Путь королей - Брендон Сандерсон

– Я никогда от тебя не избавлюсь, верно? – мягко поинтересовался женский голос.

Шаллан подпрыгнула и чуть не сбила книги на пол, поворачиваясь к двери. Там стояла Ясна Холин, в темно-синем платье с серебряной вышивкой, чей шелковистый блеск отражал свет сфер Шаллан. Рукой в перчатке она прикрывала духозаклинатель.

– Светлость, – пробормотала Шаллан, поспешно вставая и склоняясь в неловком поклоне, – я не хотела вас отвлекать. Я…

Ясна взмахом руки велела ей замолчать. Она шагнула в сторону, и вошел паршун со стулом. Он поставил его возле стола, и принцесса, скользнув ближе, села.

Девушка пыталась понять, в каком она настроении, но лицо высокородной дамы оставалось непроницаемым.

– Честное слово, я не собиралась вас беспокоить.

– Я заплатила слугам, чтобы мне сообщили, если ты вернешься в Вуаль, – рассеянно проговорила Ясна, беря одну из книг Шаллан и читая название. – Я не хотела, чтобы меня снова прервали.

– Я… – Шаллан опустила взгляд и залилась краской.

– Не трать время на извинения. – Принцесса выглядела усталой, еще более усталой, чем сама Шаллан. Она перебрала книги. – Отлично. Хороший выбор.

– Я не очень-то старалась. Просто у торговца оказалось именно это.

– Ты собиралась быстро изучить их содержание, я предполагаю? – задумчиво проговорила Ясна. – Попытаться впечатлить меня еще раз перед тем, как я покину Харбрант?

Девушка поколебалась, потом кивнула.

– Умный ход. Мне следовало поставить тебе ограничение во времени для повторного прошения. – Она окинула Шаллан взглядом. – Ты очень целеустремленная. Это хорошо. И я знаю, почему ты так отчаянно стремишься попасть ко мне в ученицы.

Шаллан обомлела. Она знала?!

– У твоей семьи много врагов, – продолжила Ясна, – а твой отец склонен к отшельничеству. Без долгосрочного и крепкого альянса тебе будет очень трудно найти мужа.

Шаллан расслабилась, но попыталась этого не показать.

– Позволь мне осмотреть твою сумку.

– Светлость? – Девушка нахмурилась, сдерживая желание прижать сумку к себе.

– Ты помнишь, что я сказала по поводу повторений? – Ясна протянула руку.

Шаллан неохотно отдала сумку. Ясна аккуратно вытащила ее содержимое, разложила в ряд кисточки, карандаши, перья, баночку с лаком, чернила и растворитель. В другом ряду оказались пачки бумаги, блокноты и законченные картины. Потом она вытащила кошельки и, конечно же, заметила, что они пусты. Посмотрела на лампу-кубок, подсчитала ее содержимое. Вскинула бровь.

Затем она принялась просматривать картины юной художницы. Сначала отдельные листы – и ненадолго замерла над собственным портретом. Шаллан наблюдала за лицом принцессы. Была ли та польщена? Удивлена? Или недовольна тем, что Шаллан столько времени тратила, рисуя моряков и служанок?

Наконец Ясна перешла к рисовальному блокноту, заполненному набросками растений и животных, которых художница повидала во время путешествия. Ясна рассматривала эти рисунки дольше всего, читала каждую заметку.

– Почему ты сделала все эти наброски? – спросила она, закончив.

– Почему, светлость? Ну, потому что мне так хотелось.

Шаллан скривилась. Может, ей стоило сказать что-то глубокомысленное?

Ясна медленно кивнула, потом встала:

– Король особым распоряжением выделил мне в Конклаве покои. Собирайся, и пойдем туда. Ты выглядишь измученной.

– Светлость? – Шаллан почувствовала, как все тело дрожит от возбуждения.

Ясна помедлила в дверном проеме.

– При первой встрече я приняла тебя за лицемерную провинциалку, которая желает лишь воспользоваться моим именем на пути к обогащению.

– Вы изменили свое мнение?

– Нет. Нечто подобное в тебе точно имеется. Но мы все очень разные, и о человеке многое можно понять по вещам, которые он носит с собой. Если этот блокнот на что-то и указывает, то на твою склонность посвящать свободное время учебе ради учебы как таковой. Это обнадеживает. Возможно, это лучший довод, который ты могла бы привести в свою пользу. Раз уж я не могу от тебя избавиться, то стоит подыскать тебе применение. Завтра мы начнем рано, и ты будешь делить свое время между образованием и помощью в моих изысканиях.

На этом Ясна удалилась.

Растерянная Шаллан лишь устало моргала. Вытащив лист бумаги, она быстро записала благодарственную молитву, которую решила сжечь позднее. Потом торопливо собрала книги и отправилась на поиски слуги, которого можно послать на «Усладу ветра» за ее багажом.

Это был очень, очень длинный день. Но она победила. Первый шаг сделан.

Впереди было самое трудное.

9

Преисподняя

«Десять человек с полыхающими осколочными клинками стоят у черно-бело-красной стены».

Каладина приписали к Четвертому мосту не случайно. Из всех мостовых расчетов у этого был самый высокий уровень потерь. И это притом, что бригады мостовиков могли терять от трети до половины людей за один лишь выход на поле боя.

Каладин сидел снаружи, прислонившись к стене казармы, и на него падала струйка дождевой воды. Это не было бурей. Просто обычный весенний дождь. Мягкий и робкий кузен могучей стихии.

Сил опустилась на плечо Каладина. Или зависла над ним. Как-то так. Она, похоже, совершенно невесомая. Каладин сгорбился, уткнулся подбородком в грудь и смотрел, как ему в карман затекает вода.

Надо было войти в казарму Четвертого моста. Холодно, мебели нет, но можно хоть укрыться от дождя. Но ему было… все равно. Сколько он уже в Четвертом мосту? Две недели? Три? Вечность?

Из двадцати пяти человек, которые выжили в тот первый раз, когда он нес мост, двадцать три уже мертвы. Двоих перевели в другие команды, потому что они как-то сумели подольститься к Газу, но там оба погибли. Остались лишь сам Каладин да еще один мостовик из старого состава. Двое из почти сорока.

Бригаду мостовиков пополнили другие несчастные, и большинство из них тоже погибли. Их заменили. Новичков ждала та же участь. Постоянно приходилось выбирать нового старшину. Предполагалось, это лучший пост в мостовом расчете, потому что старшина всегда бежал с безопасной стороны. К Четвертому мосту это не относилось.

Порой случались и удачные боевые вылазки. Если алети приходили раньше паршенди, ни один мостовик не погибал. А если они прибывали слишком поздно, там уже оказывался какой-нибудь другой великий князь. Садеас не помогал; он разворачивал свое войско и возвращался в лагерь. Даже в плохих вылазках паршенди иной раз сосредотачивали мощь своих луков на других мостовых расчетах. Иногда мостовики погибали десятками, а в Четвертом мосту при этом все оставались живы.