Охотник. Дилогия - Александр Сухов

– Ну как же не знать, милостивай государь, – тут же отозвался с козел кучер. – Такой экипаж здесь только у их магической светлости господина Ленно Бастиана. Правда, с кучером им не повезло – безбашенный этот Евраско, загубит лошадок, видит Всеблагой, загубит. Каков коренной! А пристяжные?! Золото, не кони! Да такие с полуслова все понимают. А он с ими вожжами да кнутом! Чисто изверг окаянный. Его б самого вожжами хорошенько отходить, чтоб знал, каково это… А лучше розгами или вовсе заарестовать за бесчеловеческое отношение к скотине да месячишко на хлебе и воде подержать… ферист проклятый!..

Возница был готов всю оставшуюся дорогу осыпать бранными эпитетами «проклятого фериста» Евраско, но Фаррук не позволил этому случиться. Слегка кашлянув, чтобы привлечь внимание распалившегося мужчины, он прервал его затянувшийся монолог очередным вопросом:

– Ленно Бастиан – грандмаг и начальник местного учебного центра, не так ли, уважаемый?

– Точно так, оне самые и есть, – абориген тут же поменял тему разговора. – Большой начальник, чародей великий – самый что ни на есть гран. А дочурка их Виола – чисто андел! Дык оне с Элефантиной – теткой ейной – только что мимо нас пролетели.

– Виола, говоришь? – юноша ненавязчиво заставил говорливого возницу перейти к обсуждению интересующей его персоны.

– Андел небесный, чисто андел наша Виолетушка! – закатив глаза к небесам, громко воскликнул тот. – С трех лет без матушки оне, токмо Элефантина при их. Мегера, конечно, росту, что твой гвардеец, и кулачище, будто у моего десятника в мою далекую военную бытность…

– Погоди, уважаемый! – взмолился запутавшийся в рассуждениях владельца экипажа Фаррук. – Ты это про кого сейчас рассказываешь?

– Про Элефантину, конечно, – недоуменно пожал плечами кучер. – А у кого же еще здесь может быть кулак вот такенного размера? – При этих словах он обхватил ладонью правой руки сжатый кулак левой и показал пассажиру. Получилось нечто весьма впечатляющее. – К тому же голосина, как были у моего бывшего центуриона Брасса, светлая ему память, ажно за две версты слыхать. Не баба – конь в юбке. Оно, конечно, мужичка бы ей подходящего, может, и присмирела бы. Да куда там?! Дева старая мужеского полу на пушечный выстрел к себе не подпускает, токмо блажит, как резаная, мол, все ее хотят того… короче, вы понимаете, ваше магичество.

– Погоди тарахтеть-то! – Забавный рассказ возницы изрядно повеселил юношу, но его интересовала вовсе не персона пожилой наперсницы и охранительницы Виолетты, а сама девушка. Поэтому он хотел максимально воспользоваться осведомленностью мужчины. – А что же Виола?

– А что Виола? – тот недоуменно уставился на юношу.

– Ну, чем занимается? С кем встречается? Есть ли жених?

– Насчет жениха врать не стану, – ощерился в кривозубой улыбке возница. – Хотя поговаривают, мол, кто-то есть у ей. А насчет занятиев, не мне вам объяснять, чем может заниматься потомственная магиня. Конечно же, колдуют поманеньку, лечуть, значица, вашего брата военного, ну и нам, гражданским, иногда перепадает. Тут намедни зуб заныл, ажно мочей никаких, хоть на стену лезь. Так я к ей: «Виолетушка, так, мол, и так: болит, спасу нет». Она, добрая душа, заставила меня, значит, пасть раззявить, что-то пошептала, дунула, и боль как рукой, понимаешь, сняло…

В этот момент экипаж выкатил из сумрачных теснин небольшого лесного массива и оказался на вершине невысокого холма. Отсюда учебно-тренировочный лагерь был весь как на ладони. Здесь Фаррук никогда не бывал, но, судя по специфической архитектуре и планировке, этот ничем не отличался от всех прочих объектов подобного назначения, которые ему довелось посетить в разное время. Двухэтажное кирпичное здание штаба в окружении стройного каре высаженных по линейке и выверенных едва ли не с помощью транспортира кипарисов, шпалер каких-то тщательно подрезанных кустарников и пестрящих затейливым разноцветьем цветочных клумб. Все это в разное время посажено и любовно выпестовано адептами низших уровней под руководством, естественно, старших и более опытных товарищей – своего рода трудовая терапия от излишней борзости и нерадивости.

Фаррук и сам когда-то усердно надрывал пупок, чтобы обеспечить водой ненасытную зелень. Его учебный лагерь располагался в одном из рукотворных оазисов знойной пустыни Хафат неподалеку от границы с беспокойным королевством Бактри. Воды для многочисленных финиковых и прочих пальм требовалось немало, а доставлять ее от источников разрешалось исключительно ручным способом. Но нет худа без добра – к концу начального десятилетнего курса вопреки расхожему мнению об избалованности магов и неприспособленности их к тяжелому физическому труду руки юноши скорее напоминали пару толстых витых канатов, а ширине его плеч позавидовал бы портовый грузчик, впрочем, так же как физической силе.

Обособленно от здания штаба ровными рядами стояли казармы: длинные, более всего похожие на бараки или складские помещения – для адептов начальных уровней посвящения, трехэтажные коробки для старшекурсников и комфортабельные коттеджи для преподавательского состава, обслуживающего персонала и таких, как Фаррук, прикомандированных стажеров.

Сразу же за казармами располагались интендантские склады и арсеналы – любой маг, кроме боевой магии, обязан владеть едва ли не в совершенстве основными приемами обычного боя. Юноша до сих пор не мог вспоминать без душевного содрогания, как в свое время прошагал не одну сотню верст под палящими лучами Анара в тяжеленных сапожищах, с неподъемным ранцем за спиной и пудовой фузеей на онемевшем плече. Мало было протопать по жаре до умопомрачения, в конце утомительного маршрута следовало трясущимися от усталости руками зарядить оружие, затем прицелиться, послать пулю точно в мишень. И горе тому, кто промажет, – вместо полагающегося глотка воды и непродолжительного отдыха перед отправкой обратно в казармы он получал право на дополнительный выстрел, однако для того, чтобы реализовать это свое право, он был обязан преодолеть по раскаленной пустыне всего-то одну дополнительную версту. Некоторые особенно хитроумные студиозусы пытались привлекать на помощь магию, но за этим бдительно следили, и малейшие колебания астральных сфер регистрировались инструкторами и преподавателями, а после короткого, но эффективного расследования виновник с позором изгонялся из стен учебного заведения.

Помимо обычного стрельбища на приличном удалении от гарнизонных сооружений находился боевой полигон. Именно здесь будущие огневики, атмосферники, тектоники, защитники, некроманты, хиллеры и прочие узкие специалисты оттачивали профессиональное мастерство. В данный момент там происходило нечто невообразимое: с безоблачных небес срывались ветвистые молнии и беспощадно терзали земную твердь, с шипением, иногда оставляя жирный дымный след, взад-вперед проносились огненные шары всех цветов и оттенков, вокруг условно раненных суетились адепты Магии Жизни и отрабатывали на них свои хиллерские приемы. Все это Фарруку удалось подглядеть лишь самым краешком глаза, поскольку рассмотреть что-нибудь более подробно не представлялось возможным – этому препятствовало мощное заклинание отвода глаз, наложенное с целью сохранения режима секретности. Любой ротозей, рискнувший поглазеть на чудеса и диковинки, творящиеся на полигоне, рисковал заработать пожизненное косоглазие, но так ничего толком и не увидал бы. Всякая попытка нейтрализации охранной волшбы приводила к тому, что бдительная стража поднималась «в ружье» и задерживала нарушителя до выяснения обстоятельств его появления в окрестностях учебно-тренировочного центра. А вот если подсматривать вскользь и самым краешком глаза, вполне можно было разглядеть и фигурки магов, и результаты их чародейских манипуляций.