Переход - Александр Шаповалов

— Смотрите! — послышался удивленный голос Аглаи.

Кузьмин резко обернулся, готовый броситься на помощь жене, но ей ничего не угрожало.

— Посмотрите на стены, — указывая в противоположную сторону от себя, дрожащим голосом произнесла женщина.

Кузьмин быстро огляделся, но ничего странного не увидел.

— На что смотреть? — переспросил он, не найдя того, что так удивило жену.

— На стену!

Юрий вновь уставился на стенку рубки, но вновь ничего не увидел.

Наверно мы все потихоньку сходим с ума, — мельком подумал он, продолжая рассматривать стены рубки.

— Не может быть, — тихо произнес Кузьмин, заметив, наконец, как стены рубки светятся изнутри зеленым светом. Вернее, светилась не вся поверхность, а появившиеся на ней какие-то знаки. Юрий вскочил с места и подбежал к стене. Так и есть — прямо перед ним был знак, напоминающий китайский иероглиф. Кузьмин приложил к нему руку, но почувствовал только холод обшивки. Он огляделся в поисках других знаков и быстро их увидел — они шли полосами, иногда пересекаясь с такими же знаками, но идущими по вертикали.

Ребра жесткости, это ребра жесткости, — осенило вдруг Юрия, и чем ближе к месту, где врезался шар тем четче, ярче становились знаки.

— Смотрите, что творится! — крикнул Стас, взглянув на монитор.

Кузьмин подбежал и развернул дисплей к себе, его глаза расширились. То, что показывали камеры внутреннего наблюдения, переплюнуло эффекты Мосфильма и Голливуда вместе. Врезавшийся шар понемногу проваливался вовнутрь, разрывая оболочку дирижабля, однако это продолжалось недолго, а именно до того момента, пока кромки разорванного металла, не стали зеленеть. Окружность разрыва также была залита зеленоватым светом. От многочисленных знаков и это свечение становилось все ярче. Затем знаки стали соединяться между собой тонкой нитью. Вскоре участок разрыва стал напоминать паутину, в центре которой находился шар, при этом он тоже изменялся. Часть шара, видневшаяся в пробоине, постепенно продавливалась вовнутрь, превращаясь в огромную каплю. Она росла на глазах, наливаясь все больше, на её боках появились выпуклости, из которых тут же стали расти щупальца.

— Да что же это за хрень, — в ужасе застонал Стас, наблюдавший за происходящем из-за спины Кузьмина.

— Не знаю, — ответил Юрий, — но чувствую — если мы что-то быстро не придумаем, нам конец.

Кузьмин отвернулся и направился к магу. Тот по-прежнему сидел в позе «лотос» в углу рубки.

— Андрей, ты слышишь меня? — спросил Юрий у мага, подойдя почти вплотную.

Соловьев никак не отреагировал.

— Андрей! — громче позвал Кузьмин. — Андрей, нам нужна твоя помощь!

Маг сидел молча, будто статуя.

— Андрей, да очнись ты! — заорал Юрий и схватил чародея за плечо, пытаясь растормошить его. Но, едва коснувшись мага, Кузьмин замолчал. Ему показалось, что он провалился в бездну космоса, окружающий мир исчез, осталось только холодная чернота, которая обволокла его и давила своей безмерностью. Это продолжалось, может секунду, может час, а может всю жизнь, а затем яркая вспышка ослепила Кузьмина, а сковывающий холод сменился опаляющим жаром. Юрий почувствовал, что ему не хватает воздуха.

— Что ты здесь делаешь? — перед Кузьминым возникло лицо мага, причем оно напоминало скорее маску, чем лицо живого человека.

— Я, я не знаю — испуганно произнес Юрий, ощущая каждой клеткой своего тела опасность, которая буквально витала вокруг. Темноту пронзили несколько молний, и вслед за этим задул ветер. Кузьмину показалось, что в его тело вонзилось тысячи ледяных иголок, обжигая разум чудовищной болью.

— Уходи! — закричала маска-лицо и метнулась в черноту, которую разрывали вспышки молний. — Уходи, ты не готов!

— Как? Я не знаю, как от сюда уйти, — от беспомощности своего положения Кузьмину хотелось расплакаться.

— Почему ты ещё здесь? — перед Юрием вновь появилась лицо-маска чародея, когда молнии стали сверкать реже.

— Я не знаю, как выбраться от сюда, — собравшись с силами, ответил Кузьмин.

— Как пришел, так и уходи, — произнес маг, он хотел ещё что-то добавить, но это удивительное и пугающее место вновь наполнилось сверканием молний, воем ветра и треском. Мимо Кузьмина пронеслась синяя скала с оранжевыми деревьями, но затем в неё попала одна из молний, и скалу разнесло на миллионы кусочков. Кузьмин закричал. Его мозг уже не мог справляться с образами, которые менялись один за другим, и в какой-то момент он отключился.

— Юра, Юра, — сознание Кузьмина понемногу выкарабкивалась из ямы забытья. Он почувствовал на лице воду, но все равно сознание никак не хотело проясняться.

— Юра, нюхай, — голос жены доносился издалека, казался глухим и тусклым, словно его уши были забиты ватой.

Кузьмин втянул воздух через нос и его глаза чуть не выскочили из орбит. Резкий запах нашатыря в грубой, сравнимой с жестокостью насильника форме, заставил разум проснуться. Когда Юрий смог нормально вздохнуть, сквозь слезы, выступившие от запаха нашатыря, он увидел Аглаю. Женщина была напугана, на её лице читалась тревога.

— Давно я в отключке? — спросил Кузьмин.

— Минуты две, — ответил Стас, который оказался сбоку, собирая в аптечку разбросанные медикаменты.

— Юрочка, с тобой все в порядке? — обеспокоено спросила Аглая.

— Да вроде все нормально, — ответил Кузьмин. — А почему ты спрашиваешь?

— Ты так испугал нас всех. Ты кричал, — произнесла женщина, из её взгляда по-прежнему не уходила тревога за любимого человека.

— Кричал? — удивился Кузьмин.

— Да, ты подошел к Соловьеву дотронулся до него. У тебя так изменилось лицо, что мне стало страшно, а затем ты закричал и упал, — держа мужа за руку, рассказывала Аглая.

— Действительно, Николаевич, ты того, поосторожней, а то, как мы без командира, — закончив собирать аптечку, произнес Стас.

— Как там шар? — спросил Кузьмин, его взгляд вновь стал сосредоточенным.

— С шаром все нормально, — беззаботно ответил механик.

— Как может быть все нормально, когда у нас там дырка, через которую можно ходить не пригибаясь, — беспечность механика раздражала.

— Юра, — остановила готового вспылить мужа Аглая, — там действительно все нормализуется.

Кузьмин, непонимающе глянул на жену, молча поднялся и подошел к монитору. Когда он взглянул на экран, то не поверил своим глазам. Паутина зеленых нитей стянула разрыв в корпусе, опутав собой каплю. Та выглядела усохшей, словно нити выпили из неё все соки.

— Что происходит? — спросил ошеломленный Кузьмин.

— Судя по всему, дирижабль сам себя лечит, — высказал мнение старший механик.

Кузьмин на мгновение застыл, давая услышанному осесть в сознании, а затем повернулся и посмотрел на мага, который по-прежнему был в трансе, с нескрываемым уважением, даже можно сказать, с трепетом.

— Смотрите, что с шаром! — закричал вдруг штурман.

Все бросились к окнам. Огромный шар, слепленный из тысячи мелких, пошел трещинами, которые на глазах стали увеличиваться. Спустя несколько секунд шар-гигант рассыпался. Не было ни взрыва, ни ослепительно света или ещё каких-то эффектов, он просто взял и развалился. Мелкие шары на большой скорости стали удаляться во се стороны. Если бы это были люди, можно было бы сказать, что они разбегались в панике. Но не всем шарам удалось улететь, примерно треть из них осталась висеть облаком возле корпуса дирижабля. Порывы ветра вырывали из этого облака рваные куски и уносили с собой, но у всех находящихся в рубке появилось ощущение, что шары, которые уносил ветер, мертвы.

— Ну и ладно, они сами напросились, — словно оправдываясь, произнес Стас.

Больше никто, ничего не сказал, только по кивкам голов можно было понять — многие согласны с младшим механиком. В рубке вновь воцарилась тишина.

— До выхода из аномалии осталась минута, — доложил штурман. Его слова вывели Кузьмина из состоянии заторможенности.

— Всем занять свои места, — начал раздавать команды Кузьмин, почувствовав прилив сил, — радисту связаться с остальными дирижаблями, выяснить, нужна ли им помощь. Механикам проверить механизмы и доложить об их исправности. Штурман — сколько мы были в аномалии?

— Восемнадцать минут, — доложил штурман.

— Восемнадцать минут, — повторил Кузьмин, ему с трудом верилось, что за такой короткий период можно столько пережить. Ему казалось, что прошло несколько часов и все происходило на какой-то другой планете, а не на родной матушке-Земле.

Размышления Кузьмина прервал стон из угла, где обосновался Соловьев. Юрий оглянулся — маг лежал в позе эмбриона, изо рта текла пена.

— Аглая, аптечку и верни Стаса! — крикнул он, срываясь с места.

— Зона аномалии пройдена, — доложил штурман. Казалось, это был единственный человек в экипаже, который за все это время не потерял самообладания. Его голос сохранял спокойствие, он ни разу не покинул своего места.