Тропа до звезд (СИ) - Лепехин Александр Иннокентьевич

— Да, конечно, — Ла Лоба снова улыбнулась, а потом, словно что-то вспомнив, щелкнула пальцами. — И раз уж мы работаем в одной команде…

Она чуть склонилась над столом, поведя ладонью.

— Ахмед, как там твоя игрушка? Сколько? Отлично, выходим на системный радиус. Ладно, молодец, но пока вырубай. Да, верно: подавитель можно отключать. Наш гость теперь с нами, пусть и остальные передохнут. Отбой.

«Отбой…»

В этот момент на Саймона упал целый мир. Люди в каюте и в коридоре, сам корабль, планета, на которой тот лежал, спутник — два спутника, разные массы, разные углы склонения! — ближняя звезда, прочие тела системы, облако Оорта… Давно забытый, навсегда утраченный, оплаканный и отпущенный зов пел слитным хором. Он заполнял разум, он проникал в самую суть и придавал жизни смысл…

Придя в себя и почувствовав, что его держат под локти, Саймон покраснел. Видимо, ноги отказались держать, а табурет остался дальше, чем Ла Лоба и влетевшая в комнату Магда. Вид у капитанши оказался смущенный и встревоженный.

— Diable, если б я знала… Плохо?

— Нет, — запрокинув голову, лоцман глотал слезы. — Нет, хорошо.

Даже представить не можешь, насколько.

Часть 2. Глава 14

Саймон любил море. И потому что море означало дядю Анджея с его яхтой, а значит, с маленьким кусочком свободы и новым уроком самопознания. И потому что оно напоминало ему космос, как бы банально это ни звучало, со своими далями и глубинами, вибрациями и зовом. И потому что, в отличие от космоса, море дышало жизнью, соленой, мокрой и жаркой. Совсем как слезы.

А еще море могло напрыгнуть, смять, задавить, не слушая гневных воплей и криков о помощи. Уволочь за собой, подвернуть под тяжкое одеяло волн, выпить жадно сберегаемое дыхание. Придержать на грани момента между «здесь» и «там» — и выбросить добычу на берег, жалкую и растерянную. Совершенно не считаясь с тем, что кое-кто здесь лоцман, Фишер и наследник.

Море существовало само по себе, и игры предпочитало свои: извечные, древние. Человек в них оставался даже не фигурой, а так, декорацией на поле. Камешком, который смывает очередная волна.

Впрочем, сейчас волна опадала. И вместо залившего разум чутья, вместо упавших в колени и диафрагму эмоций пришли вопросы. В резко просохшем и ставшем по струнке сознании щелкнуло: «Назар. Как?!»

Значит, все, что ощущал лоцман на протяжении последних часов, не было результатом травмы. Пинок Магды ничего не сломал в тонкой настройке породистых лоцманских мозгов, а панаксол не дал никаких побочных эффектов. Просто хлопнула очень большая крышка над очень большой банкой с пауком. В роли паука — один мнительный лоцман. Как там Ла Лоба сказала, «системный радиус»? То есть, подавление перехода к любой планете любой звезды, возле которой всплывет этот хитрый кораблик? Саймон заморгал от масштаба идеи и окончательно пришел в себя.

Фогельзанг мог спокойно задавить судоходство, ведомое лоцманами, просто раскидав по обитаемым системам свои «адские машинки». Хотя по сумме признаков это выходило не так уж легко. Возвращаясь в себя на ловко подсунутом табурете и отпаиваясь рециркулированной водой, впечатлительный господин Фишер играл впечатлительного господина Фишера. И украдкой, упорно, цепко припоминал.

Коридоры «Группера», исполненные деловитого движения. Улыбчивые техники, волокущие кабели и запчасти. Куда-то перекинутое с датчиков безопасности питание. Стэки аппаратуры и пыль микросварки. Похоже, единственным подавителем, бьющим на целую систему, пока оставался сам Encarnacion — и то в статусе рабочего прототипа.

Но прототип работал. И Назар спокойно шастал в его поле. Кажется, назревал серьезный разговор.

Собрав зрение в точку, Саймон едва увернулся от оплеухи. Магда решила прибегнуть к испытанным методам, но снова в нокаут как-то не хотелось.

— Стоять, — еще бы он сам стоял, вышло бы убедительнее. — Отставить портить гостевой интерфейс. У тебя панаксола больше нет.

— Во! — девушка подняла палец. — Классика не устаревает. Еще не била, а человек уже в фокусе.

На упрекающий взгляд Ла Лобы она пожала плечами и демонстративно сунула руки в карманы. Капитанша надвинулась ближе:

— Ты точно в норме?

— Полностью, — буркнул лоцман, осторожно поднимаясь из-за стола. — Нет, правда. Опыт, конечно, нечастый — в моем случае. Но даже в чем-то полезный… К слову: жрать теперь хочется еще сильнее. Стресс, гормоны, все дела.

Он подмигнул, давая понять, что в шутке есть доля шутки. Заметно расслабившаяся Ла Лоба поманила подчиненную:

— Отведи в столовую, там как раз вторая смена. Только без рук!

Фыркнув, та боднула Саймона плечом.

— Пошли, любитель пайков. Тебе везет: сегодня разогретые!

Даже усвоив за время знакомства, что шутки зеленоглазой следует делить на два, а основной поток подколок и вовсе пускать по касательной, на подходе к пищеблоку лоцман непроизвольно повел носом. Запах оказался настолько неожиданным, что это отразилось на лице. Магда с чувством хлопнула «конвоируемого» промеж лопаток, наслаждаясь ситуацией в полный рост:

— Ну, а я что говорила? Хватай поднос, приборы, в очередь дуй. Да не тормози, а то из двигательного обгонят!

Из дальнего коридора и правда надвигалась крупная шумная компания. Саймон послушно рванул к раздаче, не переставая млеть и восхищаться.

«Определенно, все столовые в белом свете устроены на один манер», — подумалось ему. Живо выкопалась из памяти кантина в Академии, где нагло шагающие прямо в голову очереди курсанты провоцировали волны, толчею и перебранки. Перед внутренним взором даже всплыла пожилая уборщица, гонявшая дронов к пустеющим столам и не забывавшая поворчать: «Пожрут, насвинят, а потом вжу-у-ух! А тарелки кто до мойки донесет?» Еще мелькнула пара кадров из флотской едальни с Тьянтан-Шихуанди, куда он зарулил, запутавшись в указателях. Правда, местного колорита ему вкусить не дали: предупредительный сотрудник живо уволок его в буфет для лоцманов. Но общая картина отличий имела мало.

Снова шевельнув ноздрями, Саймон шепотом уточнил:

— Вы что, правда готовите борщ? Здесь?!

Магда подбоченилась, не забывая следить за очередью.

— А что сложного? Мясо, конечно, биоматричное, сметана в основном тоже. Зато овощи свои, из оранжерей. Забыл, чей корабль?

— Точно, — лоцман щелкнул пальцами. — Заготовки колонистов. Вы встроили теплицы прямо в корпус?

— Повозились, — скромно сверкнули изумруды. — Никогда не думала, что стану так радоваться первым всходам. Пойти, что ли, в фермеры потом…

Полноватый мужчина в фартуке уныло тыкал отверткой куда-то под заднюю стенку раздатчика. На Саймона он отреагировал дежурной фразой:

— Смарт-порт не работает, в роли меню я. Борщ с пулей, без пули?

— С пулей, — подсказала Магда и разяснила «фартуку». — Новенький, не в теме.

— А, — тот почти не отвлекался от отвертки. — Значит, с мясом. Сметана?

— Безусловно.

— Салатик рекомендую, — таким тоном, скорее, можно было рекомендовать ткань для савана. — Хлеб с отрубями, булочки?

— На ваше усмотрение, — Саймон полюбовался, как прикрытые пленкой тарелки выедут на поднос, постоял в стороне, дожидаясь Магды, обвел взглядом зал…

А затем устремился ко вполне конкретному столику. Вернее, устремился бы, если бы не цепкий хват за плечо.

— Так, Ворчун, — зашипели прямо на ухо. — Давай договоримся. С карцером вышла una broma de mierda, признаю. И вообще я девочка, мне можно иногда перегнуть палку… Особенно если парень в моем вкусе, а стандартные заходы не работают. Но его не трогай, слышишь? Он здесь ни при чем!

Попросив прощения у компании с ближнего столика, лоцман примостил свой поднос к ним на край. Затем медленно развернулся лицом к пожару медных завитков и уставился ярко-синим — в темно-зеленое.

— Мэг. Я могу называть тебя «Мэг»? Спасибо. Так вот, сейчас услышь меня, Мэг.