему верь, что слышишь…

Кольцо-змея

Пересказ Н. Шерешевской

Самой злой змеей в те далекие времена была Кольцо-змея. И самой опасной. Чаще всего она вилась у лагеря лесорубов, потому что ничего так не любила к обеду, как лесоруба. Ну, в крайнем случае, к завтраку. Приходилось лесорубам одним глазом поглядывать на свой топор или пилу, а другим себе под ноги, чтобы не пропустить Кольцо-змею, которая, распластавшись на животе, имела дурную привычку подползать незаметно. Всего в нескольких футах от жертвы змея засовывала в рот свой острый хвост, сворачивалась кольцом и катилась, точно зеленый обруч, прямо на лесоруба. Она катилась так быстро, что даже стоногому койоту было за ней не угнаться. Спастись от нее можно было только одним путем — прыгнуть через ее кольцо. Собственно, вы об этом уже слышали. Если прыжок бывал удачный, змею это ставило в тупик, но остановиться она уже не могла и продолжала катиться. И катилась и катилась, пока не закатывалась туда, откуда назад не знала дороги.

Однажды у Поля Баньяна произошла встреча с такой змеей. Он увидел, как на него катится Кольцо-змея быстрей, чем колесо фургона, пущенное с холма. В руках у Поля само собой был топор. Он хотел было проскочить через ее кольцо, да оно оказалось для него тесновато. Вы же знаете, какой богатырь был Поль Баньян. Змея вырвала из пасти свой хвост — именно в хвосте она хранила весь яд — и цапнула. К счастью, в Поля она не попала, а ужалила его топорище и тут же уползла кусты.

Поль как ни в чем не бывало продолжал работать. Он размахнулся топором, чтобы ударить по дереву, как вдруг почувствовал, что топор стал как будто тяжелей, чем был. Ба, да, оказывается, топорище вон как раздуло! Не иначе как от змеиного яда. Эта негодница выпустила в топорище весь запас своего яда. И оно продолжало распухать прямо на глазах, и росло, и росло, пока не сравнялось с самой высокой сосной в лесу. Нет, куда там, наверное, раз в десять больше. Что ж, Поль сокрушаться не стал, распилил топорище на бревна и построил прекрасную новую кухню.

Дня два Поль был очень доволен. Он позвал сто своих помощников, чтобы они выкрасили новую кухню. Что они и сделали. Но не успели кончить, как один из них, по прозвищу Пышка Худышка, прибежал к Полю с криком:

— Она тает! Она тает!

Что за наваждение! Поль тут же пошел посмотреть. И в самом деле, кухня таяла на глазах, словно снежный сугроб на весеннем солнышке. Но Поль быстро смекнул, в чем дело. От укуса змеи часто пользуются скипидаром, говорят, он вытягивает яд. А тут скипидар оказался в краске и, конечно, подействовал на яд, от которого дерево так распухло.

— Эй, все, кто в доме, выбегайте живо! Спасайтесь! — закричал Поль.

В кухне в это время оставалось всего человек двадцать и одна собака, но дом съеживался так быстро, что они едва успели выскочить из него. Когда он снова стал величиной с топорище, там уже было пусто, не считая трех волосков с кончика собачьего хвоста, и то потому, что они застряли в трещине. Так они там и оставались, пока топор не состарился и не кончил свое существование, так сказать, естественной смертью. Во всяком случае, так утверждают люди, которые видели этот топор собственными глазами, а значит, всё это правда.

Это еще и потому правда, что встречались в тех местах змеи, быть может, двоюродные Кольца-змеи, у которых яд был того же свойства. Вот, например, в южных Аппалачах у одного фермера змея укусила мотыгу. И мотыга так распухла, так раздалась, что пришлось фермеру распилить ее на доски и построить курятник. Но он совершил ту же ошибку, что и Поль Баньян. Он покрасил курятник, и тот съежился до обувной коробки. Счастье еще, что единственный цыпленок, которого он успел поместить туда, был игрушечный.

Бык Белый Носок

Пересказ Н. Шерешевской

Про кого обычно рассказывают всякие небылицы? Мы имеем в виду — про каких животных? Ну само собой, про небывалых. Про чудо-животных. Про таких, которые или невероятно велики, или бегают невероятно быстро, или невероятно умны.

А вот сейчас мы вам расскажем историю про быка, который был почти совсем обыкновенным быком, за исключением одного раза, когда он осрамился на свадьбе, да так, что всем надолго запомнился этот случай. Вполне возможно, он был чуточку крупнее и сильнее обычных быков, что водились на юго-западе страны, но прославился он совсем не этим.

Имя ему дали Белый Носок, потому что одна нога у него внизу была белая, как в носке. Вообще-то у него и в других местах были белые пятна, собственно всюду, где он не был черным, он был белым. Его хозяин мельник Бернс каждый день садился на него верхом и ехал на свою мельницу. В носу у быка торчало кольцо, а на рога была наброшена веревка. Вместо седла Бернс брал две доски и покрывал их старым ковриком. Веревка спускалась вниз и подхватывала быка под брюхо, образуя при этом стремена, чтобы мельник мог вдеть в них ноги. Белый Носок как будто и не возражал, что на нем ездят верхом, точно на лошади, но, честно говоря, он просто не знал других быков, кроме себя, и потому полагал, что быкам полагается ходить под седлом.