Советские космонавты - Михаил Ребров

1957 год был выпускным. Николай защитился с блеском, его дипломную работу опубликовали в научном журнале. По распределению попал в конструкторское бюро. Шутка ли — со студенческой скамьи прямо в КБ!

Сначала работал просто инженером, потом — старшим. Вскоре был назначен начальником группы, ему доверили испытательную работу.

Его называли многожильным. Участвовал в комиссии ВОИР, читал лекции по путевкам общества «Знание», руководил шефской работой в школе. А ведь на все это нужно время.

Когда хронометры истории начали отсчитывать космическое время, решил, что его судьба должна измениться. И он пришел в Звездный. Началась подготовка к космическому старту. Центрифуги и тренажеры, полеты и парашютные прыжки...

Как-то сынишка спросил его:

— Пап, а ты смог бы стать космонавтом?

— Космонавтом? — Он растерялся от неожиданного вопроса. — Наверное, смог бы. А что?

— Ну так стань! Я им тоже стану, когда вырасту...

Николай не ответил. Жена, Нина Васильевна, и мать, Галина Ивановна, уже знали, что он проходит специальные тренировки в Звездном, но тоже промолчали.

...У медиков есть такое понятие — «психологическая совместимость». С этого начинается подбор кандидатов в будущий космический экипаж. Проблема эта не из простых: людям вместе работать, вместе выполнять сложнейшие исследования в обстановке и условиях, где не исключены критические ситуации. У тех, кто уходит в космический рейс, должно быть общее чувство ответственности, сработанность.

В экипаж, куда включили Николая Рукавишникова, входили те, кто уже дважды переходил «космический рубикон», — опытный летчик и квалифицированный инженер, космонавты-профессионалы. Ему, новичку, предстояло заслужить свое право на полет с ними.

Эмоционально-волевая устойчивость, ясный аналитический ум, прекрасное знание электроники, выносливость, способность мгновенно реагировать на изменения обстановки и многие другие качества, необходимые космонавту, позволили ему стать членом экипажа космического корабля.

Готовясь к выполнению испытаний новых приборов и систем, Николаю часто приходилось общаться с крупными учеными, конструкторами, экспериментаторами. Были среди них люди, намного старше его, опытнее. Они отдавали должное молодому инженеру, его умению логически мыслить, докапываться до тонкостей.

Был такой случай. Ученые разработали прибор, который предстояло испытать в космосе. Идея прибора была весьма интересной, но его конструктивная часть была, по мнению Николая, несовершенной. Он высказал свои соображения. Ему стали доказывать, что он не прав, пробовали «давить» авторитетом. Эрудиция инженера, глубокое знание предмета позволили ему доказать, что данные, полученные прибором, не смогут быть переданы на Землю.

— Если недостатки не будут устранены, я предложу снять эксперимент, — твердо заявил инженер.

Дальнейшая работа с прибором показала, что прав был он.

На последней комплексной тренировке, когда проигрывались различные условия полета, экипажу давались неожиданные вводные: группа управления создавала неисправности в работе оборудования, аварийные ситуаций, усложняла задания. Шаталов и Елисеев посматривали на инженера-испытателя. Тот не терялся и даже после 15 часов непрерывной напряженной работы действовал точно.

Наступил апрель 1971-го — юбилейный в космонавтике месяц. Звездный пробудился рано: провожали космонавтов. Веселый смех, шутки, крепкие объятия, скупые мужские напутствия. Их ждет степь Байконура! И предстоящая встреча с ней волновала, Необыкновенное ощущение широты и вольного простора. Плывут редкие облака. Желтеют дикие тюльпаны. Ветер остро и горько пахнет травами и полынью.

— Мы с друзьями стартовали в космос тоже в апреле, — сказал; Николай Рукавишников, вернувшись из полета. — Для лих это было продолжением работы, для меня — началом. Но по большому счету вся работа в космосе — это начало. Ведь не было ни одного космического полета, в программе которого не было бы слов «проверка», «испытание».

Рассказывая о проведенных испытаниях, он говорил:

— Мы продолжаем идти по пути создания орбитальных научно-исследовательских станций. Наш полет — очередной этап на пути создания таких станций, на пути новых свершений в космосе. Нам было поручено выполнить комплексные испытания модифицированного корабля «Союз-10» совместно с научной орбитальной станцией «Салют», которая была выведена на орбиту за четыре дня до нашего старта. Мы провели испытания корабля, его новых систем и в совместном полете — испытания систем станции, совместного маневрирования со станцией. Одной из важнейших задач была отработка усовершенствованной системы поиска, обнаружения, подхода к беспилотному объекту, новой системы стыковки и совместной работы с ним, расстыковки.

Как бы значительны ни были паши космические победы, мы должны всегда объективно и трезво оценивать их величину и границы. И тогда мы ясно увидим, что сделанное нами составляет лишь небольшую часть того, что предстоит сделать. Каждое начало рождает десятки новых начал...

Конечно, целеустремленность, умение без остатка посвятить себя любимому делу — завидные качества. Но ведь кроме звездного неба, Луны и планет, конструкторского бюро, научных библиотек, того же Звездного городка в жизни есть еще и многое другое. У каждого человека свое представление о счастье. Вот как говорит об этом Николай:

— Не знаю такого состояния, когда можно было бы сказать, что я полностью счастлив. Может быть, только на мгновения. Потом опять стремишься к чему-то еще. Пожалуй, можно сказать, что счастье — это движение вперед. Когда достигнешь задуманного, то невольно снова начинает работать мысль, намечаешь новую цель, снова работаешь.

Девиз этого человека — только вперед! И всех, кто рядом с ним, он стремится увлечь за собой.

2 декабря 1974 года он вновь вышел на старт. Предстояло испытать модернизированный космический корабль, готовившийся к совместному советско-американскому полету «Союз» — «Аполлон». То была генеральная репетиция, провести которую доверили Анатолию Филииченко и Николаю Рукавишникову. Они справились с заданием.

Третий раз он стартовал на «Союзе-33». Вместе с ним на борту корабля был болгарский космонавт Георгий Иванов. В процессе сближения с орбитальной станцией «Салют-6» возникли неполадки в работе двигательной установки корабля. Стыковка с «Салютом-6» была отменена. Экипажу предстоял трудный спуск на Землю. Оба космонавта проявили завидную выдержку, действовали хладнокровно и четко. Сознавая всю опасность ситуации, они спокойно докладывали Центру управления полетом о происходящем на борту, свои решения, реакцию корабля.

Словом, это был очень трудный экзамен, и они его с честью выдержали.

РУЛЕВОЙ «ЗВЕЗДНОГО ЭКСПРЕССА»

Георгий Тимофеевич Добровольский

Летчик-космонавт СССР, Герой Советского Союза подполковник Георгий Тимофеевич Добровольский. Родился в 1928 году в городе Одессе. Член КПСС. Совершил полет в космос в 1971 году.

Аллея Космонавтов... Шумит обласканная теплым ветерком листва, и мы вспоминаем слова, сказанные Юрием Гагариным: «Скоро здесь будет целая роща...»

Юрий первым посадил «космическое» деревце. Потом это сделал Герман Титов, а через год — Андриян Николаев и Павел Попович... Есть на Байконуре традиция: каждый стартующий в космос сажает деревце в память о своем полете. Весной 1971 года здесь появились новые саженцы. Деревца уже окрепли, не раз сменили листву. Одно из них посажено Георгием Добровольским. Того, кто его посадил, уже нет в живых. Он погиб.

Летчик, исследователь, космонавт, командир экипажа «Союза-11» и рулевой «звездного экспресса», имя которому «Салют» — «Союз».

«В каждом виде человеческой деятельности, а значит, в каждой профессии и жизни каждого человека бывает высота, которую могут назвать подвигом. Человек, победивший эту высоту, становится героем...» Эти слова принадлежат Юрию Гагарину. Покорив еще одну космическую высоту, погибли трое. Тяжело говорить и писать о них в прошедшем времени.

Июнь 1971-го войдет в историю космонавтики испытательным полетом первой пилотируемой орбитальной научной станции «Салют» и транспортного корабля «Союз-11».

Я перечитываю записи, сделанные Георгием Добровольским в бортжурнале во время полета:

«6 июня 1971 г. Участок выведения прошли нормально. Движение устойчивое. Ощущаются колебания и вибрация. Колебания небольшие. Перед отделением последней ступени нарастают перегрузки. Затем — хлопок, и сразу тишина, светло в кабине.

Сразу после отделения — много пыли. Собирать ее лучше при работающем вентиляторе влажной салфеткой. Сетка вентилятора временами прогибается внутрь, и крыльчатка задевает за сетку... Слышны щелчки коммутатора оперативной телеметрии... Дважды имели связь с Землей. В 11 часов 43 минуты 35 секунд приняли сообщение ТАСС о выведении. На борту все в порядке. Все чувствуют себя нормально. После отделения было такое ощущение, что твою голову как бы кто-то хочет вытянуть из шеи. Чувствуется напряжение мышц под подбородком, утяжеление головы в верхней части и затылочной. При фиксации тела в кресле это явление уменьшается, но не пропадает. В этом случае тяжелеют лобная и затылочная части головы.