Без семьи - Гектор Мало

Если бы я даже сомневался в правдивости слов матушки Барберен, то по любезному ответу Барберена мог убедиться, что дело происходило именно так.

- Ты ведь знаешь, - продолжала она, - что в хлебопекарне слышно все, что здесь говорится. К тому же разговор шел о тебе, и мне хотелось послушать. Я подошла ближе и нечаянно наступила на ветку. Ветка хрустнула. "Мы не одни?" тревожно спросил пришедший. "Это моя жена", - ответил Жером. "Здесь очень жарко, - сказал неизвестный. - Выйдем на улицу и там поговорим". Они ушли. Спустя три или четыре часа Жером вернулся домой один. Мне страшно хотелось знать, о чем говорил с Жеромом приехавший. Но Жером ничего путем не мог рассказать. Он сказал только, что человек этот тебе не отец, но что он разыскивает тебя по поручению твоей семьи.

- Но где моя семья? Из кого она состоит? Есть ли у меня отец и мать?

- То же самое спросила и я у Жерома. Он ответил, что ничего не знает. Потом прибавил, что поедет в Париж разыскивать старого музыканта по адресу, который тот ему оставил: Париж, улица де-Лурсин, Гарафоли. Я хорошо запомнила его слова, запомни и ты их.

- Не беспокойся, я их знаю. А из Парижа Барберен ничего не писал тебе?

- Нет. Очевидно, он еще занят поисками. В это время Маттиа проходил мимо двери; я крикнул ему:

- Маттиа, мои родители разыскивают меня! У меня есть семья!

Но, странное дело, Маттиа совсем не разделял ни моей радости, ни моего восторга. Тем не менее я рассказал ему все. что мне сообщила матушка Барберен.

ГЛАВА X. СТАРАЯ И НОВАЯ СЕМЬЯ.

Сколько раз во время моих скитаний я мечтал о том, как лягу в свою детскую кроватку и как сладко буду в ней спать, свернувшись калачиком укрывшись до подбородка! Сколько раз, ночуя под открытым небом, иззябший и промокший до нитки, я с грустью вспоминал о своем теплом одеяле!

Когда я лег, то сразу заснул, так как очень устал от прошедшего дня и ночи, проведенной в тюрьме. Однако я очень быстро проснулся и уже больше заснуть не мог. Я был слишком взволнован мыслями о моей семье.

Моя семья разыскивает меня, но чтобы найти ее, я должен встретиться с Барбереном. Одна эта мысль уже отравляла все мое счастье.

Где он находится? Точного адреса матушка Барберен не знала. Предполагалось, что он остановился у одного из хозяев, сдающих комнаты в квартале Муфтар, фамилии которых ей были сообщены.

Значит, я сам должен был отправиться в Париж на розыски того, кто искал меня.

Конечно, известие о том. что у меня есть семья, было для меня неожиданной и большой радостью, но эта радость омрачалась следующими обстоятельствами. Я надеялся отдохнуть и провести несколько дней с матушкой Барберен, поиграть с Маттиа во все свои любимые игры, а приходилось чуть ли не на следующий день снова пускаться в путь.

После пребывания у матушки Барберен я собирался идти на берег моря повидаться с Этьеннетой, а затем побывать у Лизы и сообщить ей новости о братьях и сестре. Теперь же нужно было от всего отказаться и спешить в Париж.

Почти всю ночь я не спал, думал и колебался. То мне казалось, что я обязан сперва выполнить свое обещание и навестить Этьеннету и Лизу, то, наоборот, что я должен идти скорее в Париж и разыскать свою семью. Я заснул, так ничего и не решив, и эта ночь, о которой я столько мечтал, оказалась самой тяжелой и беспокойной из всех оставшихся в моей памяти.

Утром, когда матушка Барберен, Маттиа и я собрались у очага, мы устроили совет. Я рассказал о своих ночных сомнениях.

- Надо сейчас же идти в Париж, - говорила матушка Барберен. - Родители тебя ищут, не заставляй их ждать.

- Значит, решено, идем в Париж. - согласился я. Но Маттиа, казалось, не одобрял моего решения.

- Ты считаешь, что нам не следует идти в Париж? - спросил я его. - Объясни почему.

Он отрицательно покачал головой.

- Я считаю, - ответил он наконец, - что нельзя забывать старых друзей ради новых. До сегодняшнего дня Лиза, Этьеннета. Алексис и Бенжамен были твоими братьями и сестрами и любили тебя. Своей новой семьи ты не знаешь - она ничего для тебя не сделала, кроме того, что когда-то бросила тебя на улице, и ты сразу же ради нее покидаешь тех, кто был к тебе добр.

- Нехорошо говорить, что родители Реми его бросили, - перебила Маттиа матушка Барберен. - Возможно, что у них украли ребенка и они до сих пор оплакивают его, ищут и ждут.

- Этого я не знаю. Но я знаю, что Пьер Акен подобрал умирающего Реми, что во время болезни он ухаживал за ним, как за своим сыном, и что Алексис, Бенжамен, Этьеннета и Лиза любили его, как брата. По-моему, они имеют не меньше прав на его дружбу, чем те, кто по своей или чужой вине потеряли его. Для семьи Акен Реми не был родным, и они не обязаны были о нем заботиться.

Маттиа произнес эти слова таким тоном, словно он на меня сердился. Это меня очень огорчило.

- Маттиа прав, я не могу идти в Париж, не повидав Этьеннеты и Лизы, сказал я.

- Но как же быть с твоими родителями? - продолжала настаивать матушка Барберен.

- Ладно, мы не пойдем к Этьеннете, - решил я, - это будет слишком большим крюком. Кроме того, я могу послать ей письмо. Но по пути в Париж мы зайдем в Дрези и повидаем Лизу. Задержка будет небольшая. Лиза писать не умеет, и я главным образом ради нее предпринял это путешествие. Я расскажу ей об Алексисе и попрошу Этьеннету написать мне в Дрези, а потом прочту Лизе ее письмо.

- Хорошо, - улыбаясь, согласился Маттиа.

Было решено, что мы уйдем завтра. Я почти целый день провел за письмом к Этьеннете, в котором объяснил ей, почему не могу прийти повидать ее, как намеревался раньше.

На следующий день мне уже пришлось распрощаться с матушкой Барберен, но, конечно, эта разлука не была такой печальной, как тогда, когда я уходил с Виталисом. Я горячо обнял матушку Барберен и обещал в скором времени навестить ее вместе с моими родителями.

И вот мы снова идем по большим дорогам с мешками за спиной. Капи бежит впереди. Мы идем большими шагами, торопясь поскорее попасть в Париж.

Маттиа, сначала послушно следовавший за мною, говорит мне, что если мы будем так спешить, то быстро выбьемся из сил. Я замедляю шаги, но вскоре опять ускоряю их.

- Как ты торопишься! - огорченно говорит Маттиа

- Верно, но мне кажется, что и ты должен был бы спешить. Разве моя семья не будет также твоей семьей?

Он отрицательно покачал головой.

Я огорчился, заметив это движение, которое уже не раз замечал у него, с тех пор как речь заходила о моей семье.

- Разве мы с тобой не братья?

- О, что касается нас, конечно, я в этом не сомневаюсь Я твой брат и останусь им навсегда.

- Ну так что же?

- А почему ты думаешь, что я стану братом твоих братьев, если они у тебя имеются, и сыном твоих родителей? Вероятнее всего, они не захотят принять в свою семью такого маленького оборванца, как я, и мне придется продолжать свой путь одному. Но я никогда не забуду тебя, как, надеюсь, и ты не забудешь меня.

- Мой дорогой Маттиа, как можешь ты так говорить!

- Я говорю то, что думаю. Я не могу радоваться, так как боюсь, что нам придется расстаться, а я надеялся всю жизнь прожить с тобой вместе. Я мечтал, что мы не останемся навсегда бедными уличными музыкантами, а начнем работать, учиться, будем настоящими артистами. Я прекрасно знаю, что ты также этого хочешь, но ведь теперь ты не сможешь распоряжаться собой по своему усмотрению.

Тогда я понял наконец причину его грусти. Маттиа боялся разлуки со мной. Он горячо любил меня, думал только о нашей дружбе и не хотел со мной расставаться.

Так как нам нужно было зарабатывать себе на пропитание, то мы часто останавливались и играли в больших деревнях, встречавшихся по пути. Кроме того, мы решили сделать Лизе подарок. В одном из городов мы купили чудесную куклу с полным приданым. К счастью, кукла стоила много дешевле коровы.

После Шатильона мы вышли на берег канала. Его лесистые берега, спокойные воды и плывущие мимо баржи напомнили мне о том счастливом времени, когда я вместе с госпожой Миллиган и Артуром плавал на "Лебеде". Интересно, где теперь был "Лебедь" и его обитатели? Когда мы пересекали канал или шли вдоль его берегов, я постоянно спрашивал встречных, не видели ли они плавучий домик с верандой. Наверно, Артур выздоровел и госпожа Миллиган вернулась с ним в Англию. Однако, завидев издали лошадей, тащивших баржу, я всякий раз спрашивал себя, не "Лебедь" ли плывет нам навстречу.

Наступила осень, и наши дневные переходы делались все короче и короче. Мы старались по возможности до наступления темноты попасть в ту деревню, где собирались ночевать. И хотя мы очень спешили, особенно под конец, мы все же пришли в Дрези только поздно вечером.

Муж тетушки Катерины был смотрителем шлюза и жил в доме, выстроенном возле того шлюза, который он сторожил. Найти его поэтому оказалось весьма просто. Дом их стоял на краю деревни, окруженный высокими деревьями.

Сердце мое билось очень сильно, когда мы подходили к этому дому. Через окно, на котором не было ни ставней, ни занавесок, я увидел Лизу, сидевшую за столом рядом с теткой; а напротив, спиной к нам, сидел, по-видимому, ее дядя.