Человек-амфибия - Александр Беляев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Фрейлейн!.. Фрейлейн!.. — начал он и вдруг, закрыв лицо руками, заплакал навзрыд.
— Что с вами? — спросила Эльза, растерявшаяся от такой неожиданности.
Рудольф подбежал к ней, бросился на колени и, ломая руки, стал просить прерывающимся от слез голосом:
— Умоляю вас!.. Не губите меня. Откажитесь от наследства! Ну на что оно вам? То есть оно громадно, кто же откажется от богатства? Но ведь оно не для вас, я хочу сказать, вы ни при чем, оно к вам пришло неожиданно… Ах, у меня мысли путаются… А я?.. Я ведь только и жил мыслью об этом… Отец скопидом, дрожит над каждым грошом. Я наделал столько долгов… Вы! Почему вы? С какой стати вы? Ведь это же нелепо, ни с чем не сообразно, чудовищно! Ведь это… я не знаю, что говорю, но вы поймете, поймете и пожалеете меня… Откажитесь от наследства, иначе… я покончу с собой.
— Я не могу этого сделать, — спокойно ответила Эльза.
— Как не можете? Кто же вам может помешать? Разве вы не отказывались от него?
— Я не помню…
— Сжальтесь, сжальтесь, умоляю! Иначе я… покончу с… да, я уже говорил об этом… — Рудольф вскочил и, трепля рукой свою рыжеватую шевелюру, вновь забегал по комнате. Он казался безумным. Вдруг он остановился и, уставив взгляд в одну точку, сжал левой рукой подбородок. — Проклятие! Проклятие этим рыжим волосам, этому веснушчатому лицу! — И он дергал себя за волосы и бил по щекам. — Если бы я был хоть красив… А вы, вы прекрасны… Если бы вы, если бы я… если бы я сделал вам предложение?
Эльза улыбнулась. Раскрасневшийся, с взлохмаченными рыжими волосами, он был необычайно смешон в эту минуту.
— Благодарю вас, но у меня есть жених.
— Конечно, чепуха. Я просто с ума схожу и выбалтываю свои мысли. Вы прекрасны, но не вы, ваше богатство нужно мне. Я, однако, не мог думать, чтобы такая красота могла быть такой недоброй и… корыстной! — добавил он желчно после короткой паузы.
Эльза нахмурилась:
— Я не корыстна.
— Тогда что же мешает вам отказаться от наследства и сделать меня и моих сестер счастливейшими людьми?
Подбежав к ней, он вдруг схватил ее за руку и, глядя прямо в глаза, со всей силой ненасытного желания, задыхаясь, молвил:
— Откажитесь! Откажитесь! Откажитесь!..
По спокойному лицу Эльзы прошла тень. Брови нахмурились, в ней как будто поднималась борьба.
Рудольф, несмотря на все свое волнение, заметил это и начал просить с удвоенной силой.
Но в тот момент лицо Эльзы вновь приняло спокойное выражение, веки полузакрылись, и она тихо, но решительно сказала:
— Пустите, — высвободила руки и, ни слова больше не говоря, пошла к двери.
— Куда же вы? Подождите! — Рудольф бросился за Эльзой, пытаясь ухватить ее за руку. Но в этот момент дверь комнаты открылась, вбежала собака и с угрожающим ворчанием стала между Рудольфом и Эльзой. Вслед за собакой появился Штирнер.
— Э, это уж нехорошо! — сказал он. — Кто же хватает за руки чужих невест?
Рудольф стоял, дрожа как в лихорадке, и мерил Штирнера недружелюбным взглядом. Штирнер спокойно и насмешливо смотрел на него.
Рудольф топнул ногой, быстро повернулся на каблуках и выбежал из комнаты.
Прыгнув в автомобиль, он стал бормотать, как в бреду:
— Все погибло! Все погибло!..
— Куда прикажете? — спросил шофер.
— Все погибло! Все погибло! К Людерсу…
С этими же словами — «Все погибло!» — он вбежал в кабинет Людерса, не обращая внимания на клиентку, которая сидела у адвоката.
— Людерс! Все погибло… Она отказала… Эльза отказала по всем пунктам, этого и надо было ожидать… Завтра истекает срок на подачу апелляции. Отец пропал… Если бы мы хоть знали, что он умер… Но нет, и тогда было бы поздно!.. Опеку не учредишь в несколько часов… Все погибло… Остается одно: подать апелляцию… Доверенность моего отца на ваше имя не уничтожена…
— Но это безнадежно при наличии в деле заявления Оскара Готлиба.
— Все равно, подавайте!.. Может быть, отец найдется к тому времени, когда дело будет пересматриваться.
Людерс пожал плечами, но подумал, что, пожалуй, это и верно. Главное — не пропустить срока, а там обстоятельства могут повернуться иначе.
Апелляция была подана. Но Оскар Готлиб по-прежнему не подавал о себе никаких вестей. Все способы проволочек были исчерпаны, дело было проиграно Готлибами во всех инстанциях.
Эльза Глюк вступила в права наследства.
VIII. СТЕКЛЯННЫЙ ДОМ
Увлечение покойного банкира рационализацией сказалось и на архитектуре его дома, построенного по последнему слову американизированной строительной техники. Красота этой новой архитектуры определялась новым каноном: утилитаризмом. Весь огромный, растянутый в длину трехэтажный дом Готлиба был сделан из железа, стекла и бетона и внешне был скучно прямолинеен, как разграфленный лист гроссбуха. Ни одной радующей глаз кривой линии, ни одного украшения. Огромные стекла во всю стену придавали дому вид какого-то гигантского аквариума. Казалось, стекла были слишком хрупкой защитой для миллионов, которыми ворочал банк Готлиба. Но «золотые рыбки» этого аквариума хранились глубоко на дне его — в подземном этаже. Сталь и бетон этого казнохранилища способны были выдержать налет не только земных, но и воздушных бандитов. Сотни автоматических звонков и световых сигналов, особые перископы, дающие возможность находящимся в первом этаже сторожам видеть, что делается в подвале, автоматически захлопывающиеся двери, электрические заградители и киноаппараты обрекали на неудачу всякую попытку проникнуть сюда силой или хитростью. В свое время Готлиб немало бросил денег на то, чтобы через репортеров, описывающих все эти чудеса заградительной техники, оповестить весь мир о неприступности его банковской твердыни и отбить охоту любителям легкой наживы проникнуть в подвалы. И действительно, за десять лет был только один случай покушения, и он окончился очень плачевно для смельчаков: двое взломщиков, лучшие специалисты своего дела, были захлопнуты автоматической дверью, как мыши в мышеловке.
Автоматически приведенный в действие киноаппарат заснял это происшествие, и картина демонстрировалась во всех кинематографах, как образец наказанного порока. Правда, злые языки утверждали, что все это ограбление было инсценировано самим Готлибом, пригласившим за приличное вознаграждение известных «артистов» уголовного мира и обещавшим им выход на свободу, когда шум вокруг дела утихнет, но тем не менее картина возымела действие. Банкир и его вкладчики спали спокойно.
В первом, надземном, этаже помещался банк со всеми его отделениями. Здесь же помещались вооруженные сторожа, в которых, в сущности, не было и нужды. Но банкир содержал довольно большой штат их «для декорации».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});