Поцелуй меня, убей меня - Эллисон Бреннан

– Милая моя, не нужно. – Шон нашел ее губы в темноте и поцеловал их. – Ты никогда больше не будешь одна. Я с тобой. – Он снова поцеловал ее. – Я люблю тебя, Люси. И я никуда не уйду. Я люблю тебя.

Люси попыталась сказать Шону, что тоже любит его. У нее перехватило дыхание. Она не могла выразить свои чувства словами. Ей хотелось, но страх останавливал ее. Страх потерять Шона, потерять себя. Боязнь того, что она никогда не сможет быть нормальной, независимо от того, как хорошо будет притворяться, что с нею всё в порядке. Люси отчаянно хотела любить Шона, быть с ним, забыть обо всем и обо всех, забыть боль и мучения, столь сильные, что даже мысль о них причиняла нестерпимые страдания. Она не хотела, чтобы Шон нес ее бремя. Это было бы нечестно по отношению к нему.

Кинкейд чувствовала, будто ходит по краю бездны. Ее напускная холодность была лишь маской, щитом против боли, а также плотиной, которая сдерживала бурлящие в ней эмоции. Иной раз Люси чувствовала себя совершенно пустой, неспособной чувствовать, любить или ненавидеть. Часто ненависть, злость и жалость к себе, копившиеся в ней, грозились вырваться наружу. В такие моменты ей хотелось кричать. Как она могла развить в себе способность любить кого-то и верить в светлое будущее, если даже не знала, осталась ли в ней хоть капля любви?

Люси не могла высказать всё это, но могла дать Шону маленький кусочек себя, дабы показать, как важен он был для нее.

Она нащупала его небритое лицо и поцеловала в губы. Она целовала его, пока не почувствовала внутри такое же тепло, как и снаружи, в горячих объятиях Шона. Он всегда был горячим – мог ходить зимой в шортах, и всё равно кожа его оставалась теплой на ощупь. Люси целовала его, пока черный туман ночных кошмаров, мучивших ее на протяжении нескольких недель, не отступил назад, во тьму ее подсознания. Она целовала его так, будто была умирающей, ищущей спасения в его губах. Может, так оно и было. Может, только Шон мог спасти ее от темноты…

Люси шла по тонкой тропинке между долгом и одержимостью. Она ходила по ней каждый день, словно акробат по канату, рискуя упасть, боясь, что в этот раз снизу не будет натянута страховочная сетка. Люси понимала, что может затеряться в своем прошлом так же легко, как в своем будущем. Она чувствовала себя относительно цельной и самодостаточной только тогда, когда была сосредоточена на помощи другим, когда вершила справедливость.

Но только не сейчас. Сейчас, когда она была с Шоном, всё было по-другому.

Руки Люси лежали на его груди. Она не выпускала его губ из своих. Мышцы его рук напряглись и еще крепче обвили ее спину, когда она села сверху. Шон издал томный вздох.

У Люси не осталось ни слов, ни мыслей – только глубокое, животное желание физической близости. Никогда еще она не была такой раскрепощенной и настойчивой в сексе. Руки Шона крепко обвивали ее спину, как будто тот боялся, что если ослабит хватку, он ее потеряет.

Люси сняла с себя майку и трусики и бросила их на пол, а затем стянула с Шона трусы, не отнимая своих губ от его даже на мгновение. Она страстно хотела, чтобы он держал ее, обнимал, заполнил собой пустоту у нее внутри…

Люси застонала, когда Шон нежно, но уверенно вошел в нее. Наконец она выпустила его губы из своих и изогнулась назад в порыве наслаждения. Оба были покрыты по́том. На мгновение Люси замерла, наслаждаясь вспышкой удовольствия – глубокого, яркого, первобытного. Волна жара нахлынула на нее, и она стянула с себя покрывало.

Шон притянул ее к себе, и они задвигались в едином ритме, постепенно ускоряя темп. Люси томно стонала каждый раз, когда Шон глубоко входил в нее. Их движения были так согласованны, будто они занимались этим каждую ночь, хотя на самом деле ощущение было новым для обоих.

Шон что-то сказал, но Люси не расслышала его из-за стучащей в висках крови. Все ее мышцы напряглись, а затем последовал взрыв такого наслаждения, что она громко выкрикнула имя Шона. Роган вошел в нее в последний раз, а затем, кончив, еще крепче прижал Люси к себе; его руки заскользили по ее бедрам, спине и волосам. Он прижал ее лицо к своему и жарко поцеловал.

– Люси, – прошептал Шон, обдав ее губы своим горячим дыханием.

Ее тело расслабилось и обмякло. Роган почувствовал, что она расслабилась, и нежно передвинул ее себе под бок, положив ее голову на сгиб своей руки. Люси томно вздохнула и улыбнулась. Она чувствовала себя словно ленивая кошка, вытянувшаяся на солнышке.

– Ты улыбаешься, – сказал Шон.

– Я улыбаюсь, – согласилась Люси, и, довольная, погрузилась в блаженный сон без сновидений.

Глава 26

К утру воскресенья дождь, ливший как из ведра всю ночь, почти утих. На Сюзанне были надеты толстые носки и резиновые сапоги, защищавшие ее ноги. Вся остальная одежда промокла.

Пятая жертва Душителя Золушек была найдена недалеко от заброшенного склада, где в ночь с субботы на воскресенье прошла очередная подпольная вечеринка. Всего неделю назад была убита Джессика Белл – совсем недалеко, в Сансет-парке.

Так как Уэйд Барнетт находился в заключении на Рикер-Айленд, Сюзанне очень хотелось верить, что убийство было совершено подражателем. Но после ночи, проведенной за прочтением отчета, который Люси Кинкейд подготовила для Ганса Виго, Мадо поняла, что была не права.

Она почти что готова была увидеть имя, адрес и телефонный номер убийцы в конце подробного отчета, но, конечно же, их там не было. Люси не включила в него психологический профиль преступника, но Сюзанна, умевшая читать между строк, поняла, что Кинкейд вполне могла бы это сделать. Она, однако, не сделала этого – то ли из уважения к доктору Виго, то ли из-за того, что не хотела строить предположений раньше времени.

В отчете Люси была приведена статистика подобных случаев. Она использовала хронологию событий Сюзанны, включив в нее информацию о жертвах с «Пати Герл», которая появилась у той лишь в пятницу.

К тому же в отчетах о вскрытии Люси подметила кое-что, что ускользнуло от Сюзанны. Теперь же агент ФБР думала только об этом – и о том, что, возможно, заметив это небольшое отличие вовремя, она могла бы спасти жизнь Джессики Белл и Сиерры Хинкл.

В легких жертвы № 1 обнаружены следы очень мелкого черного порошка, образцы которого были отосланы в лабораторию полиции Нью-Йорка. Доклад из лаборатории отсутствует, не прикреплен ни к отчетам о вскрытии, ни к другим документам. В легких остальных трех жертв не было обнаружено этой субстанции. По мнению следователя, черный порошок попал в легкие жертвы № 1 незадолго до убийства, и, возможно, попал туда из полиэтиленового пакета, которым была задушена жертва. Остальные три жертвы были, по всей видимости, задушены пакетом, который ранее никогда не использовался и был принесен на место преступления специально для убийства. Из этого следует, что первое убийство могло быть спонтанным, и убийца использовал пакет, бывший у него/нее в этот момент либо найденный на месте преступления, в то время как последующие убийства были запланированы.

Сюзанна помнила заметку о том, что в легких первой девушки был найден черный порошок, но предполагала, что в лаборатории не смогли его идентифицировать. Так как она не заметила того, что порошок не был обнаружен в легких последующих жертв, Мадо не сочла нужным связаться с лабораторией и узнать результаты анализа порошка.

Сюзанна подмечала многочисленные сходства в убийствах: возраст жертв, место преступления, то, что они все были в состоянии наркотического опьянения, и то, что почти все из них занимались сексом незадолго до смерти. Она, однако, не заметила, что первая жертва была, скорее всего, убита спонтанно, в то время как убийства остальных были запланированы.

Почему?

Чтобы ответить на этот вопрос, Сюзанна позвонила Шону Рогану и попросила его привезти Люси на последнее место преступления. Хоть Кинкейд и не включила профиль убийцы в свой доклад, Сюзанна собиралась заставить ее рассказать о своих догадках.

Мадо боялась, что если они не найдут убийцу в течение следующей недели, в следующее воскресенье ей также придется стоять над телом очередной убитой девушки на месте проведения очередной нелегальной вечеринки. В Нью-Йорк-Сити было так много заброшенных складов и фабрик, что полиция и ФБР не смогли бы, даже если б захотели, накрыть их всех.

Сюзанне казалось, что она упускает еще что-то важное. Но агент все никак не могла понять, что же это.

Подошедший Вик Панетта выглядел усталым и помятым.

– Группа, которая обнаружила тело, отсиживается в здании, – сказал он.

– Где нашли тело? – спросила Сюзанна.

Детектив указал в сторону ярко-оранжевого брезента, натянутого рядом с ржавым остовом бульдозера.

– Эту нашли довольно быстро, примерно через час после убийства, – сказал Панетта. – У нее на голове рана – скорее всего, ударилась о бульдозер, когда падала, или о землю. Место убийства уже оцепили, и следователь с командой поставили палатку. К тому же у нас есть несколько потенциальных свидетелей. На этом рейве было вдвое меньше людей, чем обычно – из-за погоды, – и многие все еще были здесь, когда приехала полиция. У нас имеется тридцать имен, отпечатки и телефонные номера, но нам пришлось всех отпустить.