Реальность сердца - Татьяна Апраксина

— Хватит, — она отстранилась сама. — Швы разойдутся. Ты еще будешь спрашивать, почему я без тебя никуда не поеду?

— Керо, я преступник перед короной. Мой герцог в тюрьме…

— Я все это слышала сто раз! А я — сестра казненного преступника, убийца, и что с моим герцогом, вовсе не знаю.

— Твой герцог найдет тебя и оторвет мне голову. За все.

— Да он только счастлив будет, если ты… — Керо осеклась, отвернулась.

— Если я что?

— Неважно, забудь…

— Нет уж. Изволь объяснить, чем же я могу осчастливить твоего почтенного опекуна, — улыбнулся Эмиль. — Керо…

— Есть такие вещи, господин Далорн, о которых девицы не просят, — ледяным голосом изрекла девица Керо, глядя в угол. Алларец задумчиво посмотрел в тот же угол, не увидел там ничего, кроме буфета, набитого расписной посудой, потом посмотрел на северянку, вмиг обернувшуюся аллегорией гордой неприступности, попытался сообразить, чему посвящался намек. Потом до него дошло. Какой неожиданный поворот событий! Но — почему нет, почему ж нет, если хочется разрешить себе сказать «да», если за десять лет впервые страшно ошибиться, неверно угадать, и услышать отказ, увидеть изумленное удивление на лице…

Отец был бы рад, жаль, не успел увидеть, как сын и наследник «образумится»…

Реми поймет и простит.

— Госпожа Къела, прошу вас оказать мне честь стать моей супругой, — церемонно поклонился Эмиль.

Ассамблея открылась ровно в полдень. Принц Араон неспешно вошел и прошествовал через залу к трону, установленному на возвышении. Четверо гвардейцев в парадных мундирах, все из новых, сопровождали его вплоть до самых ступеней, обитых белым шелком, а после этого неподвижно замерли у первой, возле резной деревянной решетки. На второй, самой широкой ступени, были установлены четыре кресла. Трон — за ними. Принц сидел в самом центре, а его советники должны были разместиться чуть ниже. Будущему королю это не слишком нравилось: он предпочел бы, чтобы господин Скоринг стоял у трона и подсказывал, — но сейчас, в спешке, менять протокол было нельзя. Троих господ, что сидели в креслах рядом с комендантом, он едва знал в лицо. Два скорийца, один бруленец. Ну что ж, если господин Скоринг… герцог Скоринг, напоминанием о чем служили траурное темно-синее платье с неброской темно-красной отделкой и цепь с гербовым знаком… если он считает их достойными доверия — пусть. У трона Араон чуть задержался, обводя взглядом Зал Ассамблеи, ряды благородных господ, опустившихся на одно колено, и простолюдинов, вставших на оба. Владетели — все в родовых цветах, сразу понятно, кто где. Представители цехов — по большей части в черном, белом и золотом: знак королевской милости. Среди них торчали церковники, по обычаю не опускавшиеся на колени, но почтительно склонившие головы. Цветов было куда меньше, чем два года назад, да и людей — вчетверо, если не впятеро от обычного числа. Белое с золотом — Сеория, красное с синим — Скора, коричневое с белым — Кертора, лиловое с белым — Брулен. Ни цветов северян, ни, что куда приятнее, серого с серебром или зеленого с золотом. Надо понимать, Эллона и Алларэ отказались от своего законного права участия в Ассамблее и тем самым открыто объявили о мятеже… Вспомнив, что от него требуется, Араон коротко кивнул. Зал зашуршал, поднимаясь и усаживаясь. В рядах кресел остались бордовые пятна: места тех, кто не явился по тем или иным причинам. Ряды севера, Агайрэ, Меры, Эллоны, Алларэ…

Принц уселся на отцовский трон, примеряясь к нему, и подавил удовлетворенную улыбку. Вот место, что принадлежит ему по праву, а вот — верные подданные, готовые служить ему. Нужно было заговорить: объявить председательствующего, герцога Скоринга, разумеется, но Араон тянул время, наслаждаясь зрелищем.

В этот момент огромные, в два человеческих роста, дубовые двери распахнулись, и прямо напротив себя, хоть и довольно далеко — от трона до входа в Зал Ассамблеи была добрая сотня шагов, — принц увидел престранную процессию. Четыре человека стояли рядом; ни одного из них Араон не узнал. Стража, охранявшая вход изнутри, метнулась к ним и тут же почтительно отступила с поклонами. Первый, — тот, что стоял в центре, — более всего походил на беглого гребца с галер. Изможденный вид и накоротко, почти налысо, состриженные волосы не могли принадлежать благородному человеку. Беглого разбойника поддерживал под локоть высокий брюнет в таком же зелено-золотом платье. Рядом — юноша в серо-серебристом и какой-то другой эллонец, вдвое старше.

Следом за ними в зал чинно вошли и расселись по своим местам владетели Эллоны и Алларэ. Араон подумал, что, пожалуй, стало слишком людно, но поделать он ничего не мог. Эти изменники не были вовремя арестованы и теперь занимали свои якобы законные места; опоздание же — дерзость и вызов, но не преступление. Оказалось, что явившиеся заполнили почти всю левую половину Зала Ассамблеи. Приятные взгляду пустые кресла теперь были заняты. Пока Ассамблея, тихо перешептываясь, внимала дерзкому явлению, высокий «разбойник» оттолкнул стоявшего рядом с ним брюнета и прошествовал вперед, на место, отведенное для выступающих. Находилось оно между первым рядом и решетчатым ограждением. Тонкое резное дерево показалось принцу слишком хрупкой преградой.

— Господа, позвольте вас приветствовать! — Грубый хриплый голос тоже мог принадлежать каторжнику; руки чужак в цветах Алларэ держал за спиной, и перчатки на них, наверное, были отобраны у какого-нибудь силача-жоглара. Принц смотрел в эту спину, ладно обтянутую зеленым кафтаном, и не понимал, что происходит, почему безмолвствует Скоринг и все остальные. Почему? Измена?..

— Вы кто такой? — крикнули с первого ряда.

— Что, маршал Агро, не узнали меня? Так отметили триумф, что лишились памяти? Примите мои поздравления и с победой, и с назначением!

— Теперь узнал, — хохотнул мерский вояка — достойный преемник своего графа. Узнал нежданного оратора и принц. По спине поползли мурашки. О побеге герцога Алларэ из тюрьмы ему донесли еще вчера утром, и он поверил донесению коменданта Скоринга, согласно которому герцог при помощи своего родича покинул столицу, в спешном порядке отправившись на восток. Нечего сказать, замечательно точное донесение! Какие еще сюрпризы поджидают будущего короля?! Можно ли вообще верить Скорингу? Он хладнокровно избавился от всех, кто ему мешал — и от своего отца в том числе… Кто сказал, что он достоин доверия? Задавать вопросы было нельзя: Алларэ стоял слишком близко, а уж на огрехи слуха он никогда не жаловался; тишина же в Зале Ассамблеи стояла такая, что слышно было, как вокруг дальнего портрета кружит муха, бьется о холст, падает вниз и вновь начинает свой танец. Казалось, что даже портреты королей минувших времен пристально взирают на герцога Алларэ, нагло занявшего трибуну…