Сорняк из райского сада - Татьяна Иванова

И вот теперь, наконец, определив для себя удобный случай, Маша стояла за киоском, и сердце ее стучало ритмичней обычного, и колени слегка подрагивали, как осенние листья на охваченной дуновением ветра, ряби воды. Маша наблюдала во все глаза, и вскоре, ожидаемая ею, знакомая машина, остановилась в условленном месте. Ирина Валерьевна вышла из джипа, захлопнув за собой дверцу, и, помахав Алкесею Витальевичу, направилась к переходу.

— Слава богу, что она так быстро идет, — обрадовалась Маша, не выпуская при этом из вида машину Голубева.

И лишь только ее сослуживица занесла ногу на первую ступеньку подземки, выбежала из своего укрытия навстречу только что тронувшемуся джипу шефа.

Голубев увидел ее, бегущую ему навстречу и машущую рукой. Он притормозил. Маша подбежала к задней правой дверце и тут же открыла ее.

Алексей Витальевич повернул к ней удивленное лицо.

— Господи, Маша, откуда?

— Слава богу, что мне посчастливилось Вас догнать. — воскликнула Мария и умолкла, пытаясь отдышаться от волнения и быстрого бега.

— Да, что случилось, Маша? — заволновался Алексей Витальевич.

— Ничего особенного! Я забыла сумочку в вашей машине, а она мне нужна именно сегодня! У меня там остался листочек с номером телефона, по которому необходимо позвонить одной женщине именно сейчас. Она должна достать маме лекарство. — Затараторила Маша заранее заготовленную басню.

— Ладно, быстро садись в машину, потом договоришь. Здесь нельзя останавливаться.

— Маша села назад. Ее сумочка лежала на полу под водительским сидением. Она предусмотрительно подсунула ее туда, чтобы Ирина Валерьевна, не дай бог, случайно обернувшись, ее не увидела.

Она наклонилась, и проворно пошарив рукой, достала сумочку.

— Вот! Она, оказывается, упала на пол, а я и не заметила! — сообщила Маша. — Алексей Витальевич, выключите, пожалуйста, музыку. Мне срочно нужно позвонить.

— Угу! — кивнул Голубев.

Маша пощелкала музыкальными кнопками своего мобильника, нажимая на них беспорядочно, но, на всякий случай, именно одиннадцать раз, чтобы шеф случайно не обнаружил подвоха. Ибо сейчас ей казалось, что все, что она делает, выглядит как-то уж очень фальшиво и неестественно.

— Алло! Майя Семеновна? Здравствуйте это Маша Кружилина.

Я насчет лекарства. Угу, уже купили? Большое спасибо. Приехать прямо сейчас, до девяти? Ой, я не знаю! Ладно, попробую! — Маша нажала на отбой и обратилась к Голубеву.

— Алексей Витальевич, остановите где-нибудь. Мне нужно срочно выйти, чтобы поехать к этой женщине за лекарством. И, пожалуйста, побыстрей, а то я до девяти не успею.

— А куда ехать-то, Маша?

— Метро Академическая, а оттуда пешком через дворы до ее дома, квартала два.

Голубев взглянул на свои ручные часы.

— А на машине знаешь, как туда проехать?

— Знаю, но мне неудобно Вас напрягать! Алексей Витальевич, остановите, а?

— Ладно, Мария, не передергивай! Поехали, на машине тут совсем недалеко получится.

— Спасибо, Алексей Витальевич!

— А что с мамой?

— Что-то нехорошее с сердцем. Она не говорит.

— И давно?

— Похоже, да!

— Ну, ты Маш, даешь! Надо выяснить и сказать мне. Я обращусь к знакомым, может, постараюсь как-то помочь!

— Спасибо, Алексей Витальевич, огромное! Я выясню.

Они действительно быстро доехали до метро, минут за пятнадцать, а потом Маша принялась указывать путь к заранее облюбованному ей месту.

— К этому дому лучше подъехать со двора, чтобы потом лишний раз не доезжать по трассе до разворота. — Подсказала она Алексею Витальевичу. — Я как-то приезжала туда со своим другом на машине, потому и знаю!

— Давай, давай, Маш, руководи! — согласился Голубев и свернул в переулок, по ее указке.

Этот двор был глухим, затененным высокими тополями, которые здесь почему-то никто не спиливал. Три года назад Маша часто ходила через этот дворик с молодым человеком Димой Клинком к нему домой, где он жил вдвоем с глухой бабушкой Зиной в двухкомнатной квартире. Они с Димой встречались около полугода, а потом как-то само по себе, без особых причин, у них все прекратилось.

Они въехали во двор, и Маша попросила Голубева подождать ее там минут десять.

— Я быстро, Алексей Витальевич, одна нога здесь, другая там.

Майя Семеновна живет в этом доме на пятом этаже.

И она вышла из машины. Пройдя несколько метров по направлению к дому, и исчезнув из поля зрения Голубева, Маша свернула в сторону, и, пробравшись между плотно стоящими друг к другу деревьями, осторожно пролезла под ржавыми сваями и торчащими повсюду кусками арматуры вглубь небольшого пустыря, также увенчанного зелеными тополями. Здесь за деревьями находилась свалка металла. Место это было безлюдным, и Маша накануне припрятала в груде металлической проволоки пакет с оружием. Она осторожно, чтобы не оцарапаться, приподняла проволоку и вытащила оттуда свой страшный сверток. Раскрутив пакет, она взяла его за ручки, и, вздохнув полной грудью для успокоения и решительности, направилась к джипу, опасливо при этом озираясь по сторонам и моля бога, чтобы ее никто не заметил.

Алексей Витальевич слушал музыку. Его любимый Гарри Мур исполнял щемящий сердце блюз, когда Маша подошла к машине. Она открыла дверцу, и быстро забравшись на заднее сидение, достала из пакета пистолет.

— Ну, что, взяла? — спросил ее Алексей Витальевич, и это были его последние слова.

— Взяла, — ответила Маша, и прежде чем он повернул замок зажигания, просунула руку между сидениями, упершись дулом в тело Серафиминого отца, после чего решительно нажала на курок. Гулко прозвучавший выстрел, заглушаемый музыкой, от которого тело Алексея Витальевича неестественно дернулось, напугал Машу, заставив ее подумать о последствиях. — А вдруг я его не убила, а только ранила? — и она, приподнявшись с сидения, выстрелила еще раз, стоя сбоку, прямо ему в грудь.

После этого она хладнокровно одела перчатку, лежащую тут же, в пакете, и, наклонившись вперед, выключила магнитолу. Она приготовила перчатку так, на всякий случай, и сейчас даже сама удивилась, что она ей пригодилась именно для этого. В следующий момент, уже смертельно побледневшая Маша, трясущейся рукой направила дуло пистолета в голову медленно склоняющегося на бок Алексея Витальевича и выстрелила в третий раз. Кровь брызнула ей на грудь, испачкав дорогой джинсовый комбинезон, и она закатала его вместе с лямками до пояса, после чего быстро положила пистолет в пакет, а затем сняла перчатку и бросила ее туда же. Плотно обернув пакет вокруг пистолета, она, трясущейся рукой, достала из сумочки второй, более объемный, сложенный вчетверо и положила в него сверток, а потом открыла дверь.