Все под контролем - Энди Макнаб

Он велел мне остановиться в десяти футах от него, и наконец-то я посмотрел ему прямо в глаза. И догадался, что он понимает все преимущество своего положения, но все-таки слегка дергается. Голос его звучал уверенно, но глаза выдавали. Если ему поручили убить нас, то теперь был самый момент. В моем взгляде, обращенном к нему, читалось: «Ладно, давай кончай. Бывает так, что планы А, Б и В не срабатывают и ты вынужден признаться, что ты — в дерьме».

— Стой! — резко выкрикнул он, и эхо, разнесшееся по коридору, казалось, лишь усилило его угрозу.

Я посмотрел на Келли, пытаясь поймать ее взгляд, чтобы сказать: «Все в порядке, все хорошо. Ты просила меня помочь, и вот я здесь».

Макгир приказал мне развернуться, и я понял, что теперь пришла моя очередь дергаться.

— На колени, говнюк, — сказал он.

Отвернувшись, я присел на пятки; если бы у меня была возможность среагировать, то я мог бы использовать свое положение как трамплин.

— Встать! — проорал Макгир. — А ну, давай поднимай задницу! — Он разгадал мои намерения; этот парень был хорош. — На колени, по-настоящему, и смотри мне — не придуривайся. Думаешь, ты действительно такой крутой?..

Он подошел сзади, таща Келли за собой. Я все еще слышал ее крики, но теперь к ним добавился и какой-то другой звук. Что-то двигалось; это были не их шаги и не плач Келли. Я не понимал, что это, ясно было только одно: должно случиться нечто скверное. Все, что мне оставалось, это закрыть глаза, скрипеть зубами и ждать.

Макгир сделал еще несколько тяжелых шагов ко мне. Я слышал плач Келли ближе, он явно по-прежнему волок ее за собой.

— Смотреть прямо, — скомандовал он, — или я сделаю бобо этой малышке. Делай, что я сказал, или…

То ли он не договорил, то ли я не услышал его. Тяжеленный удар пришелся мне в плечи и голову, и я рухнул как подкошенный.

После чего впал в полубессознательное состояние. Я не отключился, но понимал, что меня вырубили, как боксера, которого отправили в нокаут и который пытается встать, чтобы показать рефери, что он в порядке; но он далеко не в порядке, и сил у него нет.

Меня словно пригвоздили к полу; я посмотрел по сторонам, но не увидел, чем же он меня так оприходовал. Это был не пистолет. Чтобы так вырубить человека пистолетом, нужно иметь приличный вес. Но что бы это ни было, удар получился изрядный.

Затем настал странный промежуток, когда я отчетливо сознавал, что происходит, но ничего не мог сделать. Я понимал, что Макгир перевернул меня на спину и сел сверху, я чувствовал, как холодный металл тычется мне в лицо и наконец в рот. Медленно, очень медленно до меня дошло, что это пистолет, и то, что выкрикивал Макгир, зазвучало ясней и отчетливей:

— Не пытайся меня кинуть! Не пытайся меня кинуть! Не пытайся меня кинуть!

Он был явно не в себе.

Я чувствовал запах этого гада. Он пил и теперь дышал на меня перегаром. От него разило лосьоном и сигаретами.

Он сидел на мне верхом, придавив мне плечи коленями и засунув ствол пистолета мне в рот. Левой рукой он хорошенько вцепился в волосы Келли и швырнул ее на пол; он таскал ее из стороны в сторону, как тряпичную куклу, то ли просто ради дьявольского удовольствия, то ли чтобы она не переставая вопила — может, тогда я стану уступчивей.

В ушах у меня стояли сплошные вопли: «Не пытайся меня кинуть!»; вопли, вопли, вопли… «Не пытайся меня кинуть! Что, думаешь, ты крутой, крутой парень, да?!»

А вот это плохо. Я знал, как они поступают с «крутыми парнями». Однажды Макгир заманил осведомителя в квартиру для допроса; ему пробуравили обе коленные чашечки дрелью «Блэк и Декер», прижигали паяльником, устроили в ванне электрошок. Бедняге удалось выпрыгнуть из окна голым, но он сломал позвоночник. Тогда они затащили его в лифт и там пристрелили.

Я чувствовал себя как пьяный. Я сознавал, что́ происходит, но информация об этом доходила до меня слишком медленно.

Мое программное обеспечение стало сдавать. Я пытался разглядеть, взведен ли курок, но перед глазами у меня все еще плыли красные пятна и вспыхивали белые звезды. Единственное, что мне оставалось, это закричать и в ответ услышать:

— Ты, сволочина! Я тебе сейчас устрою, твою мать! Кто ты?

Келли продолжала пронзительно вопить. Смятение было полным.

Я снова попытался сосредоточить взгляд, и на этот раз успешно — я увидел, в каком положении находится курок пистолета.

Курок был взведен. Пистолет девятого калибра. Снят с предохранителя.

Я ничего не мог поделать. Макгир держал палец на спусковом крючке; попытайся я рыпнуться — и я покойник, даже если это не входило в его намерения.

— Думаешь, тебе удадутся твои примочки? Да? Скажи, да? Скоро посмотрим, кто из нас круче.

Затем он несколько раз подпрыгнул, всей тяжестью обрушиваясь на меня, чтобы сломать мне ребра, все дальше засовывая пистолет мне в рот.

Усугубляя обстановку, Келли по-прежнему пронзительно вскрикивала от боли и ужаса. Я понятия не имел, чего он ждет от меня; единственное, что я понимал в тот момент, это что в глотке у меня торчит дуло пистолета и этот парень властен сделать все, что ему вздумается.

Постепенно самообладание стало возвращаться к нему. Дуло пистолета по-прежнему торчало у меня во рту, но Макгир начал подниматься на ноги. Он делал это, перенеся весь свой вес на пистолет и руку; повернувшись у меня во рту, дуло больно оцарапало щеку и десну мушкой. И все это время он не отпускал Келли, вцепившись ей в волосы и таская по полу.

Он отошел, по-прежнему целясь мне в грудь.

— На колени!

— Ладно, приятель, успокойся. Успокойся, твоя взяла.

Приподнимаясь, я увидел огнетушитель, которым он меня свалил. Кожа на затылке у меня была глубоко рассечена. Кровь так и хлестала на пол. Но что поделать? Такое кровотечение просто так не остановишь.

Я стоял на четвереньках, задрав задницу, в совершенно беспомощном положении, и смотрел на Макгира, стараясь очухаться. Он стал пятиться к офису, наставив на меня оружие.

— Давай, крутой, ползи!

Намек я понял.

Теперь Келли пришлось совсем хреново. За мной по полу тянулся кровавый след. Келли, должно быть, вляпалась в эту кровь. Она впилась в запястье Макгира, стараясь смягчить его хватку. Ползая на коленях, пытаясь приподняться, она вела себя так, словно ее тащит за собой лошадь. Макгир был заинтересован исключительно в том, чтобы продолжать пятиться, держа меня на прицеле.

— Стой где стоишь! — сказал он и, шаркая подошвами, попятился к двери в большой офис.

Я старался взять себя в руки, понимая, что если ничего не предприму, то жить мне осталось недолго.

— Давай внутрь!

Я поднялся и побрел к офису.

— Шевелись!

Я окончательно распрямился и прошел в комнату, все еще спиной к Макгиру. Медленно добрался до кофейного столика и уже готовился обойти его, когда Макгир приказал:

— Стой! Повернись!

Я сделал что велено. Это была непривычная команда, потому что, как правило, держишь человека спиной к себе, чтобы он не знал, что происходит. Если ничего не видишь, среагировать сложно.

Повернувшись, я увидел, что Келли сидит в кожаном вращающемся кресле, которое теперь оттащили влево. Макгир стоял за ней. Он все так же держал ее левой рукой за волосы, притягивая к спинке кресла и наставив на меня свой пистолет девятого калибра.

Передний и задний прицелы смонтированы на кожухе полуавтоматического оружия, который скользит взад-вперед. После выстрела он сдвигается назад, чтобы выбросить пустую гильзу, а на обратном ходу захватывает из обоймы новый патрон. Если его сдвинуть назад всего на одну восьмую дюйма, оружие не сможет стрелять, а это значит, что, если ты достаточно быстр и, просунув руку, сможешь изо всех сил вцепиться в дуло и сдвинуть назад кожух, спусковой механизм не сработает до тех пор, пока ты будешь удерживать кожух. Но для этого надо действительно действовать быстро и агрессивно — впрочем, мне терять было нечего.

Казалось, ничего не происходит, наступило временное затишье. О чем думал Макгир? Решал, что делать дальше? Это длилось меньше двадцати секунд, но они показались мне вечностью.

Келли не переставая плакала и ныла; от того, что ее волочили по полу, у нее на коже появились похожие на ожоги ссадины. Левой рукой Макгир дернул ее вверх и сказал:

— Заткнись, сучка!

Как раз в этот момент мы встретились глазами, и я понял, что пора.

Я прыгнул на Макгира, заорав во всю глотку, чтобы сбить его с толку. Выбросил вперед правую руку, дотянулся до дула и сдвинул кожух примерно на полдюйма.

У него вырвалось громкое «Чёрт!», наполовину от боли, наполовину от ярости.

Впившись в его запястье, я дернул его к себе, правой рукой нажав на кожух пистолета. Макгир нажал на спусковой крючок, но было слишком поздно: пистолет не выстрелил. Теперь надо было только не ослаблять хватки.