Прощение - Лавейл Спенсер

- Выглядит так, что вы сумели все-таки проникнуть к ней в душу.

- Возможно... Только потом мы заговорили об этих ужасных домах, и она, похоже, вернулась в прежнее состояние. Ушла от меня куда-то далеко-далеко... Она все время на страже, Эмма, как будто боится проявить ко мне какие-то родственные чувства. Опасается, что это унизит ее... Я не могу понять...

Эмма сняла крышку со сковородки, откуда пошел еще более ароматный пар, двузубчатой вилкой попробовала картофель.

- Боюсь, не смогу пролить света на эти дела, - проговорила она.

- Шериф Кемпбелл высказал естественное предположение, что она стыдится и не хочет видеть меня там, но я...

- Вы разговаривали об этом с шерифом? - воскликнула Эмма. Подняв одну бровь, она с интересом воззрилась на Сару. - Вы вообще говорите с ним?

- Иногда разговариваем.

- Случайно или намеренно?

- Ну... - Саре не очень нравился этот допрос. - Сегодня мы столкнулись на улице.

- И разговор был нормальный? Вежливый?

- Вполне. Почему нет?

- Конечно, - согласилась Эмма. - Тем более, если вы говорили о вашей бедной сестре.

Она вынула из комода цветастую скатерть, начала ее расправлять на руках.

- А что вообще вы думаете о нем? - спросила Сара как можно небрежнее.

- Он взвалил на себя тяжелую работу. - Эмма взмахнула скатертью, и та легла на обеденный стол. - А еще у него хорошие, порядочные родители. И сам он честный человек, я уже, кажется, говорила вам об этом. А вы что думаете?

- Думаю, он очень упрямый. Непокладистый. Хотя во время эпидемии с ним легко было договориться. Еще думаю, он только через силу признает, что дело, которым я занимаюсь, нужное. А вообще считает: для женщины больше подходит та профессия, что у Адди, а не моя.

- Вот... - Эмма поставила на стол стопку тарелок. - Расставьте их, хорошо?.. Что-то между вами происходит, о чем вы не говорите. Я права?

Сара принялась ставить тарелки. Судя по количеству, одна из них была для нее, чему она не могла не порадоваться.

- Ничего такого... - ответила она.

- Тогда зачем весь этот разговор?

- Просто так. Мы стали больше общаться, потому что была общая работа. А сегодня поговорили о кошке и посмеялись немного.

- А потом?

- Что потом?.. Потом разошлись, а когда я... Нет, ничего.

Эмма со звоном положила на стол ножи и вилки.

- Что потом? Начали, так выкладывайте.

- Ну... Мы разошлись в разные стороны, как я уже сказала... И я немножко повернула голову... Не знаю почему... И увидела, что он стоит и смотрит мне вслед. Больше ничего.

Уперев руки в бока, Эмма внимательно смотрела на молодую женщину, которая с преувеличенной тщательностью раскладывала ножи и вилки.

- Это не ничего, - заключила она. - Это означает, что человек интересуется вами.

- Ох, Эмма, не говорите глупости! Я раздражаю его с первого момента, как появилась в городе.

- Вы не первая пара на свете, у кого все начиналось с взаимного недовольства, даже с ненависти.

- Какая же мы пара! Мы противники.

- Уже нет. Сами же проговорились.

Взгляды женщин пересеклись. Лицо у Эммы выглядело просто и естественно, у Сары - тревожно.

- Эмма, - сказала она задумчиво, - меня что-то смущает в нем...

И в эту минуту в кухню ворвался Джош.

- Вот я и дома! - закричал он. - Привет, Сара!

- Добрый вечер, Джош. - Сара не без сожаления должна была прекратить разговор о Ноа Кемпбелле и заговорить о другом. - Как там в типографии? Все в порядке?

- Ага. Мы закрыли помещение.

- Сара остается ужинать, - сообщила Эмма. - Мой руки, Джош, остальные сейчас придут...

Вся семья уселась за столом, и для сокровенной беседы уже не было условий. После ужина, когда мыли посуду, дети оставались на кухне, а потом Сара собралась домой, унося с собой обрывки незаконченного с Эммой разговора о шерифе Кемпбелле.

И продолжала думать о нем всю дорогу... Зачем он все же повернулся тогда и посмотрел ей вслед? Он, этот не слишком приятный, грубый и вообще страшно аморальный, развращенный до мозга костей человек, который, вне всякого сомнения, предпочитал, чтобы Сара не появлялась в городе или исчезла бы из него сразу и безвозвратно... А она? Женщина со строгой моралью, которая никогда, никогда даже в мыслях не поддастся ни одному мужчине, каким бы плотоядным и сладострастным взглядом тот ни смотрел на нее... Почему она тоже обернулась в его сторону?.. Да, конечно, оба они, видно, сумели преодолеть свою антипатию друг к другу ради необходимости вместе воевать против оспы. Но теперь битва окончена, они победили и снова оказались по разные стороны баррикад, а проще говоря, им снова придется столкнуться по многим проблемам, и в первую очередь в вопросе о закрытии публичных домов...

Ветер завывал с прежней силой, мокрый снег сменился обычным снегопадом, ночь была совсем непроглядной, если бы не снежные заносы, очерчивающие края улицы. Проходя мимо своей редакции, Сара по привычке попробовала дверь - та была надежно заперта. Сара свернула в боковую улочку, начала взбираться по пешеходной тропе, ведущей к дому миссис Раундтри. Она подходила уже к входной двери, куда вели крутые ступеньки, когда внезапно услышала голос сверху, который напугал ее.

- Уже пришли...

- Шериф! Что вы тут делаете?

Она остановилась, не доходя двух ступенек до входа, глядя вверх на темную большую фигуру, смущенная тем, что только что думала об этом человеке.

- Курю, - сказал он.

Курение, однако, разрешалось и внутри дома, в гостиной даже стояли огромные пепельницы. Кроме того, она почти никогда, за все время, что знала его, не видела, чтобы он курил на улице. Да и в помещении делал это весьма редко.

- Вы пропустили ужин, - заметил он.

- Я поела у Докинсов.

- Как поживает Летти?

- Ее беспокоят следы от оспы.

- Это пройдет. Она забудет о них.

- Возможно. А возможно, и нет.

Она знала по себе: от чувства неловкости и стеснения, связанного с собственной внешностью, с ее недостатками и дефектами, не так легко избавиться. Это чувство может остаться навсегда.

Он последний раз затянулся сигаретой, отбросил окурок. Было видно, как ветер унес дым, вырвавшийся из его рта. Внимательно вглядываясь в ночь, словно состояние погоды было сейчас для него самым важным объектом размышления, он сказал:

- Нехорошая метель.

Сара вдруг, не отдавая себе вполне отчета, решилась на смелый шаг.

- Вы беспокоились обо мне? - спросила она.

- Моя обязанность беспокоиться обо всех жителях Дедвуда, - ответил он.

- Как видите, со мной все в порядке. Можете зайти в дом.

Она поднялась по оставшимся двум ступенькам, и, прежде чем ее рука ухватилась за дверную ручку, он спросил: