Корабль странников (сборник) - Боб Шоу

— Уходи, Большой Дейв, — задыхаясь, произнес парень. — Я хочу ее, и я должен ее поиметь…

Молодой нахал оказался на удивление цепок, и для того чтобы вызволить женщину их его объятий, Сердженору пришлось не только повиснуть у него на локте, но и самому повиснуть, едва не опустившись на колени. В результате его лицо почти прижалось к лицу у Кристины, и он почувствовал, что ее губы внезапно — и случайно! — коснулись его губ. И это продолжалось несколько бесконечных секунд, пока руки Нарвика не ослабли.

— Дейв, Дейв! — Нарвик, уже почти не сопротивляясь, пытался шутить. — Пойми, парень, я не трахался уже много лет…

Он вскрикнул и умолк, потому что Кристина, вывернувшись, наконец, из захвата, мгновенно развернулась и изо всех сил врезала ему по губам. Сердженор отпустил запястье Нарвика, давая ему возможность отступить по искривленной стене коридора.

Прижав тыльную часть ладони к разбитым губам, Нарвик укоризненно оглядел свидетеля и виновницу своего позора.

— Я понял! Я понял, ребятки! — Билли издал дрожащий смешок. — Но это же только на два часа. Разве два маленьких часика имеют какое-то значение?

Всхлипывая, он побрел к трапу, пытаясь придать походке достоинство.

— Не стоило бить этого сосунка, — сказал Сердженор. — Он же себя не помнит от страха…

— И значит, имеет полное право отвлекаться от тяжких дум, насилуя подвернувшуюся женщину? — съязвила Кристина, застегивая блузку.

— Я не говорил этого.

Сердженор ощутил необъяснимое разочарование, смешанное с неясной досадой — из-за того, что Крис осталась такой же, какой была, совсем не изменилась, не хочет стать сутью, смыслом жизни или смерти. Ему казалось, что за те два часа, которые им оставалось жить, члены команды должны были проявить лучшие человеческие качества, прожить эти два часа так, как им подсказывает их собственная совесть. Он и сам страстно желал сделать в оставшееся время что-нибудь хорошее, но понимал, что в нем говорит банальный страх смерти, что его подсознание — пытаясь отрицать очевидные факты — воздвигает духовные близкие цели. Все же он ничего не мог с собой поделать — он по-прежнему хотел, чтобы Кристина была бы такой, какой она могла бы быть.

— Я иду к себе в комнату, — сказала она. — И на этот раз проверю, чтобы дверь была заперта.

— Может быть, лучше позвать кого-нибудь?

Она покачала головой.

— Я думаю, это касается только меня.

— Конечно.

Сердженор старался придумать что-нибудь, чтобы не заканчивать разговор на столь неприятной ноте, когда услышал, что внизу в кают-компании поднялась суматоха, и внезапно снова чего-то испугался. Лишь благодаря многолетней тренировке ему удалось быстро скатиться вниз по трапу, ни за что не зацепившись. Часть экипажа, предпочитавшая напиваться до беспамятства, разбрелась по углам кают-компании. Некоторые уже совсем ничего не соображали, и те тупо уставились на в сторону металлической аварийной лестницы, ведущей вниз на ангарную палубу.

Сердженор почти бегом приблизился к лестничному колодцу, наклонился через перила и увидел тело Билли Нарвика, которое лежало на полу этажом ниже. Шея Нарвика была неестественно искривлена, мертвенно-бледное лицо смотрело вверх. Два тонких ручейка крови выползали из-под тела, извиваясь как жуткие щупальца.

— Ей-Богу, он пытался полетать, — выдохнул кто-то из пьяных. — Клянусь, он подумал, что может летать.

— Это хороший способ покончить с собой, — сказал еще кто-то, — правда, я пока подожду.

Сердженор сбежал по лестнице и опустился на колени рядом с телом Нарвика, уже зная, что тот мертв. Система искусственной тяжести «Сарафанда» не придавала падающему телу ускорения, равного одному «же», но удара о металлическую палубу оказалось достаточно, чтобы Нарвик свернул шею. Сердженор огляделся по сторонам — на топографические модули в их боксах, потом на людей, столпившихся наверху у лестничного колодца.

— Кто-нибудь поможет мне перенести его? — спросил он. — Он мертв.

— Не стоит, — ответил Барт Шиллинг. — Как бы то ни было, он не надолго там останется.

Лица над перилами исчезли. Сердженор колебался, понимая, что Шиллинг, в общем-то, прав, но ему страшно не хотелось, чтобы останки несчастного человеческого существа лежали здесь, на полу ангара, как ветошь, которой протирают машины. Он взял мертвого за запястья и потащил его волоком к складскому помещению, встроенному в одну из массивных колонн, образующих центральный позвоночник корабля. Лампы автоматически зажглись, когда он открыл маленькую дверцу. На уровне пола там была намертво прикреплена круглая пластина. Подойдя поближе, он различил тонкую сетку линий на поверхности металла, отмечавших центр тяжести корабля и указывавших величину гравитации в основных помещениях этой палубы. Сердженору казалось сейчас, что внешний вид пластины соответствует мрачному смыслу самоубийства. Он втащил тело на нее и вышел из помещения склада, тихо прикрыв за собой дверь.

— Слушай меня, Уэкоп, — произнес в пустоту Сердженор.

— Я слушаю тебя, Дэвид.

Голос, как обычно, исходил отовсюду.

— Пару минут назад Билли Нарвик свалился с лестницы на ангарную палубу. Я осмотрел его. Он мертв. Я отнес тело в склад инструментов там же, на ангарной палубе, и я советую запереть эту дверь.

— Если ты хочешь этого, я не против.

Последовал едва различимый звук проскальзывающего в пазы засова, которым управлял центральный процессор Уэкопа, расположенный высоко наверху.

Сердженор вернулся по аварийной лестнице на жилую палубу и, проигнорировав несколько предложений выпить, прошел через кают-компанию и поднялся на этаж. Он обнаружил, что там на верхних ступеньках стоит Кристина. Она курила сигарету, небрежно стряхивая пепел на пол, как бы позируя пижонистому сельскому фотографу. И он почувствовал, как в нем снова разгорается необъяснимый гнев.

— Ты все слышала? — спросил он, стараясь говорить спокойно.

— Большую часть.

Она невозмутимо взглянула на него сквозь ажурные кольца дыма.

— Тебе больше не придется беспокоиться о Билли Нарвике.

— Я не беспокоилась о нем и в прошлый раз.

— Молодец, — Сердженор проскользнул мимо нее, прошел в свою каюту и запер дверь. Он бросился на кровать, и сразу же его рассудок захлестнуло водоворотом бессознательных догадок.

Он знал, что последний рейс в конце концов наступает для каждого и окажется ли он «рейсом джек-пот» или нет — лишь дело слепого случая. В редкие минуты душевного недомогания он пытался предсказать, как может повернуться его собственная судьба. Работа в Картографическом Управлении предлагала возможность постигнуть самое себя или сыграть в азартную игру, где ставкой может оказаться не больше и не меньше, чем собственная жизнь. Он вспомнил странные механические поломки своего топографического модуля, опасность подхватить экзотическую болезнь. Он иронически сравнил подобные опасности с возможностью стать жертвой дорожного происшествия на Земле. Но даже в ночном кошмаре, он не предвидел ТАКОГО.