Бездушная - Кэрригер Гейл

— Вот и я именно об этом! Не может он хотеть на мне жениться. И я не допущу, чтобы его принудили это сделать только потому, что он джентльмен и считает себя обязанным так поступить. Просто скоро полнолуние, и он не может владеть собой. Или, — тут она нахмурилась, — правильнее будет сказать, владеть мной?

Лорд Маккон обвел беглым взглядом родню Алексии. Ничего удивительного, что она себя не ценит, в такой-то обстановке. Он посмотрел на Фелисити:

— А на что мне глупая девочка, только-только из-за школьной парты?

Потом на Ивлин.

— Похоже, у нас разные представления о красоте. Я нахожу внешность вашей сестры весьма приятной, — ему пришлось постараться, чтобы не упомянуть фигуру Алексии, и запах, и то, какие шелковистые у нее волосы, и еще множество весьма соблазнительных для него нюансов. — В конце концов, это ведь мне придется с ней жить.

Чем больше лорд Маккон думал над подобной перспективой, тем сильнее она ему нравилась. Конечно, в его воображении возникали похотливые видения того, чем они с Алексией могли бы заняться после того, как он введет ее в дом в качестве законной жены, но теперь к ним примешивались и другие, где граф просыпался подле нее, сидел напротив за обеденным столом, обсуждал с ней науку и политику, советовался насчет дел стаи и сложностей, возникающих в работе БРП. Бесспорно, ее полезно иметь на своей стороне в словесных баталиях и светских интригах — брак с подобной женщиной дает и такие преимущества. В случае с Алексией ничего нельзя предугадать заранее, поэтому союз с ней сулил множество сюрпризов и встрясок, а лорд Маккон никогда не стремился к спокойной, размеренной жизни. Он сказал сквайру:

— Благодаря своему характеру мисс Таработти нравится мне еще больше. Вы можете представить меня с легкомысленным юным созданием, которым можно безнаказанно помыкать и которое будет соглашаться с любым моим решением?

Лорд Маккон пустился в эти пространные разъяснения не ради семьи Алексии, а ради нее самой, хотя, конечно, ему вовсе не хотелось, чтобы Лунтвиллы вообразили, будто способны к чему-то его принудить! Не зря же он был альфой. И вообще женитьба, прах ее побери, была его идеей. Не важно, что она лишь сейчас пришла ему в голову.

Сквайр Лунтвилл ничего не сказал ему в ответ, а все потому, что на самом деле сомневался в искренности графа. Какой мужчина захотел бы получить такую жену? Но лорд Маккон и сквайр явно были птицами с совершенно разным оперением.

— Такая мне не годится при моей работе и моем положении. Я нуждаюсь в сильной женщине, которая будет надежным тылом, во всяком случае по большей части, и у которой хватит здравого смысла и решительности возражать мне, когда я неправ.

— Что в это самое мгновение она и делает, — перебила Алексия. — Вы никого не убедили, лорд Маккон. Меня уж точно нет, — когда граф попытался протестовать, она остановила его движением руки. — Нас застали в щекотливом положении, и теперь вы пытаетесь сделать для меня все возможное, ведь я скомпрометирована.

Мисс Таработти упрямо отказывалась верить в его искренний интерес и честные намерения. Ведь ни до того, как в комнату вломились ее родственники, ни во время их предыдущих встреч с его уст не слетело ни одного упоминания о свадьбе. И ни одного, тоскливо подумала она, слова любви.

— Я ценю вашу порядочность, но не позволю принуждать вас. И не допущу, чтобы меня обманным путем втянули в союз, основанный не на любви, а исключительно на сладострастных желаниях, — она посмотрела в желтые глаза графа. — Пожалуйста, поймите мою позицию.

Словно они были одни в комнате, граф коснулся щеки Алексии, той самой, которую ударила ее мать.

— Я понимаю, вам слишком долго внушали, будто вы ничего не стоите.

Мисс Таработти вдруг почувствовала, что может заплакать. Она увернулась от ласки лорда Маккона, и тот опустил руку. Ясно было, что ущерб, который ей нанесли за всю жизнь, не смогут восполнить несколько слов, сказанных им в одно крайне неудачное утро.

— Маменька, — сказала Алексия, яростно жестикулируя, — я не позволю тебе воспользоваться ситуацией. Никто не должен знать, что произошло в этой комнате. Никто и не узнает, если вы все в виде исключения придержите языки, — тут она пристально посмотрела на сестер. — Моя репутация не ухудшится, а лорд Маккон останется холостым. А теперь прошу прощения, но у меня страшно разболелась голова.

С этими словами она собрала все, что осталось от ее достоинства, и выскользнула из гостиной. Потом поднялась по лестнице и укрылась в своем будуаре, чтобы предаться совершенно для нее нехарактерным, но, к счастью, недолгим бурным рыданиям. Их свидетелем стал лишь Флут; он проявил сочувствие, поставив ей на тумбочку поднос с чаем и абрикосовыми слойками, которыми славилась кухарка Лунтвиллов, и велел прислуге не беспокоить старшую барышню.

А лорд Маккон остался в окружении ее родственников.

— Полагаю, что в данный момент мы должны поступить так, как она сказала, — обратился он к ним.

Лицо миссис Лунтвилл стало упрямым и воинственным. Лорд Маккон пристально посмотрел на нее:

— Не вмешивайтесь, миссис Лунтвилл. Зная Алексию, можно не сомневаться, что ваши похвалы в мой адрес настроят ее против меня сильнее, чем любые другие действия.

Мать Алексии выглядела так, словно она хочет обидеться, но не решается это сделать, поскольку дело касается графа Вулси. А тот повернулся к сквайру:

— Поймите, дорогой сэр, что у меня самые честные намерения, но барышня им воспротивилась, и у нее есть право на собственное решение. Я тоже не хочу ее принуждать, — он помедлил в дверях, надевая шляпу и пальто, а потом оскалился на сестер Алексии: — А вы обе помалкивайте. На кону репутация вашей сестры, и нет сомнения, что любой слушок серьезно скажется и на вас тоже. Со мной шутки плохи. За сим желаю вам хорошего дня.

С этими словами он покинул помещение.

— Ну я даже не знаю, — сказала миссис Лунтвилл, тяжело опускаясь на диван. — Не уверена, что мне нужен такой зять.

— Но он, без сомнения, очень могущественный, дорогая, и богатый, — сказал сквайр Лунтвилл, пытаясь хоть как-то ее утешить.

— Зато очень грубый! — настаивала его жена. — Да еще слопал трех наших лучших цыплят!

И она слабо махнула на куриные скелетики — вопиющее напоминание о том, что Лунтвиллы остались в убытке при любом раскладе. Над остовами уже кружились мухи. Миссис Лунтвилл дернула за шнурок и позвонила Флуту, чтобы тот пришел и унес их, злясь на дворецкого за то, что тот до сих пор этого не сделал.

— Ладно, я скажу тебе одну вещь. Алексия уж точно не пойдет вечером на раут у герцогини. Я уже запретила ей туда идти, а после сегодняшнего об этом тем более речи быть не может. Праздник полнолуния или нет, но она останется дома и будет долго и упорно думать о своих многочисленных прегрешениях!

Лорд Лунтвилл сочувственно похлопал жену по руке.

— Конечно, дорогая.

Однако мисс Таработти вовсе не собиралась сидеть дома. Зная, как ее родственники ценят мелодраму, она последовала их примеру и весь день провела у себя в комнате. Она отказалась выйти, даже чтобы попрощаться, когда семья отбывала на раут. Проникнувшись трагичностью происходящего, сестры сочувственно кудахтали под ее закрытой дверью, обещая по возвращении поведать все свежие сплетни. Алексию скорее подбодрило бы, пообещай они, что не будут сплетничать сами. Миссис Лунтвилл отказывалась разговаривать со старшей дочерью, но ту это ничуть не расстроило. Наконец в доме воцарилась тишина, и Алексия испустила вздох облегчения. Все-таки порой ее родственники были настоящим испытанием.

Она высунула голову в коридор и позвала Флута. Тот немедленно явился:

— Мисс?

— Будьте любезны, наймите мне кэб. Я уезжаю.

— Вы уверены, что это разумно, мисс?

— Если всегда поступать разумно, можно вообще никогда не выйти из комнаты, — провозгласила мисс Таработти.

Флут скептически посмотрел на нее, но спустился на улицу и отправился искать наемный экипаж. Мисс Таработти позвала свою горничную и стала переодеваться в один из наиболее удобных вечерних нарядов. Это было платье из тафты цвета слоновой кости, с рукавчиками-фонариками и скромным декольте, отделанное по складкам малиновыми лентами, а по подолу — бледно-золотистым кружевом. Правда, оно уже отслужило два сезона, но носилось по-прежнему хорошо, и перешивать его было жаль. Алексия воспринимала это платье как старого друга и, зная, что выглядит в нем сносно, предпочитала во время стресса надевать именно его. Лорд Акелдама наверняка рассчитывал на что-то более пышное, но у мисс Таработти просто не было сил на красно-коричневые шелка и вычурные фасоны — только не сегодня. Она скрыла локонами все еще заметную метку на плече, зафиксировала прическу двумя любимыми шпильками, серебряной и деревянной, а еще вплела ленту цвета слоновой кости, которая красиво выделялась на фоне ее темных волос.