Райское Местечко - Михаил Ардин

Все сорта были хороши. Я попробовал и огромные круглые виноградины «Кардинала», и длинные необыкновенно сладкие черные «Слезы дьявола», и длинные зеленые «Дамские пальчики», и круглые мелкие зеленые, и почти белые, и голубые, и мясистые, и наполненные терпким прозрачным соком… Я думал, что не удержусь и съем все, что лежит на этом блюде, но в какой-то момент оказалось, что я не могу больше проглотить ни одной виноградинки, не говоря уже о прочих фруктах. В сознании моем с прискорбным запозданием всплыла информация о содержании сахара в тканях винограда и о роли Сахаров в метаболизме человеческого организма. Нет, валить надо с этого благословенного острова, валить! Пока я не стал селфером, местные продукты питания мне явно противопоказаны. Предстать перед Мелиссой с выпирающим животиком и складками жира на боках?! Нет!!! Я решил немедленно бороться с грозящим ожирением и прыгнул в бассейн. Я сделал несколько кругов кролем на приличной скорости, и мне все время казалось, что растущий живот уже тянет меня на дно.

Когда я решил, что виноград, по крайней мере, я отработал, и выбрался из воды, тень переместилась, и солнце подбиралось к нашим креслам. Очень кстати Мелисса наконец завершила свои дела, и я передвинул все поглубже в тень.

– Мелисса, я так и не понял, в чем же дело,- решил я честно признаться.

Мелисса кивнула.

– Прежде чем тебе все объяснить, я покажу тебе еще кое-что, и ты поймешь, почему на Корнезо мамы пугают детей непослушной бабочкой.

Она подкатила поближе один из металлических контейнеров, набрала на его пульте управления команду, и металлические стенки поднялись вверх. В контейнере за сеткой из углепластовых волокон, самого прочного из известных на Земле материалов, на сухой ветке сидела корнезианская бабочка. Имея размах крыльев больше полуметра, она казалась скорее волшебной птицей, чем бабочкой, тем более что тельце ее заканчивалось чем-то вроде павлиньего пера, только более густого и очень короткого. Я видел корнезианскую бабочку в натуре впервые. И в голофильмах бабочки были прекрасны, но живая! Она медленно взмахнула крыльями, и тысячи искорок сверкнули в воздухе. Я не мог оторвать взгляд. Крылья переливались цветными сполохами, узоры на них менялись, как в калейдоскопе, вспыхивали и гасли маленькие яркие радуги. Эта бабочка была похожа на своих земных «родичей», но по сравнению с ней самая роскошная земная бабочка была всего лишь бледным мотыльком.

Я любовался бабочкой-корнезианкой, пока не сообразил, что вижу объект межпланетного преступления. Жесткий запрет аборигенов на вывоз с Корнезо образцов фауны и флоры, как в живом, так и в мертвом виде, касался и бабочек. Поэтому люди, не бывавшие, как я, на Корнезо, видели бабочек только в голофильмах. Счастливцы, посетившие Райское Местечко, рассказывали, что бабочек там много, что они, как и все остальные местные насекомые, совершенно безобидны, не боятся людей, их можно даже кормить с руки, если собрать горстку любимой ими цветочной пыльцы. Так почему же эта бабочка в клетке?

Я вопросительно посмотрел на Мелиссу.

Мелисса развела руками:

– Да, это преступление. Мы нарушили межпланетные соглашения. Мы украли бабочек, тайно вывезли их на Землю, теперь разводим здесь и изучаем. Ради подобных исследований и работает биостанция на моем острове. Бабочки там живут в больших клетках в поле пониженного тяготения. Клетки нужны, чтобы они случайно не разлетелись и не погибли, поскольку сила тяжести на поверхности Земли для них великовата. Да и не стоит, чтобы их видел кто-нибудь случайный.

Мелисса открыла сетчатую створку контейнера, протянула руку, и бабочка грациозно вспорхнула ей на локоть. Мелисса вытащила руку с бабочкой из контейнера, и бабочка, тряхнув крылышками, опустила их. Мелисса вернула бабочку в контейнер, имевший, судя по всему, генератор антигравитации, и закрыла сетку.

Мелисса закурила.

– Видишь ли, Алекс, в данном случае сетка нужна не для того, чтобы бабочка себе не навредила. Скажи, пожалуйста, кажется, в Академии неплохо читают курс «Военной разведки»?

Я кивнул.

– Значит, ты понимаешь, что в течение всего времени нашего присутствия на Корнезо мы занимаемся мозаичной разведкой, когда все сообщения – результаты экспедиций, доклады сотрудников посольства, данные технических разведывательных средств, рассказы туристов и обслуживающего персонала об увиденном и замеченном,- все поступает в единый центр, собирается и анализируется. Но когда в складывающейся картине образуются нестыковки, возникают вопросы, ответы на которые нам не удается получить, и при этом случаются необъяснимые трагедии с человеческими жертвами, мы вынуждены использовать любые способы получения информации.

Мелисса сделала затяжку.

– Кстати,- продолжала она,- на Корнезо не один язык. Кроме общеупотребительного языка, на котором корнезианцы разговаривают с нами, есть еще один – женский, о котором нам никогда не упоминают. И если бы не наши «жучки», о которых не упоминаем мы, и не способности селферов, о которых аборигены не имеют ни малейшего представления, до истины мы добирались бы еще очень долго. Возможно, и добраться бы не успели. Слушай меня и смотри на бабочку. Эта бабочка – символ Корнезо, она так же обманчива, как и вся планета.

Мелисса потушила в пепельнице сигарету, сосредоточилась и запела. Это была песня-речитатив, примерно половины ее звуков я не слышал, но что-то вроде мелодии угадывал. И действительно, то, что пела Мелисса, было совершенно не похоже на язык корнезианцев, каким мы его знали, это был совсем другой язык.

Бабочка при звуках голоса Мелиссы затрепетала крыльями, потом замерла, и вдруг с ней стали происходить какие-то изменения. Сначала изменения были почти незаметными, но Мелисса продолжала петь, изменения ускорялись, и вскоре волосы зашевелились у меня на голове. В клетке сидело почти что метровое чудовище. Оно поводило усами-антеннами по сторонам и внезапно стремительно метнулось к нам с Мелиссой. Конечно, утлепласт – вещь надежная, но тяжелый контейнер трясся, и скрип огромных жевал о нити сетки звучал устрашающе. Боже, да стрекозы палеозойской эры Meganeura, о которых я недавно вспоминай, казались совершенно безобидными букашками по сравнению с этой тварью!

Я пытался спокойно рассмотреть беснующееся в клетке создание. Больше всего оно было похоже на летающего скорпиона, поскольку очаровательный хвостик бабочки превратился в толстый хлыст с жалом на конце. Крылышки бабочки стали длиннее, грубее и толще, снизу они поголубели – в цвет неба Корнезо, а сверху приобрели насыщенный зеленый цвет. Они яростно бились и со свистом рассекали воздух. На конце крыльев и утолстившихся лапок бабочки образовались мощные когти. Было похоже, что этому существу тяготение Земли вовсе не будет помехой. С тельца преобразившейся бабочки вниз спускались тонкие прозрачные нити с крошечными капельками на них, и что-то подсказывало мне, что эти капельки весьма ядовиты. Это была биомашина для убийства.