Вторая - Марика Крамор

а именно от тона: рассудительного, задумчивого, спокойного, с ноткой какой-то неуловимой обречённости — сердце забилось быстрее. — Как мне после встречи заманить тебя к себе домой? И не отпускать ещё долго... Ты ведь по доброй воле не поедешь.

— Он же этого не простит. Нравится риск? Адреналин в крови?

— Нет.

— Что тогда? Не с кем провести ночь? Зачем тебе? — мы не отводим друг от друга скрещённых взглядов. Напряжение витает в воздухе, а заряженные частички того и гляди шарахнут кого-то из нас током.

— Влюбился, — и, кажется, этот кто-то — я.

— Это ничего. Бывает, — от собственных слов самой стало противно, аж внутри тяжелеет. А если бы мы познакомились чуть позже и при других обстоятельствах? Что я могла бы ему на это ответить? Уж точно не подобную безжизненную мерзость. — Скоро пройдёт.

— Не пройдёт. Мне непонятно, что тобой движет. Непонятно, что тебя держит рядом с ним, хотя каждый раз, когда ты произносишь его имя, взгляд наполняется холодом, а тон — безразличием. Каждый раз ты докладываешь по новому кирпичику на стену, которой пытаешься отгородиться от всего мира. А внутри лишь одиночество по ночам и кошмары, от которых ты просыпаешься вся в слезах. Ты провела со мной ночь, отдавая своё тело полностью, страстно и незабываемо, но душу намертво заколотила досками. Почему, Саша?

Кажется, это я секунду назад была так уверена в силе своего духа? Как бы не так. Его тихий спокойный монолог всё же заставил опустить взгляд и посмотреть сначала на свои руки, потом на прекрасную картину ночного города в сияющих огнях. Но подходящего ответа в душе я так и не нашла. Или просто не нашла то, что стоит сейчас озвучивать… А Аристарх всё также пристально за мной наблюдает. Как это ни странно, под его разоблачающим взглядом я ощущаю себя абсолютно голой.

Чувствую, как он нежно, едва уловимо касается моих пальцев, плавно вырисовывая какой-то ему одному понятный узор.

— Останься сегодня со мной.

— Нет.

— Почему?

Потому что он не Миша, который, несмотря на весь свой запал и настойчивость, изначально не имел шансов проникнуть слишком глубоко и сломать очередное перекрытие в моей душе.

Потому что каждый раз он говорит именно то, что я меньше всего хочу услышать.

Потому что именно рядом с этим человеком я всегда чувствую себя беззащитной, уязвимой и слабой.

Поэтому мне ничего не остаётся, кроме как вновь прятаться за совершенно посторонними вещами, которые к нашему разговору не имеют никакого отношения.

— Ты не поверишь, но у меня на носу экзамены. На профпригодность. Не до остального мне сейчас, — конечно, ведь проще засорять себя прочим мусором, который тоже вряд ли поможет осуществить адекватную подготовку.

— Ну и отлично. Я организую тебе учебный уголок у себя дома и буду следить, чтобы тебя никто не отвлекал. Даже себе руки свяжу. Только ты, я, твои учебники и дидактические материалы, — голос сладкого соблазна нежно обволакивает меня, а теплый янтарь мужских глаз… Это чистое искушение. И от подобного наваждения мне лучше бы избавиться. Ведь намного проще собственные эмоции держать под жёстким контролем, чем отдаваться им с готовностью, искренне и безвозмездно.

— Очень заманчиво. Но, боюсь, мой любовник этого не оценит, — и в ближайшие две недели не увидит, потому что будет отдыхать с женой. А к его возвращению я как раз уеду на несколько дней, чем выиграю ещё какое-то время. А потом явно состоится очередной «душевный» разговор и не один. Может, после Миша передумает и успокоится?

Нижняя челюсть моего собеседника напряглась. Пусть считает меня кем угодно, но лучше уж я очень низко паду в его глазах, чем он сам полетит вниз над пропастью, которая называется «Страшная месть Михаила Терентьева». Я даже не представляю, на что Миша может воздействовать, да и станет ли. Какие кнопки нажимать. Работа? Тут не знаю, он вполне может устроить какую-нибудь подставу. Семья? Но насколько я поняла, у Аристарха нет семьи, кроме родителей. И здесь уже можно разгуляться. Кстати...

— Скажи. Ты единственный ребёнок у родителей, или у вас большая семья?

— Нет, небольшая, — это хорошо, значит, меньше рычагов воздействия. — Только мама и я. Отца у меня нет. Братьев и сестёр тоже. А что? Прикидываешь в уме, чьи ещё головы могут пострадать из-за моей назойливости?

Надеюсь, взгляд мой сказал намного меньше того, что сейчас пронеслось в голове...

Он что, читает мои мысли?

— Да можешь и не отвечать. У тебя на лице всё написано. Переживаешь, значит?

— Почему именно это пафосное место? Не обычный ресторан или просто... даже не знаю... — ну и что, что не слишком виртуозно и чересчур явно? Главное, хоть как-то перевести тему!

— Потому что ты этого достойна. И хочется увидеть в твоих глазах что-то ещё, кроме грусти, противостояния и упрямства. А мне и самому тут нравится, кстати.

Глава 32

АРИСТАРХ

Сегодняшняя встреча пролетела быстро, как и ожидалось в самом начале.

Несмотря на то, что мы с Сашей уже поднялись, намереваясь закончить романтический вечер и выдвинуться в путь, она неожиданно поменяла траекторию и сделала пару шагов к панорамному окну.

Приближается к нему вплотную, заставляя моё сердце учащённо биться. Высота здесь нереальная. И даже мне опасливо туда подходить. Ведь страх, что она потеряет равновесие, упадёт, стекло не выдержит, треснет, — да что угодно! — никто не отменял, а сам бы я предпочёл тихонько постоять в сторонке.

И тем не менее я приближаюсь вплотную к Саше, которая уже наслаждается захватывающей дух картиной, обхватив себя обеими руками. Не могу отвести от девушки взгляда, сейчас она выглядит одинокой маленькой девочкой, потерявшейся в этом большом мире: стройная, худенькая, с острыми плечиками. И я знаю, что в её глазах, как всегда, стоит застывшая грусть, а настоящим, искренним эмоциям позволено проявлять себя крайне редко. Почему так? Разве женщина не создана, чтобы дарить свои чувства? Чтобы своей радостью и любовью делать мужчину счастливым?

Не собирался я сейчас во всем этом копаться, но однако уже нежно обнимаю Сашу со спины.

— Ты ведь обещала быть сегодня только со мной,