Волонтер: Нарушая приказы - Александр Александр

Пришлось врать. Не хотелось рассказывать о будущем мира, хотя если взглянуть с другой стороны, подумал Андрей, история уже поменялась. Марта не стала императрицей Екатериной, Паткуль вернулся в Россию и избежал смертной казни. Исаак слушал его и по лицу математика было трудно определить верил он в этот бред или нет.

Уходя от ученого, Андрей узнал у него, где находится Навигацкая школа. Ньютон уточнять зачем им она нужна не стал. Сам догадался.

Вечером того же дня, Шредер сообщил что собирается покинуть путешественников, и как можно быстрее вернуться в Россию.

– Делать мне тут больше нечего, – проговорил он, – за старшего оставляю капитана Шипицына. – майор достал бумагу, составленную дьяком со слов Петра Первого, и протянул, офицеру, затем посмотрел на Золотарева и предложил, – может со мной, граф?

Золотарев с удовольствием присоединился к его компании, если бы не одно но. Ему очень хотелось побродить по улицам английской столицы. Было желание сравнить город восемнадцатого века с тем из его, Андрея, прошлого. Поэтому отказался от столь заманчивого предложения.

– Я задержусь в этих краях ненадолго, а потом постараюсь вернуться домой.

– Ваше право, граф.

Шредер на следующее утро отправился в лондонский порт. Вернулся радостным, сообщил, что завтра купеческий корабль из Архангельского городка отправляется в Московию.

– Уж не Ефим ли Дароч на нем шкипер? – Поинтересовался Андрей, опасаясь что кормчий его в свое время обманул.

– Нет не он.

Майор назвал фамилию, но графу она ни о чем не говорила.

– Может к вам на Онегу, сей лоцман захаживал? – поинтересовался Андрей у Онегина.

– Не слышал, ваше сиятельство.

На следующий день, отдав лошадь Шипицыну, майор уехал. Золотарев времени терять не стал, а лично сопроводил царевича и денщика до Навигацкой школы. Пока те там устраивались, Андрей отыскал в паре кварталов постоялый двор. Сторговался с хозяином на счет комнаты для капитана Шипицына. О новом месте их пребывания в Лондоне, попросил денщика, тому удалось выбраться из школы и разыскать графа, доложить капитану. Пока Онегин собирался на старый постоялый двор, он сообщил Андрею, что Алексей обустроился и даже завел несколько новых приятелей, среди которых оказался и сын местного мэра. Андрей даже заволновался, как бы что не так пошло, но увидев идущего капитана Шипицына, понял, что сын государя под надежным присмотром.

Обустроились, а вечером Золотарев отправился в ближайший паб. Расположившись за столом он заказал пиво. Начал смаковать, сравнивая его с тем, что пил когда-то. А сопоставить было с чем. Во-первых, напиток был без консервантов, во-вторых, оно было «живое», о таком только остается мечтать.

– Можно присесть? – раздался за его спиной голос.

Андрей развернулся и увидел человека в коричневом камзоле, в одной руке он держал шляпу, в другой книгу. Не иначе – ученый, промелькнула мысль в голове эстонца.

– Присаживайтесь, сэр, – произнес граф, указал на соседний стул.

– Увы, мистер – не сэр.

Он опустился на стул. Позвал официанта, пока тот бегал за пивом, отрекомендовался:

– Абрахам де Муавр.

– Граф Золотарев.

– Я вас видел беседовавшим с сэром Исааком Ньютоном.

– Так вы тоже ученый?

– Английский математик французского происхождения.

Официант принес три кружки с пивом. Одну поставил перед Андреем, две других перед де Муавре. Ушел. Ученый проводил его взглядом.

– Если не секрет, кого вы привозили к Ньютону? – поинтересовался Абрахам.

– Поручика Михайлова, – выкрутился эстонец.

Ученый осушил кружку. Уточнять зачем понадобилось какому-то поручику видеть великого ученого не стал. Вполне возможно, что того отправил в Англию сам царь Петр. Была у его величества такая причуда. Еще по кружечке пива и де Муавр вдруг стал рассказывать о себе. С чего это он решил высказаться первому встречному, Золотарев понять не мог. Да вот только чем дольше он слушал математика, тем больше убеждался в том, что нашел человека, который согласится с ним отправиться в Россию, в страну, где по улицам, как считали американцы, бродили медведи.

Оказалось английский математик родился в недворянской семье врача-гугенота во Франции. Как человек наглый бросил вызов французскому обществу и добавил к своей фамилии Муавре приставку «де». Четыре года учился в Протестантской академии в Седане, пока ту не запретили власти. Пришлось перебираться на два года в Сомюре, где наглый мальчишка познакомился с теорией вероятности. Потом был Париж и счастливые годы, но и они закончились, когда Людовик XIV официально отменил Нантский эдикт(42). Тюрьма, побег и вот он в Англии. Сначала на жизнь зарабатывал частным преподаванием. Его заметили, но укрепиться в английском учебном заведении у него не было шансов. Если на родине была религиозная дискриминация, то здесь – национальная.

Случай свел его сначала с Галлеем, а уже через него – с Ньютоном. Только благодаря дружбе с сэром Исааком, жизнь вроде стала налаживаться. Они частенько друг другу помогали. Англичанин даже помог Абрахаму стать членом Лондонского королевского общества.

Именно он и посоветовал французу обратиться к русскому, как считал сэр Ньютон, путешественнику.

– Здесь вы все равно, даже несмотря на нашу с Галлеем дружбу, остаетесь чужим. Московия лучшая на данный момент в мире страна, где к религии и национальностям относятся терпимо. – сказал Исаак, вечером того дня, как царевич Алексей со свитой покинули его кабинет. – Лейбниц пишет, что государю Московскому сейчас нужны талантливые ученые. Увы, мой друг, – вздохнул он, заметив удивленный взгляд де Муавре, – мы с моим ганноверским другом уже стары, и вряд ли перенесем тяжелый балтийский климат и болотную сырость того места, где основан Санкт-Петербург.

Через своего человека Ньютон отыскал путешественников в Лондоне, тем более что сделать это было проще простого, ведь Исаак знал, что те направляются в Навигацкую школу.

– А нет ли у вас желания, – молвил Андрей, когда математик закончил рассказ, – отправиться вместе со мной в Россию!

– С превеликой честью, – произнес Абрахам. – Мне нужно немного времени, чтобы собраться в дорогу.

– Двух дней хватит?

– Вполне, – согласился де Муавр.

– Тогда, через два дня в лондонском порту.

Утром на свежую голову Андрей вспомнил о договоренности. Сообщил Шипицыну, что собирается в скорости отбыть в Россию. Сам же направился в порт узнать не идет ли какой корабль в Санкт-Петербург или на худой конец в Архангельский городок.

Трехмачтовая шхуна летела на всех парусах. Легкий ветерок гнал ее по Средиземному морю к берегам Италии. Золотарев, чтобы не скучать в обществе математика, а француз оказался занудой, ходил по палубе и наблюдал, как шкипер вел корабль. Увы, но в английском порту не оказалось ни одного корабля, что направлялся в Россию. Откладывать отъезд с острова было уже поздно, тем более что граф слово дал ученому, что они отправляются в Московию, ничего страшного, что им придется ехать в Италию. Затем Австрия, Трансильвания, Карпатские горы и наконец Украина, а там и до Москвы рукой подать.

Вот и сейчас плывя на шхуне, Андрей вспоминал свой последний день на английской земле. Капитан с бутылкой рома в руке, минут пять их разглядывал. Сначала пристально рассмотрел де Муавра. Темная одежда: кафтан, камзол и короткие до колен штаны. Белая рубашка, чулки. На ногах туфли с бронзовыми пряжками, на голове остроконечная, как у голландцев шляпа. В правой руке сундук. Затем перевел взгляд на эстонца. Серый кафтан, треуголка на ногах сапоги с огромными раструбами. Где-то он его видел, но вспомнить никак не мог. Прозрение произошло, когда граф потянулся к шпаге.

– Так, это вы вчера сняли мою шхуну, – проговорил он, – чтобы добраться до Италии.

– Я.

– Ну, тогда проходите. Сейчас отправляемся.

Когда вошли в каюту, Андрей заметил, что лицо у француза было «кислым», тот словно лимон проглотил. Видимо не ожидал, что придется добираться в дикую Московию вот так.

«Если сейчас передумает, – подумал Андрей, – не расстроюсь».

Вечером, после того как договорился с пьяненьким шкипером в пабе насчет поездки, Золотарев вдруг задумался, а нужен ли в России математик, да еще к тому же теоретик? Ответ был пока один – НЕТ! Петру требовались практики.

Но математик не передумал.

Каюта оказалась небольшая. Из мебели два гамака, в которых Андрею с непривычки первые две ночи спалось очень плохо. Когда он не выходил на палубу, они частенько беседовали. Вот только разговоры сии вызывали у Золотарева скуку. Поэтому между беседами эстонец выходил на палубу.

Как-то вечером в их каюту заглянул капитан. Он был трезв.

– Кто из вас двоих умеет играть в шахматы?

Оказалось что оба. Андрей вспомнил свои шахматные партии в первый год своего пребывания в восемнадцатом веке, и решил попытать счастья в этой игре еще раз.