Размышляя о минувшем - Степан Калинин

Командовал этой бригадой полковник Григорий Алексеевич Лапшев. Человек сравнительно молодой, всегда подтянутый, выбритый, он производил впечатление скорее инспектирующего, чем командира запасной бригады военного времени, обремененного множеством самых разнообразных забот. Даже в дни тактических учений он выкраивал время на то, чтобы побриться, привести в порядок обмундирование.

— Какой же я буду командир, если выйду к красноармейцам неряхой, — говорил Лапшев.

Среди подчиненных командиров он пользовался заслуженным авторитетом, хотя кое–кто из них и не всегда был доволен его высокой, доходившей до придирчивости требовательностью.

Поскольку бригада находилась ближе других к штабу округа, ее командиру, помимо прямых обязанностей по подготовке запасников к отправке на фронт, поручалось испытание новых видов оружия. Для этого в лагере имелись все условия: прекрасно оборудованный артиллерийский полигон, танкодром, стрельбище. Полковник Лапшев охотно брался за выполнение таких дополнительных заданий и успешно справлялся с ними.

Немало творческой инициативы проявлял он и в обучении солдат, стараясь с пользой для дела применять в процессе боевой учебы всё наиболее ценное из фронтового опыта. Одним из первых в округе организовал подготовку снайперов, хотя учебными планами это не предусматривалось. Хорошо было поставлено обучение стрелков борьбе с вражескими танками, особенно с помощью противотанковой гранаты, незадолго до того поступившей на вооружение. Правда, боевых гранат в бригаде не было. Лапшев где–то раздобыл несколько учебных, и бойцы занимались с ними. На эти занятия полковник не жалел времени, хотя было его всегда в обрез.

Немаловажное значение при подготовке резервов из запасников и мобилизуемой в армию необученной молодежи мы придавали строевой выучке. Учебными планами времени на строевую подготовку отводилось мало, тем не менее штаб округа твердо требовал, чтобы занятия в подразделениях утром начинались со строевого расчета: каждый солдат должен знать свое место в строю и быстро занимать его при всех перестроениях.

Первое время это кое–где не соблюдалось. Пришлось провести несколько специальных занятий с командирами. Иной раз применялись даже крутые меры, чтобы заставить офицеров всерьез заниматься строевой выучкой бойцов. В конце концов дело наладилось.

Из чего мы исходили, так ревностно отстаивая требование о строевой подготовке? Мне, да и другим командирам, участвовавшим в боях, не раз приходилось наблюдать, как много потерь несли части, личный состав которых не был приучен к строю. Все ли собрались после налета авиации? Об этом зачастую никто не знал. Проверять по списку не было времени. Невозможно было быстро выявить потери, понесенные ротой, батальоном в результате бомбежки, даже при построении, если красноармейцы не знали своих мест в строю. Частью, в которой личный состав хорошо обучен строю, легче управлять в бою, поддерживать дисциплину, обеспечивать более дружную атаку вражеских позиций.

Бригада на территории Татарской АССР располагалась в стационарных военных казармах. Жизнь и учеба личного состава в ней мало чем отличалась от обычной довоенной. Тут было вполне достаточно и учебного оружия, и наглядных пособий, и питались красноармейцы в хорошо оборудованных столовых. Единственно, чем отличалось пребывание здесь запасников и новобранцев от тех бойцов, которые размещались в казармах до войны, это кратковременностью сроков обучения да значительно большей интенсивностью занятий.

Лучше всех остальных, однако, была расквартирована бригада в Марийской АССР. Военный городок был построен здесь в самом начале войны силами самой бригады, ее первыми воспитанниками. Причем построен основательно, с расчетом на длительное пользование помещениями, и красиво. Во всем чувствовалось, что строители были люди опытные.

Как мне рассказал командовавший бригадой полковник С. А. Кувшинов, сооружению военного городка предшествовали такие события.

Вскоре после начала Великой Отечественной войны в бригаду, размещавшуюся тогда в лагерных палатках, прибыла большая группа красноармейцев и командиров–запасников из Москвы. Все они оказались строителями Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Полковник Кувшинов объявил им:

— Близится осень, а у нас нет теплых помещений для жилья. Поэтому днем будем заниматься изучением военного дела, а ночью часа по два, по три работать, строить землянки.

— Зачем же землянки, товарищ командир? — возразил кто–то из прибывших. — Кругом лес, строительного материала не занимать. Надо настоящие дома сооружать. Времени, конечно, потребуется больше, зато разместимся с удобствами. Да и о будущем надо думать: пусть военный городок послужит и тем, кто придет сюда после нас. Ведь неизвестно, сколько продлится война. А строителей среди нас достаточно.

Полковнику Кувшинову понравилось предложение. В самом деле, с землянками вечная канитель: то их водой заливает, то они обрушиваются. Деревянные же строения, опущенные до половины в землю, и промерзать зимой не будут, и порядка в них будет больше. Сергей Алексеевич, служивший еще в царской армии, на себе испытал, что значат бытовые удобства для солдата.

Съездил он в штаб округа, согласовал вопрос с инженерами. Кое–кто, правда, возражал: зачем–де строить городок капитально? Есть указание «сверху» размещать личный состав в землянках, этим и, нужно руководствоваться. Но все же, в порядке исключения, бригаде разрешили строить деревянные казармы.

В течение нескольких дней был разработан проект нового военного городка. Предусматривалось построить несколько казарм, которые должны были составить две прямые улицы со штабом, клубом и столовой в центре. Несколько в стороне авторы проекта запланировали постройку складов и других хозяйственных построек, к стрельбищу и на учебные поля — прорубить прямые просеки, а вырубленный лес использовать как строительный материал.

Командир утвердил проект, и работа началась. Трудилась вся бригада. И вскоре на опушке леса вырос красивый, строго спланированный городок.

В той бригаде мне приходилось бывать много раз. Как и везде, личный состав там периодически менялся, но порядок в городке оставался неизменным: в казармах чисто, уютно, на территории — образцовый порядок.

— Война войной, но пока люди находятся в тылу, важно, чтобы жили они в сносных условиях, — говорил полковник Кувшинов. — Потому мы и стараемся получше содержать свой городок. Всякого рода неудобств, трудностей, грязи красноармейцам и на фронте хватает.

Командир этой бригады был, безусловно, прав. Правда, далеко не везде имелись такие же возможности, как здесь. В безлесной местности, кроме глины, не найдешь никакого строительного материала. Там волей–неволей основным жильем становились землянки. Но бывало, что и части, размещавшиеся в лесных районах, где налицо все условия для строительства, вели его кое–как, на скорую руку. К сожалению, тогда мы не придавали этому значения. Почему–то многие военачальники считали, что землянки — наиболее целесообразный способ размещения запасных частей в военное время. Доказывать противное считалось вроде и неудобным. Солдаты и офицеры, дескать, с первых дней пребывания в армии должны привыкать к жизни в землянках. Имело ли подобное утверждение какой–либо практический смысл? Способствовало ли недельное, месячное и даже трехмесячное проживание в землянках перед отправкой на фронт физической и моральной закалке мобилизуемой в армию молодежи, а также запасников пожилого возраста? Над этими вопросами вряд ли кто тогда задумывался. Да и никто, пожалуй, не дал бы более или менее вразумительного ответа на них.

Фронту нужны резервы — это было решающим. На подготовке их сосредоточивалось все наше внимание.

Готовили мы не только стрелковые части и подразделения. Несмотря на ограниченное количество поступавшей в армию в первый период войны боевой техники, не прекращалось формирование частей и подразделений специальных родов войск. Причем накопление таких резервов из месяца в месяц увеличивалось по мере улучшения снабжения армии вооружением и боеприпасами. А техническая оснащенность действующей армии, как известно, начиная с 1942 года возрастала непрерывно.

Из округа, наряду со стрелковыми частями, шли пополнения в формировавшиеся танковые и механизированные корпуса, в артиллерийские дивизии прорыва, в зенитно–артиллерийские и истребительно–противотанковые полки, в инженерно–минные и понтонно–мостовые бригады, в саперные армии, в авиационные соединения и объединения.

У нас постоянно, в течение всего периода войны, функционировало значительное число артиллерийских, танковых, авиационных и общевойсковых военных училищ. Подготовка командных кадров проводилась тоже по сокращенным программам военного времени. Трехлетний курс обучения курсанты проходили за 12 месяцев.