Взрывоопасные сестрички - Джейн Хеллер

Когда мы убрали со стола и вымыли посуду, Рэй спросил, не желаю ли я развлечься.

– Смотря как. Не уточнишь ли?

– Без проблем. – Он взял меня за руку и повел к гаражу, тоже старой постройке, отремонтированной им.

Распахнув двери, Рэй ухмыльнулся:

– Настоящий красавец, а?

Я проследила за его влюбленным взглядом: справа в гараже стоял мотоцикл.

– Кто бы мог подумать: Рэй Скалли – байкер!

– Нет, Рэй Скалли – коллекционер! – уточнил он. – Иди глянь.

Он потащил меня к объекту своего обожания.

– Это «индеец» 1948 года. «Вождь», лучшая модель серии.

– Как? Не «харлей»?

– Не-а. Нынче у каждого яппи есть «харлей». А «индеец» – классика. Их очень трудно найти. Компания начала выпускать их в двадцатых годах и перестала в пятидесятых. Я возился с этой крошкой долго-долго, особенно с движком. Он объемом в семьдесят пять кубических дюймов, и на его восстановление ушла вечность. Естественно, «индеец» куда надежнее «харлея».

– Естественно. – Меня захватил энтузиазм Рэя.

– Сам «индеец» весит около четырехсот пятидесяти фунтов, это значит, что он действительно очень мощный, но относительно легкий для такого большого мотоцикла. С должной скромностью вынужден сказать, что, по-моему, это самая красивая машина на дороге.

– Она сверкает, согласна. Отродясь не видела столько хрома. А уж крылья! – присвистнула я.

– Называются окаймляющие крылья, и это отличительная черта «индейца», металл окаймляет колеса почти донизу.

– Потрясно!

– Ага. А какая кожа! Потрогай.

Я погладила черную кожу седла. Мягкая и нежная, как бархат.

– Кажется удобной, – признала я.

– Отлично. Давай прокатимся.

Я судорожно сглотнула, когда Рэй взял два шлема.

Мое отношение к мотоциклам исчерпывалось двумя фразами: «Ух, какие они клевые» и «Ой, какие они опасные». Я отродясь не ездила на них, предоставляя это занятие придурочным соплякам с татуировками и кольцами в носу.

– Да ты, никак, в ужасе! – рассмеялся Рэй.

– Приятно, что ты заметил.

– Все будет нормально, обещаю.

Он протянул мне шлем и помог застегнуть, а потом надел свой. Оседлав мотоцикл, он вывел его из гаража.

– Твой черед. – Он похлопал по седлу позади себя и велел мне сесть. Я уселась. Мягко говоря, неуверенно. – Да ладно тебе, Дебора. Я не кусаюсь. – Рэй придвинул меня поближе. – Держись за меня покрепче, и мы поедем.

Я выполнила инструкции, обвив руками талию Рэя, прижав ноги к его бедрам, ощутив его теплое крепкое тело и подавляя желание оказаться в его объятиях.

Рэй завел движок. Седло со страшной силой завибрировало. Я подумала, что от такой тряски зубы посыплются.

– Держись, – повторил он. Голос его взлетел, как у мальчишки, занятого любимой игрушкой.

Мы выехали по подъездной аллее на Семинола-стрит, потом понеслись по Оцеола-стрит, вдоль Риверсайд-драйв мимо живописных домов у реки Святой Люсии. Я отчаянно цеплялась за Рэя, и он сказал, что я своими ногтями проковыряю дырки в его боках.

– Если чуток расслабишься, получишь удовольствие! – прокричал Рэй. – Я не повезу тебя на шоссе и прокачу по тихим улочкам. Медленно. Так что не дергайся.

– Премного благодарна! – прокричала я в ответ и чуть ослабила хватку.

Вечер был ясным, небосклон усеян звездами, дул слабый ветерок. Великолепная ночь для гонок по окрестностям. И по мере того как я осваивалась с мыслью, что сижу в седле мотоцикла, а не садового велосипеда, мне начинало это нравиться. Я испытывала подлинное чувство свободы, мчась вот так по улицам, когда ветер в лицо, а мое тело плотно прижалось к телу Рэя. Это, признаюсь, мне нравилось больше всего: физический контакт, возможность обнимать Рэя, не испытывая при этом неловкости.

– Ю-хи-и! – заорал он, когда мы обогнали «ягуар», предоставив его водителю глотать пыль из-под наших колес. Роскошная машина не шла ни в какое сравнение с «индейцем».

– Да ты просто юный хулиган, – засмеялась я.

– Что? – крикнул он.

– Ничего!

Искренняя детская радость Рэя, откровенное удовольствие, которое он испытывал рассекая пространство на классическом мотоцикле восстановленном им, оказались заразительными. Меня охватили лихорадка, радость, ощущение свободы. Увлеченная, я почти забыла, что где-то тут бродит на свободе убийца – прямо тут, в городе, у воды. Около десяти мы с Рэем вернулись к нему домой.

– Ну как? – спросил он, помогая мне слезть с мотоцикла. – Понравилось? Не понравилось?

– Понравилось, хотя нужно время, чтобы сердце успокоилось.

Вспомнив, что Рэю рано утром надо идти на работу, я сказала:

– Отличный был вечер. – Он проводил меня к машине. – Спасибо за приглашение, Рэй.

– Это постоянное приглашение. – На сей раз, он поцеловал меня в щеку. – Увидимся на неделе?

– Конечно.

По дороге домой я осознала, что наши встречи с Рэем становятся постоянными. Между нами возникла своего рода дружба, основанная, судя по всему, на том простом факте, что мы нравились друг другу. У нас мало общего в плане прошлого и истоков и довольно разные характеры. Но он подтаскивал меня поближе к себе, я это чувствовала. И не сопротивлялась. Это я тоже сознавала.

Мое прекрасное благостное настроение улетучилось в ту же секунду, как я открыла ворота и вошла. На дорожке, ведущей к Убежищу, валялось не меньше десятка пивных бутылок, частично разбитых вдребезги, а окна здания были залиты пеной для бритья. В музей, слава Богу, не вламывались, никакого ущерба не нанесли ни сувенирной лавке, ни моему коттеджу, но, судя по всему, банда пьяных хулиганствующих подростков не придумала ничего умней, чем перебраться через запертые ворота и загадить общественную собственность.

Мелинда предупреждала меня о хулиганах, пьяных и сексуально озабоченных подростках, способных периодически что-нибудь эдакое учинять, как и случилось несколько дней назад, наверху обзорной башни, поэтому весь этот групповой кавардак вызвал у меня не больше раздражения, чем предыдущий. Однако, поскольку моя работа заключалась в том, чтобы сообщать об актах вандализма, я набрала 911 и стала ждать полицию.

Так как Хатчинсон-Айленд находится за пределами городской границы Стюарта, прибыла парочка моих друзей из офиса шерифа округа Мартин. Они явились минут через пять, увидели, что их вызвала пресловутая Дебора Пельц, и отпустили пару замечаний на тему «А, опять вы!». Будто я только тем и занимаюсь, что вызываю полицию. Но их визит оказался, к счастью, кратким. Они проверили «ущерб», задали мне пару вопросов и составили рапорт. А потом собрались отбыть.

– Минуточку, – остановила их я. – А как быть с этими бутылками и пеной для бритья? Кто-то должен это убрать.