Поцелуй меня, убей меня - Эллисон Бреннан

Ты позволяешь ему ранить себя, когда делаешь такие вещи.

Она сказала своему внутреннему голосу, что хоть ее приемный отец и причинил ей боль и лишил ее девственности, теперь она делала что хотела. Она могла трахаться с кем угодно и когда угодно. Ее отчим больше не имел над нею власти.

Почему тогда она всегда вспоминала о нем, когда шла на вечеринку? Неужели у него всё еще была такая власть над ней, что, независимо от того, что Сиерра сбежала от него, она всё равно как будто поступала назло, чтобы ему отомстить?

Ненависть к самой себе захлестнула ее.

Я ненавижу тебя, я ненавижу тебя, я ненавижу тебя!

Может, ей все-таки стоило прыгнуть…

Сиерра протянула руку. Дождь стучал по ее коже, и ей это нравилось. Внезапно ее обуяло желание очистить себя. Она больше не думала о том, чтобы прыгнуть, ей не хотелось умирать. Она хотела, чтобы дождь очистил ее от скверны, обновил и наполнил жизненной силой.

Сиерра развернулась и побежала через комнату, затем по лестнице, то и дело натыкаясь на кого-то в полутьме. Она выбежала через запасной выход и направилась через поле к бухте, которую видела из окна. Дождь был сильным. Она промокла до нитки, прежде чем пробежала шесть футов.

Сиерра рассмеялась и закружилась. Она потеряла всякое представление о времени, танцуя одна в темноте, промокшая, но счастливая. Ей казалось, что это и было настоящей свободой – танцевать в одиночестве под проливным дождем, в полной темноте.

Сиерра споткнулась, но сумела удержать равновесие. Огляделась. Свет из заброшенного склада виднелся вдалеке, и она больше не слышала музыки. Должно быть, отбежала слишком далеко, даже не заметив этого… Сиерра впервые почувствовала холод.

Как долго она пробыла под дождем? Ее короткие волосы прилипли к голове, и она дрожала так сильно, что зубы стучали.

Перед глазами у Сиерры все расплывалось. Она уставилась на здание, пока не смогла более-менее сфокусироваться. Ого, как же я далеко забежала! По прежнему стуча зубами, Сиерра направилась к складу. Она надеялась что Бекка, ее подруга, всё еще там и не оставит ее одну.

Подойдя ближе, она уже могла расслышать музыку. Вечеринка была в самом разгаре. От холода и дождя Сиерра немного протрезвела, и теперь у нее болела голова, а во рту был гадкий привкус. Ей очень хотелось есть. Сиерра надеялась, что сможет найти Бекку, после чего они поедут домой в Бруклин и по дороге перекусят в круглосуточной закусочной.

Она прошла мимо заброшенного бульдозера, от которого остался один лишь остов. Музыка звучала всё громче. Теперь то, что она сделала, казалось ей ужасно глупым. Как она могла выбежать в дождь одна, да еще и ночью! Ее рот пересох и горел от незнакомых ей наркотиков. Хотелось пить. Сиерра остановилась, откинула голову назад и открыла рот, чтобы утолить жажду.

Что-то коснулось ее лба. Она отмахнулась, подумав, что это птица. Хотя какая птица летает в такую погоду? Затем дождь прекратился. Сиерра с ужасом поняла, что она не чувствует дождя, потому что что-то закрыло ей лицо. Полиэтиленовый пакет. В панике она сделала шаг назад, пытаясь стянуть пакет, затянутый на шее. Натолкнулась на кого-то и попыталась закричать, но не смогла, так как ей не хватало воздуха. Размахивая руками, Сиерра попыталась ухватиться за пакет, но пальцы не могли зацепиться за мокрую скользкую поверхность. Ее сознание пронзила мысль: разорви его! Сиерра попыталась прорвать полиэтилен ногтями, но тот не поддавался. Ее глаза были открыты, но она видела лишь черноту. Протянула руку назад, нащупала плащ и попыталась схватиться за него, но пальцы скользили по мокрой поверхности. Сиерра не могла дышать, ей было одновременно жарко и холодно.

Кто-то стоял сзади нее. Он держал ее – и держал пакет у нее на голове.

Ты умрешь.

Легкие девушки горели, сердце бешено билось. Углекислый газ, выдыхаемый ею, постепенно убивал ее. Сиерре казалось, будто ее кровь горит. Минутой раньше ей было холодно; теперь стало жарко.

Через панику пробилась одна-единственная мысль: притворись мертвой.

Вопреки всем своим инстинктам, которые диктовали ей вырываться, Сиерра упала на колени и расслабилась.

– Хорошая попытка, сучка, но я знаю, что ты пытаешься сделать, – прошипел голос ей в ухо.

Пластиковый пакет затянулся еще сильнее. Сиерра снова начала сопротивляться, даже несмотря на то что ее сознание угасало. Она попыталсь повернуться, оттолкнуть того, кто ее душил. Край пакета больно впивался в ее шею, но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью, которую причинял недостаток кислорода в ее пылающих легких. Ей удалось немного развернуться. Сиерра знала, что это ее последний шанс. Она толкнула кого-то, затем ударила ногой и попала. Падая, схватилась за что-то и потянула.

– Гребаная сучка! – пропыхтел душитель.

Сиерра упала и ударилась головой. Острая боль пронзила ее голову. Затем она почувствовала, что не может двигаться, и провалилась в черноту…

Две минуты спустя убийца сдернул пластиковый пакет с ее головы, затем снял с ноги одну туфлю и не спеша ушел в темноту.

Глава 25

Шон проснулся от крика Люси и удара по груди. Мгновенно проснувшись, он протянул руку за пистолетом, но затем понял, что в их номер никто не вламывался.

Люси извивалась у него под боком, хватая руками воздух; ее глаза были закрыты. Она снова ударила Шона, и тот включил свет. Его сердце всё еще учащенно билось. Он нежно позвал ее:

– Люси… Люси, проснись…

Роган не был уверен, что стоит будить ее во время кошмара. Лоб Люси покрылся по́том, но при этом оставался холодным. Каждый мускул ее тела был напряжен.

– Люси! Это Шон. Я здесь, – сказал он, приблизив свое лицо к ее лицу, в надежде что она услышит его. Смотреть на то, как Люси страдает, было для Рогана невыносимо. Ему очень хотелось, чтобы она проснулась.

Внезапно Люси вскочила, прижалась спиной к стене и диким взглядом огляделась. Судя по всему, она не понимала, где находится.

Шон вскочил с кровати и подошел к ней, выставив вперед ладони. Ему хотелось обнять ее, но он боялся, что она сново закричит.

– Люси, это я, Шон. Всё хорошо.

Кинкейд смотрела сквозь Рогана, не узнавая его. В ее глазах застыл страх. Затем она его узнала, ее глаза округлились и губы задрожали. Она обняла Шона и затряслась в беззвучных рыданиях.

Роган бережно поднял ее и отнес на диван к противоположной стене. Он сел, держа ее на руках, и Люси крепко прижалась к нему.

– Не отпускай, не отпускай, – повторяла она.

– Никогда.

Шон укачивал ее, пока наконец ее тело не расслабилось. Сердце Рогана билось так громко, что он почти слышал его. Или же это было сердце Люси? Шон нежно поцеловал ее в лоб.

– Я здесь, Люси. Всё будет хорошо. Ты в безопасности, – повторял он, не только ради нее, но и для себя.

Постепенно ее дыхание стало ровнее. Шон не знал, сколько он просидел так – качая ее на руках, гладя ее волосы, лицо и спину. Он не мог ни о чем больше думать. Он хотел только прикасаться к Люси, обнимать, защищать ее. Лицо Люси, скованное ужасом в момент сразу после пробуждения, стояло у него перед глазами. Шон был очень расстроен.

Он решил, что Люси заснула, но как только он попытался подвинуться, она вздохнула и подтянула колени к груди. Шон поцеловал ее в лоб. Тот был холодным.

Он попытался встать.

– Не уходи, – взмолилась она.

– Я никуда не уйду. Но ты замерзнешь. Я хочу, чтобы ты согрелась.

Шон отнес Люси на кровать, лег рядом с ней и укрыл ее одеялом. Он протянул руку и выключил свет, а затем обнял Люси, в надежде что в этот раз она заснет без сновидений. Его сердце всё еще бешено билось.

– Прости меня, – прошептал Шон.

Он обнял ее, и она уткнулась лицом ему в шею. Роган снова поцеловал ее в лоб.

– Когда вернулись твои кошмары? – тихо спросил он.

Кинкейд молчала, и Шон решил, что она не хочет отвечать.

– Люси?

– У меня очень долго не было кошмаров… но в последние две недели они вернулись… – Ее голос задрожал.

Шон едва удержался, чтобы не выругаться. Пять недель назад Люси снова пришлось столкнуться со своим прошлым – человек, который ее изнасиловал, был найден застреленным всего в пяти милях от ее дома. Как мог Шон не заметить, что Люси страдала?

– Это происходит не каждую ночь, – пояснила она.

Шон поцеловал Люси в лоб. Она прижалась к нему. Ее ступни были холодными, и Шон обхватил их своими лодыжками, чтобы согреть.

Ему хотелось засыпать с нею каждую ночь. Хотелось защищать ее от опасностей – как реальных, так и тех, что приходят из мира снов. Хотелось прижимать ее к себе, любить, слушать, как она дышит во сне. Хотелось, чтобы она смеялась каждый день. Показать ей, как сильно он ее любит. И не хотелось возвращаться в Вашингтон, так как он знал, что тогда они снова будут жить раздельно.

– Иногда, – зашептала Люси, – я чувствую себя пустой внутри. Как будто у меня ничего не осталось и я одна.